«Вызываю ребенка к доске, а на фоне включаю бит „Кровостока“»: учитель истории из Мурманска — о борьбе с рутиной

Павел Олегович Николаев — учитель истории из Мурманска. И самое сложное в его работе — не полярная ночь, а гробовая тишина на уроках. Павел рассказал нам о том, как юмор помогает в общении с детьми, чьи портреты висят в его кабинете и почему он боится ходить в торговые центры.

«Давайте-давайте! Жгите! Позориться — так до конца»

Юмор в образовании — это прекрасно. Почему учителя этим не пользуются? Если не шутить на уроке, будет скучно и тебе, и детям. Кто захочет сидеть в духоте? Никто. Вот эта гробовая тишина, монотонная лекция на 45 минут вгоняют меня в экзистенциальный ужас. Я не понимаю, как можно это выдерживать. Я бы, наверное, повесился возле доски и завещание прям на ней же мелом написал. Меня очень выручают мемы. Допустим, ребенок балуется, разговаривает. Я вызываю его к доске, прошу прочитать вслух учебник, а на фоне включаю бит «Кровостока». Это известный мем: если на любую речь наложить бит «Кровостока», получится рэп.

Зачем я это делаю? Показываю, что посторонние звуки мешают выступать перед публикой

Ну и конечно, разряжаю обстановку, класс веселю. Я работаю в школе, в которой учится много детей с ограниченными возможностями, у некоторых поставлен диагноз — задержка психического развития. Здесь нельзя сказать: «Всё, урок начался, успокоились» — как правило, детей действительно нужно успокаивать.

Но я не хочу, чтобы мой урок выглядел как каторга. Естественно, классику знать надо: повторение материала в начале, устные ответы, самостоятельные и контрольные. Но на классике далеко не уедешь, поэтому я стараюсь использовать всякие фишки. На самом деле это очень энергозатратно. Бывает, целыми днями сидишь и думаешь: «Блин, а что придумать-то?»

Во втором параграфе учебника по истории Средних веков встречается замечательный персонаж с очень смешным именем — Пипин Короткий. Разумеется, все всю жизнь над ним смеялись.

Ну и неудивительно: для шестиклассника услышать от учителя «пипин», а потом «короткий» — это разрыв просто

Перед тем как произнести его имя, я говорю: «Кто громче засмеется, тот будет носить этот титул до конца года», а потом наблюдаю прекрасную картину, как все стараются сдержать смех. Дети не обижаются, у нас в школе титул Пипина Короткого даже передавали из поколения в поколение.

Иногда я зачитываю смешные ответы вслух на уроке. Конечно, с разрешения учеников — я цивильный человек все-таки. Но еще ни разу не было, чтобы кто-то запретил. Обычно все говорят: «Давайте-давайте! Жгите! Позориться — так до конца».

Мое любимое — это когда ученик доказывает, что Христофор Колумб Русь крестил. Христофор же от слова «Христос», он вообще-то христианство и изобрел. Очень нравится, когда дети пишут что-то вроде: «Великий Князь Третий». И классика жанра — каламбуры в пятом классе, когда мы проходим историю Древнего мира. Почему Персию называют Персией? Потому что там любят персики. Почему Грецию называют Грецией? Потому что там гречкой питаются. Не знаю, как это работает, но так мыслят абсолютно все дети.

Есть и другая крайность — мальчики с девственными усиками и большими рюкзаками, которые всё знают от и до. Я стараюсь особо не разгонять с ними исторические темы, потому что придется слушать это: «А вот в Советском Союзе квартиру выдавали. Я считаю, это правильно было, не то что сейчас. Ипотека — капиталистическое зло».

