«Мы вообще-то в тиктоке это уже видели»: учитель физики — о работе в школе, где никому не интересен его предмет

Наши интервью с учителями часто вдохновляют и обнадеживают: педагоги делятся лайфхаками, рассказывают, как вытягивают проблемных учеников, несмотря ни на что признаются в любви к школе и детям. А это интервью получилось совсем другим. Молодой физик Александр Яновский всего два года работает в школе, очень старается, но при этом понимает, что никому его старания не нужны.

«Я расписываюсь в собственной беспомощности — вся надежда на репетиторов»

— Я буду сдавать физику, — говорит мне ученик с последней парты, который не знает даже первого закона Ньютона.

— Во-первых, записывайся к репетитору. Во-вторых, выходи к доске.

Я не буду орать, но устрою показательную казнь. Дам нормальную задачку, чтобы ребенок сам ощутил, что значит уровень ЕГЭ и как он далек от нормальных баллов.

На самом деле ЕГЭ по физике сейчас очень упрощен. В мои годы я четыре часа писал 32 задания, сегодня за то же время дети пишут 26 заданий, и они не стали сложнее. Если ты полный ноль в физике и хочешь ее сдавать, сборника по ЕГЭ в 300 страничек вполне хватит. Нужно всего лишь выучить механику, молекулярку, весь электромагнетизм и чуть-чуть квантов с ядеркой — это уже почти вся первая часть, 70 баллов обеспечены. Вторая часть тоже не непосильная — многие задания решаются в две формулы.

Почему физику упростили? В прошлом году министры сказали, что стране нужны инженеры. Как их получить? Первый шаг — снизить порог

И показать, что всё хорошо: «Смотрите, сколько людей сдают». Короче говоря, мы не лечим болезнь, но показываем результат.

Второй шаг — сделать физику обязательным предметом для сдачи на инженерные специальности с 2026 года. Но такой реформе я даже рад: раньше вместо физики можно было сдать информатику, и это было неправильно. ЕГЭ по информатике — легкая дорога, и я не понимал тех, кто ее выбирал. Человек, который грезил физикой, готовился, но получил баллы меньше, оставался на обочине. А тот, кто сдавал информатику, всё равно вылетал на первой же сессии. Он заваливал зачет по общей физике, от которого всё равно не сбежать. И в итоге курили бамбук оба.

В моем 11-м классе физику сдают три человека, в 10-м — уже пять. Это явно больше, чем обычно. Напротив этих людей в моем журнале стоят отметочки — они должны отдуваться за весь класс, отвечать на каждом уроке и решать всё, что я им даю. Я не могу игнорировать остальных учеников, поэтому мы идем по учебнику. В целом программа 10–11-х классов охватывает практически всё, что нужно на экзаменах, разве что специальную теорию относительности и астрономию можно выкинуть. Хотя именно эти темы обычно интереснее всего для гуманитариев.

Но два часа физики в неделю — это очень мало. Успеть преподать, изучить что-то путное, когда в классе больше 20 человек, невозможно. Чтобы помочь выпускникам, я даже устраивал за свой счет пробники по субботам. Мы писали варианты по четыре часа, разбирали, что непонятно, и этого всё равно было недостаточно. Мне не нравится система: сдающих становится всё больше, а количество уроков и условия не меняются. По сути, я расписываюсь в собственной беспомощности — вся надежда на репетиторов.

«Никто с голоду не умрет без образования»

— Парень из моего класса не сделал домашку, я поставил ему двойку, а он психанул и буквально меня послал. Больше он на моем уроке не появится, пока не приведет родителей.

— Мы не можем ставить двойки. Придет министерство, вызовет нас на ковер и скажет, что мы плохо работаем, — ответили мне завучи в учительской. Эти правила мне обозначили еще на собеседовании: «Если ты поставил ученику двойку, считай, что это твоя оценка».

В конце первой четверти мне сказали, что я с какой-то стати не могу выставить 15 двоек (да, в том классе были интересные товарищи)

Оказывается, прежде чем это сделать, я должен был заполнить документы, оповестить всех родителей и написать несколько докладных о том, что у половины класса неуд. Ну ладно, моя ошибка, я не знал — пришлось нарисовать всем троечки.

