«Профессия всё еще требует энтузиазма сверх зарплаты»: почему расширение целевой квоты в педвузах не спасет школы от кадрового голода

Минпросвещения РФ собирается расширить целевую квоту в педагогических вузах. Так ведомство хочет решить проблему кадрового дефицита в школах. Иван Шарков разобрался, действительно ли в российских школах катастрофически не хватает учителей и почему расширение целевой квоты вряд ли решит проблему.

Что произошло

Министерство просвещения, которому подведомственно большинство педагогических вузов России, расширит в 2026 году целевую квоту. Об этом рассказал «РИА Новости» глава ведомства Сергей Кравцов.

Целевое обучение позволит выпускникам поступить в вуз с меньшими, чем у обычных бюджетников, баллами ЕГЭ и получить образование бесплатно, за счет средств министерства. Но после окончания учебы необходимо будет от 3 до 5 лет отработать в школе или детском саду.

Не совсем ясно, зачем расширять целевую квоту, если в прошедшую приемную кампанию востребованной она оказалась лишь отчасти. По данным «Коммерсанта», лишь 24,7% целевых мест в педвузах оказались заполненными. Остальные ушли в общий конкурс — на них абитуриенты поступали как на обычные бюджетные места.

Стоит отметить, что такие данные приема предоставило Минобрнауки, которому подведомственны лишь некоторые педагогические вузы России. В большинстве из них учредитель другой — Минпросвещения РФ. Оно подобную статистику приема на целевое не предоставляло. Так или иначе, популярность целевых мест в вузах вряд ли зависит от учредителя. И, скорее всего, в вузах, подведомственных министерству Сергея Кравцова, результаты приема примерно такие же.

Позиция Минпросвещения такова: чем больше в педвузах целевых мест, тем чаще абитуриенты будут поступать именно на них. И тем больше система образования получит специалистов, которые гарантированно придут работать в школы и останутся там хотя бы на 3–5 лет, что хотя бы отчасти решит проблему дефицита учителей, воспитателей и психологов.

Действительно ли в российских школах катастрофически не хватает учителей

Есть несколько способов ответить на этот вопрос. Первый — посмотреть, сколько ставок, существующих в школах, не заняты. Посчитать их можно по агрегаторам вакансий. Если вакансия размещена, значит, на данный момент работать по соответствующей ставке некому. По такой логике, российскому образованию нужно на 8,2% больше учителей, чем есть сейчас. Такие данные представлены в свежем аналитическом отчете НИУ ВШЭ.

Другой подход — изучить, насколько сильна в школах текучка кадров. Некритичной ее можно считать, если на каждого уволенного учителя найдется один трудоустроенный в тот же период. Сейчас, по данным того же отчета, цифры сходятся. Проблемы возникают в основном в региональных сельских школах, где увольнений статистически больше, чем трудоустройств. А еще — в Ямало-Ненецком автономном округе, где в 2024 году учителя увольнялись в 1,5 раза чаще, чем трудоустраивались.

В целом статистика не кажется удручающей. Но посмотрим на другие данные. По данным НИУ ВШЭ, последние 9 лет количество учителей в России держится на одном уровне — около 1 100 000 специалистов. При этом детей в школах становится больше. В 2016 году их было примерно 15 миллионов, сейчас — уже почти 18 миллионов. Как результат на каждого учителя сейчас приходится примерно 20 детей вместо 13 в 2016 году.

По такой логике, кадровый дефицит должен был вырасти на 16,5% — пропорционально изменениям в численности российских школьников. Почему его не видно?

Причина — внутреннее совместительство. Выросло лишь число учительских ставок, которые распределяются между прежним числом учителей. Проще говоря, учителя просто стали больше работать. В среднем по России, согласно данным ВШЭ, — в два раза больше.

Учителя со средним и большим стажем соглашаются на переработки и берут новые ставки. Потому что только такое совмещение, особенно в регионах, может гарантировать более или менее достойную зарплату. Молодых специалистов необходимость таких совмещений чаще пугает. Как результат они либо не идут работать в школы, либо довольно быстро увольняются.

