Ольга Васильева сказала: родители считают, что школа им что-то должна. Сами родители подмечают другое: как только ребёнок переступает порог школы, оказывается, это ты всем должен. Диалог построить не получается, а доверие рушится. Почему отношение школы и родителей всё больше напоминает противостояние и можно ли это изменить — рассказывает Елена Варламова.
Игры в шпионов вместо диалога
Когда вашему ребёнку исполняется семь, вы больше чем на десятилетие отдаёте его в госучреждение, именуемое школой. Теперь формированием личности человека, его взглядов и даже политических предпочтений будете заниматься не только вы, но и какие-то совсем не знакомые вам люди, которых вы впервые увидите лишь незадолго до начала обучения. В идеале родители хотели бы сотрудничать со школой в диалоге, но чаще получается что-то вроде игры в шпионов.
Родители стараются собрать побольше информации о школе. Шерстят отзывы в интернетах и допрашивают коллег по детской площадке. А школа следит, чтоб ни одна соринка не была вынесена из избы, чтобы лазутчики-родители, не дай бог, не узнали что-нибудь лишнее и не сунули бы нос, куда не надо. Даже в дни открытых дверей школы не спешат показать свой внутренний мир. Большинство кабинетов остаются заперты, а родители под бдительным взглядом охраны препровождаются в актовый зал, послушать заранее подготовленные речи учителей и заученные песни и танцы учеников.
После поступления ребёнка в школу его родители также остаются «не вхожи» в неё, как и раньше. Порой кажется, что это на них школа ощетинилась турникетами. Потому что захват может случиться в одном случае на миллион, а родителям первоклашек приходится обращаться в школу чуть ли не каждый день. И если школе что-то от тебя нужно: купить, принести или отремонтировать, то двери без проблем открываются, а вот если что-то необходимо тебе — уже сложнее.
Чем больше школа закрывается от родителей, тем более ухищрёнными становятся их методы проникновения туда
Нельзя войти, нельзя узнать, как учитель общается с учениками? Нельзя побывать на уроках и понять, какой уровень знаний и у детей, и у педагога? Тогда родители проникают в школу тайно, не этично и не совсем законно. Они «сидят» в смарт-часах и мобильных телефонах своих детей. Они знают всё, что происходит на уроке. И иногда лучше бы не знали. Потому что многое из того, что услышано, достойно того, чтобы забрать ребёнка из школы. И если родители пока молчат, то только потому, что точно знают — в другой школе всё то же самое.
«Сколько? И во сколько?» — единственно возможные вопросы
Пока ребёнок учится в школе, у родителей возникает масса вопросов и предложений. Что-то можно было бы улучшить, что-то немного изменить. Нет, они не вмешиваются в учебный процесс. Не хотят менять ФГОС или учебники (хотя стиль изложения некоторых учебников может вывести из себя).
Но как минимум родителей интересуют безопасность и комфорт детей в школе. Беспокоит качество питания в школьной столовой. Интересует, как общается учитель с детьми. У родителей бывают организационные вопросы и пожелания. И в идеале они бы хотели иметь возможность обсудить их не только с классным руководителем, но и с завучем, и с директором.
Но всё, что могут попробовать самые смелые из родителей, это мягко и очень любезно (а иногда и заискивая) пообщаться с руководством школы. Чтобы, не дай бог, не дать ему (а еще хуже — ей!) повод обидеться или подумать, что вы чем-то недовольны. Впрочем, как бы любезны и осторожны вы ни были, как бы сильно ни улыбались директору школы или завучу, всё равно вас занесут в чёрный список, потому что вы — «мамочка, которая задаёт вопросы». Не возмущается, не высказывает претензии. А просто «задаёт вопросы». Этих страшных слов в школе боятся почти так же, как буквосочетания «ЧэПэ». А на все ваши вопросы руководство школы приведёт сто тысяч аргументов, почему всё то, о чём вы говорите, выполнить ну никак не возможно. Нет денег, нет помещений, не велит СанПин — лишь бы ничего не менять.
«Сколько?» и «Во сколько?» — вот вопросы, которые я слышала когда-либо от родителей», — сказал один московский учитель. И к другим вопросам школа всё ещё не готова.
Карманный управляющий совет (и что это такое)
Формально у родителей сейчас есть возможность открытого диалога с администрацией школы. В каждом учебном заведении есть управляющий совет, в состав которого входят и родители, и сами ученики. Но если мы остановим наугад какого-то родителя, то он, скорее всего, понятия не имеет, что это за совет и чем он управляет. Ни на одном родительском собрании учителя о нём не рассказывают.
А между тем управляющий совет, по его уставу, утверждает учебную программу, выбирает учебники, а ещё контролирует финансово-хозяйственную деятельность школы. На деле Совет оказывается марионеточным органом при администрации школы, который расставляет подписи «за» под директивами администрации и указаниями, спущенными из департамента рбразования. Например, в 2013 году управляющие советы чуть ли не всех московских школ поддержали возвращение школьной формы. Родителям, если почитать обсуждение на форумах, это решение преподнесли на общих собраниях как указание Департамента образования, а по документам — это сами родители так «проголосовали».