Во второй четверти я подготовился, всё сделал как надо. И снова ничего не вышло. На этот раз открылись новые данные: видите ли, нужно было собрать педсовет, чтобы подтвердить, что у ученика проблемы как минимум по двум предметам. Если ребенок не понимает только физику, значит, это я недорабатываю. В третьей четверти выяснилось, что сначала я должен проводить работу со слабоуспевающими учениками за свой счет. Каждую неделю назначать урок вне их расписания, ждать и надеяться, что кто-то придет, а потом просить их расписаться в журнальчике с прогулами. И только с этим журнальчиком можно идти к руководству: «Вот видите, я всё сделал. Они не пришли». И даже тогда не факт, что мне дадут право выставить двойки.

В школах надо разрешить оценивать учеников за знания, настоящие, без всяких допущений вроде: «Ну это же одна-единственная троечка, давайте исправим как-нибудь». Тогда, может, дети бы знали материал на уровне ЕГЭ. Тогда, может, и не нужны были бы репетиторы. Если у ребенка стоит пятерка в четверти, он должен с разбега, без разминки набрать на экзамене хотя бы 70 баллов. Мы работаем в рамках трехбалльной системы — существуют только тройки, четверки и пятерки. Нет никакого кнута, нет воздействия на учеников. Если ребенок не знает, как это — открыть учебник и подготовиться к уроку, какая ему тройка? Почему я должен его тянуть? Каждый раз у меня ощущение, будто я совершаю сделку с совестью. Я хочу ставить двойки. Я хочу растить реальных физиков, которые будут конкурировать на олимпиадах.

Если бы оценки ставились честно, можно было бы разделять детей по уровням. Хотя бы приблизительно собрать в один круг замотивированных ребят и тех, кто, сидя с ногами на парте, заявляет: «А мне это в жизни не пригодится». Все, что нужно преподавателю, — это просто увидеть огонь в глазах. Кто хочет учиться, тот доучится. Кто не хочет доучиваться, пусть получает честную двойку и уходит. Никто с голоду не умрет без образования.

«Ну, мы вообще-то в тиктоке это уже видели»

Мотивация детей учиться строится на интересе и любопытстве, а физика — на эксперименте. Когда я пришел в школу, мне сказали, что в ней есть лаборантская. Значит, захожу туда и вижу: какие-то ковры лежат, оборудование. Что-то уже пропало, что-то разломано, и всё перепутано до ужаса. Я решил сделать уборку — потратил очень много времени, зато разобрался с тем, что можно показать детям.

Грош цена физике, если ты просто как данность что-то говоришь ученику. Чаще всего учитель пишет на доске: «F = mg», объясняет: «F — сила, m — масса, g — ускорение свободного падения. Всё. Запомнили?» Что это? Откуда? Почему оно так работает? Вряд ли кто-то вслух задаст эти вопросы: дети точно ничего не поймут и не запомнят.

А если ты спросишь: «Что упадет быстрее — шар для боулинга или перо?» — появится интерес

Включаем видео: в воздухе шар для боулинга летит быстрее, в вакууме они приземляются одновременно. Вывод: все тела притягиваются и разгоняются одинаково, несмотря на их массу. Разница лишь в сопротивлении воздуха, которое зависит от площади тела. Тогда дети при ответе вспомнят: «Мы видео смотрели — там было так и так».

А еще можно рассказать пару историй. Например, про Галилея, который скидывал предметы с Пизанской башни. А потом про Эйнштейна, который своей теорией относительности взбесил весь ученый мир. Потому что проще было сказать «Что за фигня?», чем поверить в то, что все представления о пространстве, времени и гравитации были неправильными. И вот когда ты открываешь физику через опыты ученых, их сомнения, да еще детям даешь чуть-чуть поиграть, повеселиться с разными приборами, они запоминают этот урок до конца жизни. Ну, может быть.

В прошлом году я раздал девятому классу грузики и пружинки. Хотел провести лабораторную работу — всем детям же нравятся опыты.

Буквально через две минуты я увидел, как один ребенок замахивается свинцовым кубиком на другого. Очень интересно, спасибо

Пожалуй, я бы еще поработал и пожил на воле. В тюрьму не хочется. Я перестал давать этому классу лабораторки: всё равно выхлопа никакого нет.

Как-то прихожу в школу с феном, шариками и колесом от велосипеда. Показываю детям опыты: если сильно раскрутить колесо, его будет сложно повернуть в сторону — это принцип гироскопа. Если поднести шарик для пинг-понга к сильной струе воздуха, он будет левитировать. И если правильно проткнуть деревянной шпажкой воздушный шарик в местах, где резина натянута меньше всего, он не лопнет.

— Ну, мы вообще-то в тиктоке это уже видели.