«Павел Олегович, вы не токсик, вы скуф»

В моих шутках нет перехода на личности, это прям табу. Но я не против, чтобы дети надо мной пошутили. Как-то я сказал, что в классе может быть только один токсик — и это я, и дети ответили: «Павел Олегович, вы не токсик, вы скуф». А после того, как я завел блог, у меня появилось новое прозвище — Легенда. Если дети переходят в юморе границы, я четко даю это понять. Субординация — это вообще очень сложная технология. Особенно для некоторых ребят с задержкой психического развития, которые хотят выделиться перед веселым, а для кого-то и любимым учителем.

Чаще всего дети нарушают субординацию, когда лезут ко мне обниматься. Обычно я пытаюсь как-то отшутиться: «Ты чего, меня сейчас другой класс заревнует» или «Не стоит, я сегодня липкий». Или бывает, что я иду по коридору, а ученик, сидя на лавке, меня подзывает: «Павел Олегович, подойдите-ка сюда. Мне от вас кое-что нужно». И дело не в том, что ребенок меня не уважает, просто он искренне не понимает, что делает что-то не так. В школе не столько учебники читают, сколько учатся жить в обществе.

Я учу детей вовремя останавливаться, не грубить, извиняться, если они кого-то задели

Пару раз мне и самому приходилось извиняться — зато показывал на своем примере. Сидела ученица на уроке грустная, я подошел и спросил: «Ты чего такая грустная? Не учила, что ли?» Она ответила: «Вам какое дело?» Ну слово за слово, немножко поругались. А потом она подошла и рассказала, что у нее кошка вчера вечером умерла, поэтому и нет настроения. Я извинился — действительно не в свое дело полез.

Мне вообще очень трудно оставаться хладнокровным. Дети разные, проблемы у них тоже разные. Были ситуации, когда я рыдал после уроков, потому что переживал за ребенка и думал о том, как ему трудно. Например, на обществознании мы проходим тему «Семья» и выполняем традиционное задание — расписываем свою родословную. Но меня никто не предупредил о том, что один из моих учеников — из детского дома. Разумеется, сам он об этом тоже сразу не сказал. И вот он сидит, думает-думает и говорит: «А мне что делать? Я не знаю, кто моя мама, не знаю, кто мой папа. Я вообще не знаю никого из близких». Помню, я как-то выкрутился — предложил ему придумать, как будет выглядеть его будущая семья, с женой и детьми. Но после урока остался один в кабинете и плакал минут пять, потому что прогнал это всё через себя. Пожалуй, такие моменты — самое сложное в моей работе. Всё остальное, в принципе, преодолимо.

«Оказалось, он забил вопрос в интернете и списал самый залайканный комментарий»

Наверняка многие помнят школы начала двухтысячных — учителя нужно уважать, он авторитет. Почему он авторитет? Ну потому что он учитель. Сейчас дети на такое не поведутся, они понимают, что отношение к человеку зависит от его личностных качеств. Уважения нужно добиваться. Я не хочу строить общение с детьми с позиции власти. Дружить с учениками тоже не стоит, а вот быть приятелями вполне можно. Легче всего добиться доверия, когда ты шаришь в трендах, остаешься с ними на одной волне. Мне кажется, это лучше, чем просто говорить: «Я здесь учитель, я здесь сила».

Я не понаслышке знаю, как в некоторых школах учителя выставляют кучу двоек, а потом придумывают, за что они. Не мне судить, но я таким не промышляю. Тем более передо мной всегда сидят человек 20 свидетелей. Если я кого-то несправедливо оценю, они всегда скажут, что думают на этот счет.

Когда я устроился работать в школу, сразу приучил себя к тому, что оценки — не полное отражение действительности

Может быть такое, что ребенок ничего не учил, а потом в какой-то момент жестко всё осознал, исправился и вызубрил. Ну пусть неидеально, на четверочку потянет. Но это всё равно круто, он проделал над собой работу — как минимум заставил себя что-то сделать. Естественно, я вместо четверки пять поставлю. Еще и добавлю: «Благослови Господь водителя той фуры, которая привезла кирпичи, чтобы построили роддом, в котором ты родился». Один раз можно и натянуть оценку — мне не жалко, а у ребенка мотивация стараться появится.