Только 58,7% студентов, отучившихся на бюджете, идут работать в школы, следует из данных «Вышки». Еще меньше — остаются в них надолго. Среди выпускников 2016 года лишь 44% по-прежнему работают в школах.

Почему целевой прием нужно не расширять, а совершенствовать

Идея министерства проста: если молодые учителя не задерживаются в школах, нужно повысить доступность целевого обучения, по правилам которого в школе придется задержаться — на три года, а то и на пять лет. Повысить доступность, по логике ведомства, — это увеличить число целевых мест.

Такой подход к решению проблемы кажется не совсем логичным. И вот почему.

1. Проблема целевого набора — не доступность, а механизм

По правилам приема, абитуриент может участвовать только в одном целевом конкурсе. Если по нему поступить в вуз не получится — второго шанса не будет. И хотя баллов ЕГЭ для целевого нужно меньше, чем на бюджет, механизм поступления на него гораздо сложнее. Чтобы получить целевое место, нужно не только набрать как можно больше баллов в общем конкурсе, но и оказаться в числе лучших среди претендентов на конкретную заявку. Если не выиграть каждый из конкурсов, поступить на целевое не получится.

Это большая путаница (подробнее о ней — здесь), из-за которой без целевого остаются даже те, кто действительно хочет на него поступить и хорошо сдал ЕГЭ.

Как считает автор канала Grand Exam, поступление на целевое должно быть уподоблено поступлению на обычный бюджет. Абитуриент должен иметь право участвовать в конкурсах за места от разных заказчиков и ранжировать заявки по приоритетности — чтобы в случае непоступления на целевое по наиболее предпочтительной заявке не остаться без образования на год, а получить место на другой специальности, в интересах другого заказчика.

2. Целевые места легко сгорают

Нередко происходит и так, что абитуриент подает согласие на зачисление по целевой квоте и попадает в список рекомендованных к зачислению. Он оценивает конкурсную ситуацию и понимает, что со своими баллами может поступить в вуз даже по общему конкурсу, итоги которого подводятся несколькими днями позднее. Он отказывается от зачисления на целевое и просит приемную комиссию перевести его в общий конкурс.

Отказать вуз не имеет права. А вот принять на освободившееся целевое место другого целевика, который тоже на него претендовал, но проиграл конкуренцию, не может — ведь целевой конкурс уже закрыт.

Летом 2025 года место, брошенное несостоявшимся целевиком, переходило в общий конкурс. Иначе говоря, просто сгорало.

В обновленном порядке приема на 2026 год проблему решат, но не в пользу целевиков. По новым правилам целевые места, если от них кто-то в последний момент откажется, будут отдаваться сперва поступающим по квоте для участников СВО и членов их семей. На освободившиеся целевые места сами целевики претендовать по-прежнему не смогут.

Это еще один весомый недостаток механизма целевого набора, который и целевое обучение делает в глазах абитуриентов менее привлекательным, и не дает поступить тем, кто на целевое всё же решился.

3. Целевое обучение — большие риски и большая ответственность

Целевое обучение предопределяет жизнь на 7–10 лет вперед. Сознательно решить, что они будут посвящены одному вузу и одному работодателю, трудно даже взрослому человеку. Чего уж говорить о 18-летнем выпускнике школы.

Причем предопределяется жизнь фактически бесповоротно. Поскольку отчислиться или уволиться и расторгнуть целевой договор можно, только уплатив работодателю компенсацию, то есть вернув все деньги, которые были потрачены им на образование. Многие студенты и выпускники вузов не смогут выплатить такие суммы.

Словом, передумать — дорогое удовольствие. Осознавая это, многие семьи не рассматривают для своих выпускников такой трек поступления. Даже министр науки и высшего образования Валерий Фальков отмечал: нередки случаи, когда целевому договору семьи и абитуриенты предпочитают образовательный кредит. Тот случай, когда свобода дороже предсказуемости.

Обложка: © Zhuravlev Andrey, Proonty, Ben__Stevens / Shutterstock / Fotodom