Я провел такой урок одному классу, второму, третьему, а на четвертом забил — нигде мои старания не оправдались. Я готовился несколько дней, репетировал дома, смотрел физику университетского уровня, чтобы правильно вывести формулы, а дети не хотели ни смотреть, ни слушать.

После таких дней я прихожу домой, укутываюсь в одеяло и несколько часов подряд смотрю рилсы. Я не хочу разговаривать, мне ничего не надо. Я просто лежу. Возможно, таких незаинтересованных детей нужно держать подальше от учителей, чтобы их не травмировать. Шучу, конечно, но, видимо, как педагог я с ними не справляюсь.

«Когда я проверял контрольные, я впал в тильт»

— У меня есть для вас ништячок! Раз в четверти будет проводиться контрольное списывание. Это обычная контрольная работа, но для нее можно сделать бесконечное количество шпаргалок. Моя задача — как можно больше шпаргалок забрать, ваша — как можно больше успеть списать. За шпоры оценка не снижается, а вот телефоном пользоваться нельзя.

Я думал, я сам придумал этот прием. Оказывается, он давно существовал, просто про него все забыли. Контрольное списывание идеально проводить, когда все уже насобирают плохие оценки — ближе к концу четверти. Идея в том, что дети учат материал, пока готовят шпоры, а я узнаю, где они эти шпоры прячут. Во время списывания нужно бороться с внутренним стрессом и волнением, этот навык им в универе 100% понадобится, пусть тренируются.

В прошлом году я проводил контрольное списывание для своего 11-го класса. Никто не подготовился, никто не написал шпаргалки. Все просто получили двойки. Когда я проверял контрольные, не мог поверить своим глазам: «Блин, это же такая халява! Как можно было не воспользоваться?» Я впал в тильт.

Чтобы хоть как-то заинтересовать детей, я кидаю кубики из игры «Подземелья и драконы»

У них очень много граней — какой номер выпадет, тот и отвечает по списку. Вроде и объективность какая-то присутствует: не я такой плохой решил кого-то прижучить, а вот, извините, судьба распорядилась. И детям веселее — азарт все-таки. Еще у меня появилась идея собрать любимые треки детей и включать их в начале урока — всё равно каждый день минут пять тратится на перекличку. Пусть играет музыка, и дети узнают вкусы друг друга.

Мне очень нравится проектное обучение — это когда дети должны сами совершить какое-то открытие. В обычных школах такое провернуть почти невозможно, зато вполне реально на специальных слетах. Например, в рамках Международной компьютерной школы моя команда учеников собрала электростанцию: можно крутить ручную дрель и заряжать телефон. Я этим очень вдохновился.

С детьми в школе мы делали эксперименты попроще. Например, мастерили телефон из двух кружек и веревки между ними. Самым зрелищным было магнитное поле. Нужно всего лишь взять магнит, положить на него листик бумаги и насыпать сверху металлическую стружку — получается красивый узор.

«Я отнимал у детей водные пистолеты и стрелял в них за шум на уроке»

— Всё понятно?

— Да.

— Что ты понял?

— Ничего.

Самое сложное — не объяснить детям материал, а заставить их признаться в том, что они что-то не поняли. В детях с первого класса воспитывается страх. Они все поголовно зашуганные. Иногда преподаватели срываются и орут: «Ты что, глупый? Я только что кому рассказывал?» В итоге дети не умеют задавать вопросы, зато умеют кивать головой и говорить на всё «да».

Мне очень тяжело достучаться до них, внушить, что можно поднять руку на уроке и что-то спросить — я не буду кричать и не поставлю двойку. Другое дело, если уже на следующем уроке вместо ответа я услышу: «А я не понял». Ты не попытался понять. Извините, это уже два — за плохую подготовку.

У меня есть телеграм-канал со школьниками. Я создал его специально, чтобы они могли задавать вопросы. Обычно я присылаю мемы, материалы по темам, но я опубликовал отдельный пост для вопросов, в котором подчеркнул, что оценка не снижается. За год там всё равно набралось всего 17 комментариев.

В прошлом году я работал в школе день через день. Один день приходил выжатый как лимон. Все планы свободного дня шли насмарку, потому что я просто лежал с телефоном в руках. На другой день я забывал свои огорчения, вспоминал хороших детей и готовился к следующему уроку. В общем, раскачивался на эмоциональных качелях.