Я и не пытаюсь быть строгим — разве что требовательным. История — это наука с замечательным свойством: когда ты учишь ее, она учит тебя в ответ. Поэтому я хочу, чтобы ребенок знал ее хотя бы на тройку. Мои двери всегда открыты. Если кто-то что-то не понял, он подходит и уточняет.

Бывает, после урока собирается целая делегация, отдельная группировка, которая ничего не понимает, и мы вместе разбираемся

Мой предмет сложный, у него такая структура, что в пятом классе можно подрасслабиться, в шестом — поднапрячься, а в седьмом — вообще трындец. Надо готовить детей, чтобы переход был не слишком резким.

Например, списывание я не потерплю. Я человек, который эту жизнь повидал, сам в школе отучился. Я же сам все их приколы знаю наперед. Когда-то я проявил неосторожность и собственные же презентации выгрузил на сайт в открытый доступ, а не на флешку. Конечно, нашлись уникумы, которые их скачали и выдали за свои.

Был случай, когда на вопрос «В чем разница между православной церковью до реформы и после?» ребенок написал, что в старину российскую православную церковь координировали масоны и уфологи, а летописи были написаны на тарабарском языке. Он не шутил — он правда так думал. Мы всем классом пытались объяснить ему, где он промахнулся. Оказалось, он забил вопрос в интернете, открыл страницу и списал самый залайканный комментарий.

Я не люблю наказывать детей. Максимальные санкции с моей стороны — ответы на вопросы в конце параграфа. На современных детей не действуют угрозы вроде «Всё, доигрались! Достаем двойные листочки». Они настолько к этому привыкли, что им уже всё равно. Диалог — самая рабочая схема. В конце каждого урока у нас есть рефлексия: дети могут высказать свои мысли, а я могу пожаловаться, что они не оправились после физкультуры и плохо вели себя. Для них это худшее наказание.

«Что было бы со всеми нами, если бы князь Владимир не крестил Русь, а принял ислам, интересно всем»

Говорят, что история не терпит сослагательного наклонения. Что было — то было, а остальное не стоит и внимания. Сейчас очень многие, особенно историки, со мной не согласятся, но на самом деле история еще как терпит.

Размышлять о том, что было бы со всеми нами, если бы князь Владимир не крестил Русь, а принял ислам, интересно всем. Это самая рабочая схема, которая отнимает всего пять минут от урока, но зато затягивает даже тех, кто историю ненавидит.

Я стараюсь развивать в детях креатив, никак их не ограничиваю. Тем более сейчас возможностей полно. Пусть те же нейросети используют. Почему нет? Кто-то у нас мультики делал, кто-то руками что-то мастерил.

Например, я попросил пятиклассника рассказать про орудия труда. В итоге он пошел домой, наткнулся на кучу камней и решил: «Скажу, что это рубило». Родители спросили, что задали по истории, и он показал свой проект — собственно, камни, которые насобирал. Это услышал отец, и они вместе заточили их на болгарке для достоверности.

Делов на пять минут, а эмоций было выше крыши — ребенок с таким воодушевлением рассказывал, как этим рубилом пользоваться

Ну это однозначно пятерка. Сразу видно: ученик материал усвоил, прочувствовал, каково быть первобытным человеком — найти камень и еще заточить его где-то.

Недавно у нас вообще урок в настоящий квест превратился. Один семиклассник рассказал мне, что его семья купила старую дачу где-то под Петербургом. На этой даче нашли огромный портрет Ленина, который некуда деть. Я предложил принести его в школу. И он принес — через несколько дней встретил его у порога с картиной, которая в прямом смысле больше, чем он. Мы собрали целый консилиум из историков, чтобы разобраться, что это за портрет. Дети тоже участвовали: кто-то гуглил все официальные портреты Ленина, кто-то рассматривал раму, кто-то выяснял год производства гвоздей. В общем, провозились мы с этим Лениным целый день. И вот что узнали: предположительно, портрет написали до 1920 года — то есть ему больше века, хоть он и в идеальном состоянии. Это очень раритетная, дорогостоящая вещь. Меня совершенно нельзя назвать коммунистом, но я решил оставить его в классе — как часть истории, которую можно потрогать. Даже стену ради этого просверлили.