По-настоящему активные родители не хотят идти в управляющие советы, где царит подозрительное единодушие по всем вопросам. Потому что «подмахивать» всё, что скажут, — противно, а говорить что-то поперёк — страшно. Не за себя — за своего ребёнка.
Только в некоторых московских школах председатель Управляющего совета — какой-нибудь активный родитель. Обычно это чиновник, не имеющий прямого отношения к школе: допустим, глава управы района, где расположена школа, или префект округа, или депутат. А ещё школы любят приглашать управлять своими советами актёров, музыкантов. И вполне возможно, что все они прекрасные люди, но сомнительно, что у них есть время вникать во все проблемы школы и тем более решать их.
Среди глав управляющих советов московских школ: бывший главный санитарный врач России Геннадий Онищенко, ведущие Первого канала Виталий Елисеев и Сергей Бабаев, дрессировщик Аскольд Запашный (от родителей) и даже зампред Правительства России Аркадий Дворкович (от выпускников).
На сайтах школ есть электронные адреса и контактные телефоны председателей управляющих советов, а ещё дни и часы приёма. Но вот почему-то слабо верится, что если от родителей придёт сигнал: «В начальной школе откололась плитка на полу, первоклашки спотыкаются и разбивают себе носы, а для занятий на лыжах забыли сдвоить уроки, и дети успевают только надеть и снять снаряжение» — эти люди всё бросят и побегут решать насущные для родителей и детей вопросы.
То же самое касается финансов. Теоретически родители могут узнать, на что школа расходует деньги. Но на практике раздел «финансово-хозяйственная деятельность» официальных сайтов выдаёт только общие цифры дебета/кредита. Скупая строка: «Расходы на закупку товаров, работ, услуг, всего — ХХХ млн. руб./год» не ответит на родительский вопрос: «Почему из этих денег нельзя было потратить пять тысяч в месяц на туалетную бумагу и мыло для всей школы?» или «Почему нельзя отремонтировать детскую площадку для продлёнки?».
Фактически всё, что оставлено на обсуждение родителям из школьных дел: это выбор подарков учителю и детям на Новый год и Восьмое марта. И даже какого Деда мороза позвать первоклашкам или где нанять фотографа — «подскажет» администрация школы. И стоимость их услуг озвучит. А если родители вдруг предложат свой вариант, то администрация сразу вспомнит, что посторонним лицам на территории школы находиться запрещено.
Переговорщики и заложники
Чаще всего, не найдя взаимопонимания с руководством школы, родители становятся «бойцами невидимого фронта». Они пытаются исправить нарушения, информируя о них вышестоящие инстанции. Впрочем, Департамент образования не будет высылать комиссию проверять нарушения (кроме совсем уж серьёзных), а просто спустит письмо обратно в вашу же школу. И тогда не избежать конфликта ни с директором, ни с классным руководителем. И всё может отразиться на ребёнке.
Конфликты родителей и администрации не должны отражаться на детях? Да, конечно. Если перед вами настоящие педагоги. А если перед вами просто люди сложной судьбы, которых эта самая судьба занесла в школу, можно ждать даже буллинга. Родители просто боятся и даже не пытаются что-то выяснить у администрации школы, чтобы не выдать себя и не подставить ребёнка. Сразу пишут жалобы в департамент — с фейкового адреса и под абстрактным ФИО. Только такая схема позволяет хоть что-то изменить.
Ваши дети переодеваются на физкультуру в классе, а занимаются ею в коридоре? Все рекреации в школе переоборудованы в кабинеты и детям негде бегать на переменках? Продлёнка не выходит гулять? Закрыт один или несколько туалетов? Это нарушение СанПиН. Детям задают домашнее задание и ставят оценки в первом классе? Учеников в обязательном порядке отправляют на платную экскурсию или спектакль? Да ещё и в учебное время, а отказавшимся зачтут прогул? Это нарушение закона «Об образовании».
Беда в том, что и основная масса родителей ничего не знает о законах и нормативных документах, которые регулируют работу школы, поэтому защитить ни свой карман, ни права своего ребёнка чаще всего не в состоянии.
Большинство родителей молчат или тихо ворчат по чатикам и родительским форумам. Потому что никто не враг своему ребёнку
Сейчас родитель в школе — самое бесправное и униженное существо. Он и подсобный рабочий, и уборщица, и просто дойная корова.
Если по диагонали почитать любой из родительских форумов, то звучит одна фраза, которая почти дословно повторяется из текста в текст: «Я бы разобралась с этим (нарушением), я бы им сказала, но что я могу, ведь мой ребёнок у них в заложниках!».
Заложники… какое страшное слово. При его упоминании сразу вспоминается Беслан. На каком же уровне находятся отношения родителей со школой, что они представляют своих детей её заложниками?! И о каком диалоге можно говорить, если основной движущий родителями мотив — это страх за ребёнка.
Татьяна Васильевна