Хорошие дети для меня — это те, которые задают вопросы

Например, в моем классе есть ребенок, который просто ужасен в физике, он ни разу в жизни учебник не открывал. Но он интересуется всем, что его окружает. Допустим, на моем рабочем месте стоит распечатанная 3D-моделька невесомого стола. Он единственный спросил, как эта вещь вообще может существовать. Сейчас он заявил, что решил сдавать физику. Будет тяжко, очень тяжко, зато хочется верить, что я приложил руку к его увлечению моим предметом. Каждый раз, когда мне грустно из-за школы, я думаю об этом мальчике или о девочке, которая полтора часа слушала мое объяснение вместо того, чтобы заниматься своими делами.

Дети, в принципе, забавные. Один школьник крутанул сальто на стуле, пока я отвернулся к доске, чтобы написать «дано», другой — взял в школу петарду (хорошо, поджечь не успел). В мае, когда было тепло, я отнимал у детей водные пистолеты и стрелял в них за шум на уроке. Больше всего меня насмешил парень, которого я однажды нашел в лаборантской. Стоит он, значит, посреди приборов, внимательно их оглядывает и выдает: «Давайте что-нибудь продадим!»

«Я давал клятву, что никогда не буду орать и тратить нервы»

Сильные дети воспитываются в сильной дисциплине. Нельзя через вот это проработанное воспитание, спокойное общение вроде «Сейчас я тебе сделаю подарочек, а к следующему уроку, пожалуйста, подготовься» стать для них авторитетом. Так работает система: тот, кто не кричит, тот слабый. Я пришел в школу, чтобы показать, что такое нормальное человеческое отношение, а в итоге получил свешенные с парты ноги и нытье, что я их душу, и почти полное отсутствие приятных эмоций от своих уроков. Я давал клятву, что никогда не буду орать и тратить нервы, — только спокойно ставить два. Я думал, что стану им наставником, буду общаться как с равными. Чисто из верности своим принципам я до сих пор никогда не повышаю голос, но понимаю, что это слабость.

Сложно быть авторитетным, когда я сам выгляжу как школьник. Уверен, если приду на работу гладковыбритый и в неформальной одежде, смогу без проблем зайти в туалет и попросить: «Пацаны, дайте дудочку покурить». Две дудки точно за раз соберу, пока кто-то не поймет подвоха. А недавно я попросил одного ученика не материться и пропустить маленьких детей в столовую:

— Не ломимся! Еще успеешь зайти.

— Всё, понял, бро.

— Какой я тебе бро?

— Всё-всё, чел, отстань.

Когда я сказал, что я учитель, он до последнего думал, что я прикалываюсь. Начал трястись только в кабинете у завуча — там пришло осознание.

Девочек, с которыми работаю, я вообще как огня боюсь. Например, недавно я собирал по классу телефоны. Одна ученица якобы свой сдала, отходит от меня, и я вижу, как в ее заднем кармане под большой футболкой зажигается вспышка — уведомления пришли. Я говорю: «Телефон из джинсов достаем и сдаем», а она как начала права качать: «Куда вы вообще смотрите? Я сейчас завуча позову, заявление буду писать!» Главное, что я не растерялся — просто снова потребовал телефон. Испугался бы в моменте — всё, кранты.

Я в отношениях шесть лет, у меня в следующем году свадьба, но раскрутился бы скандал

Бывают моменты, когда я сижу на уроке, а мне пишут с незнакомых номеров: «Бро, раз на раз выскочим, побормочем». Мне прилетает за то, что я строгий на уроках, за мой внешний вид, за мой возраст. Я знаю, что ребенка ни в коем случае не трону, но иногда и правда хочется выскочить — любопытно, кто приедет. Обычно никто так и не появляется — отделываюсь пустыми угрозами и оскорблениями.

«Делай с детьми что хочешь — любые ухищрения, любые издевательства»

— Позвольте угадаю — физфак ЮФУ? — напротив меня в коридоре садится абсолютно незнакомый ребенок.

— Ну да.

— Почему вы пришли именно в эту школу? Она, наверное, худшая в городе.

— А ты здесь почему учишься? Неважно, где ты родился, ты имеешь право на качественное образование. И кто я такой, чтобы лишать тебя этого?

Тот мальчик оказался умным олимпиадником. Не знаю, почему он до сих пор учится в этой школе. Думаю, эмоциональная привязанность.

А вот я хочу уволиться: медленно перетекаю из своей первой школы в другую. Пока что не ухожу только ради детей — не могу их бросить. Здесь я не вижу развития. Полгода назад сгорел мой проектор. Без него никак — на уроках я часто всё показываю через виртуальные лабораторные работы. До сих пор он висит сгоревший, хотя обещали починить его к сентябрю.