Кстати, моих портретов в кабинете тоже полно. Дети любят меня рисовать. Я даже тренд такой среди учителей запустил — покажи рисунки учеников. Они творят, и это замечательно. Хотя, конечно, с точки зрения взрослого человека портреты выглядят где-то криво, где-то косо. И ко всему прочему ты еще понимаешь, что это ты. Ну ладно. Я всё равно вешаю их на доску. Единственное — я запрещаю рисовать вместо того, чтобы слушать историю. Если ученик приносит рисунок сразу после урока, я его бракую — надо было конспект писать.

«Серьезно? В школе? Нравится без денег жить?»

Мне кажется, запрет телефонов на уроках — это какая-то радикальная мера. Вообще-то телефон на уроке — это уникальная и прекрасная возможность научить ребенка им пользоваться. Я люблю задать вопрос, на который дети точно не знают ответ, и попросить их погуглить. Так они привыкнут искать информацию, а не только мемасики смотреть, да еще и запомнят ее.

Тем более я и сам телефоном пользуюсь. Если он стоит в положении для съемки, дети сразу начинают вести себя более прилично: ручка на ручке, целеустремленный взгляд. Они не хотят показаться сумасшедшими на видео. Мне лично это помогает наладить дисциплину. Ну и пара шуток о том, что я их сниму и отправлю родителям. Никогда так не делал, но фраза «Я сейчас позвоню твоей маме и скажу, что ты балуешься» звучит забавно.

Я вообще не планировал блог заводить — так, парочку видео для друзей выложил, и они всем понравились. От родителей ничего ни разу о своем контенте не слышал — думаю, это хороший знак.

Только дети рассказывали, как они с мамами смотрели мой тикток и угорали

Через блог я хочу показать, что работать в школе классно. Люди идут в учителя неохотно — я единственный работаю по профессии со своего курса магистратуры. До сих пор, если я с кем-то знакомлюсь, слышу: «Серьезно? В школе? Нравится без денег жить?» Но теперь я могу показать видео с уроков — с ними сразу становится понятно, почему я учитель. И самый лучший комментарий для меня: «Выбирал между юридическим и педагогическим, посмотрел ваше видео и решил в педагогический пойти».

У меня самого мысли стать учителем закрадывались еще в детстве. Помню, я сидел на уроках и думал: «Блин, я бы вообще по-другому это объяснил». Но отношение к школе у моего поколения крайне пренебрежительное, поэтому я хотел выбрать другой путь. Получил первое образование — юридическое. Сдавал историю и обществознание, потому что знал их на твердую пятерку. С юриспруденцией у меня не особо сложилось, зато мой диплом давал право вести уроки в школе. И вот в коронавирус я решился попробовать стать учителем.

Мне часто предлагают переехать, устроиться в частные школы, где зарплата гораздо больше, но я отказываюсь. Не хочу менять свою школу, своих детей. Я очень к ним привязался.

«Каждый день можно что-то отметить — к примеру, День цемента»

Для меня быть учителем в небольшом городке довольно легко. Я сам по себе человек домашний, спокойный, особо не пьющий, не курящий, ну тусовки не ходящий. Но есть некоторые нюансы, о которых невозможно молчать. Например, торговый центр — это точка притяжения всех детей. Там есть всё, что им нужно: фастфуд и столики. Сто процентов я встречу там своего ученика, вот обязательно. Повезет, если он просто поздоровается. Не повезет, если он подбежит и такой: «А вы что, ходите в магазины? Что вы хотите купить? А давайте я покажу вам, что купить». Как тут быть? Вернемся к шуткам: «Суд запретил тебе приближаться ко мне ближе чем на метр». А вообще я обычно заранее предупреждаю: «Если вы видите меня вне школы, я вас не знаю и вы меня не знаете. Я буду притворяться, что вижу вас впервые, и вызову полицию, потому что вы ко мне пристаете».

В основном дети ведут себя прилично, но бывают и забавные ситуации. Однажды я стоял на другом конце города, очень далеко от школы, и ждал товарища. Вдруг из подъезда выбежал ученик с возгласами: «Ура, я встретил вас! Что вы тут делаете?» Он сидел дома, случайно заметил меня в окне и ринулся на улицу. В любом случае на меня риск встретить учеников особо никак не влияет. Нет, ладно, вру — влияет. У меня достаточно неформальная внешность: уши проколоты, татуировки набиты. Поначалу я немного стеснялся даже в футболках ходить, но сейчас понимаю: я учитель только в школе, а за ее пределами — обычный человек, как и все.

Конечно, выгорание тоже случается. Это бич любого учителя. Невозможно за год не выгореть

Тем более специфика работы такая, что каждый год ты делаешь примерно одно и то же. Я спасаюсь новыми хобби: прекрасно понимаю, что не достигну высот, но занимаюсь чем-то, чтобы развлечь себя. Люблю фотографировать, готовить, могу музыку сочинить, написать научную статью. Иногда полезно просто зайти в ворд и настрочить все свои мысли — это очень отвлекает. Природа у нас замечательная — можно уйти в поход. Да и по городу прогуляться уже неплохо. Почему нет?

Самое тяжелое время — зима, полярная ночь. С декабря по конец февраля солнца нет. Ты постоянно живешь во тьме, и это очень давит на сознание: работоспособность и мотивация вместе с гемоглобином снижаются, силы быстро иссякают, постоянно хочется спать. Здесь только юмор и поможет.

Мы с детьми выживаем так: устраиваем чаепития, украшаем класс к Новому году, пишем на доске, сколько дней осталось до конца полярной ночи

Это немножко успокаивает. В прошлом году я каждое утро заходил на сайт, где пишут, какой сегодня праздник. По сути, каждый день можно что-то отметить — к примеру, День цемента. Мы с детьми выбирали самые нелепые. Помню, как ели шоколадки в День любви к еде. А после уроков, бывало, оставались во дворе и лепили снеговиков. Стараемся во всем искать что-то хорошее.

С возрастом полярная ночь переносится всё тяжелее. Все мои друзья уехали. Я человек метеозависимый, может, тоже когда-нибудь не выдержу. Но здесь нет беготни, уютно, всё близко — легко добраться до работы. Каждое утро в 7:30 я уже в школе — спокойно занимаюсь рутиной до уроков. И государство пытается задержать здесь людей: у нас есть дополнительная (оздоровительная) неделя каникул, во время полярной ночи уроки сокращены до 35–40 минут, домашние задания упрощены, а отпуск учителей длится целых 80 дней. Ну и конечно, наши зарплаты разве что с московскими сравнятся. Мне даже неловко, когда я встречаю учителей из других регионов, у которых зарплаты в три раза меньше за большую нагрузку.

В школе мне всё нравится. Не нравится только какая-то рутина. Я не очень хорошо организован в плане своевременной сдачи отчетов, заполнения журналов. Хотя работаю над собой, даже делаю успехи. Когда я только устроился, завуч сказала: «В первый год ты привыкаешь к детям, во второй год дети привыкают к тебе, в третий год вы начинаете работать». Всё верно на самом деле. Первые два года самые сложные, обычно в это время, как правило, все и увольняются. Но я не представляю, чем бы занимался, если не педагогикой. Моя работа приносит мне удовольствие — что еще можно пожелать? Я вообще счастливый человек — у меня есть сверхспособность отталкивать весь негатив. Наверное, поэтому мне попроще живется, чем многим.

Обложка: © личный архив Павла Николаева; anmiiv / Shutterstock / Fotodom