Есть ощущение, что качественная физика в обычных школах преподается не благодаря, а вопреки

Хочешь оборудование — сначала помешай его выбросить, а потом попробуй разобрать советское наследие, которое никто будто с тех времен и не трогал. Хочешь, чтобы дети хоть что-то решали, — давай девятому классу задачки седьмого, потому что двойки ставить нельзя.

Я никогда не планировал быть учителем. Я с детства знал, что такое учительская зарплата, как отвратительно ведут себя дети. У меня весь дневник был исчерчен замечаниями, ни одной свободной страницы. Для меня было абсолютно нормально выпрыгнуть из окна во время урока математики, пока учитель отвернулся, чтобы сгонять за мороженым. Я всегда говорил: «Нет, извините, я хочу вкусно кушать и иметь стабильную психику».

Я и сам не знаю, как оказался в школе. Это какая-то парадоксальная история. Я инженером хотел стать

До сих пор об этом мечтаю. Моя специальность — нанотехнологии и микросистемная техника. Я шучу перед детьми: «Вот достанете меня, я куплю себе гараж, токарный станок и буду металлообработкой заниматься». Я из рукастых парней: с 14 лет работал велосипедным механиком. Но это дело сезонное, нужно было искать другой доход.

Однажды мне позвонил мой преподаватель и сказал, что одной из школ очень нужен педагог — якобы сейчас там работает профессор, который только байки травит, и от него дети воют. Я ощутил, что мой преподаватель в меня поверил. Мой препод решил, что теперь я сам могу учить детей. Для меня это очень важно: я всю жизнь страдаю синдромом самозванца и считаю, что очень многого недостоин.

В итоге в ту самую школу меня не взяли, но я уже сам хотел попробовать и устроился репетитором в известную онлайн-школу. Я до сих пор не могу оттуда уйти, но там просто скотские условия, поэтому я пошел искать другие варианты. Когда предложили поработать в школе, я подумал: «Ну, прикольно для опыта. Посмотрим, как я справлюсь». Работать с детьми один на один и в группе — это две разные вселенные. Как себя вести, когда вокруг 20–30 неугомонных подростков, которым на фиг не сдались твои уроки? Вот тут я и прикурил порохом.

Сейчас, устраиваясь в новую школу, я сразу спросил: «А двойки можно ставить?» Пока что мне отвечают: «Делай с детьми что хочешь — любые ухищрения, любые издевательства». Карт-бланш у меня есть, а там посмотрим.

«Я ощущаю себя странником-мудрецом, который делится своим опытом»

Я нашел телескоп в лаборантской. Никто даже не подозревал, что он там лежит — грустно, что вот так просто техника забывается и не используется. Зато сейчас он уже у меня дома. Меня с детства манило звездное небо, вот эта неизвестность, и я вышел во двор, чтобы посмотреть лунное затмение. Ко мне сбежалось огромное количество ребят метр с кепкой ростом. Они носились вокруг телескопа и ругались, кто первым будет смотреть.

Потом я решил устроить уже официальный вечер астрономии — пришли ученики из моей школы (даже те, кто не любит физику), педагоги с детишками, выпускники, мои друзья. Луна уходила за горизонт — это было самое идеальное время, чтобы рассмотреть небо. Всю неделю не было ни облачка, а в тот вечер началась гроза, ничего не было видно. Наверное, час я рассказывал о звездах без звезд. Кто-то не дождался и ушел, кто-то забрался со мной в самое темное место — в кусты. Тогда звездное небо открылось. Следующий раз получился удачнее — мы ходили смотреть на очень красивую луну, ее было хорошо видно. Я был очень рад, что кто-то откликнулся на мое приглашение и что я смог рассказать людям о космосе.

Я не хочу останавливаться на одной школе, тем более той школе, где я не нужен, где мой труд не ценят. Когда устраивался, хотел вывести ее в топ лучших школ по физике, но это никому не надо. Наверное, прозвучит очень самоуверенно, но я бы мечтал стать независимым преподавателем, который учит детей по всей России. Мне нравится преподавать, я ощущаю себя странником-мудрецом, который делится своим опытом. Но я не хочу быть тем учителем, который отдал 40 лет своей жизни одной школе, уволился, и про него все забыли.

Обложка: © cybermagician / Shutterstock / Fotodom; личный фотоархив Александра Яновского