«Цунами эстрогена, прогестерона и тестостерона, затапливающие мозг»: почему подростки ведут себя как подростки

Как работает наш мозг, когда мы принимаем какое-нибудь, даже самое простое решение? Об этом в своей новой книге «Всё решено: жизнь без свободы воли» (вышла в издательстве «Альпина нон-фикшн») рассуждает нейробиолог Роберт Сапольски. И приходит к выводу: всё, что мы привыкли принимать за свободу воли, — лишь набор факторов, предопределяющих наше поведение. И многие из этих факторов формируются в детстве и подростковом возрасте.

Назад в отрочество

Как, без сомнения, известно любому читателю, который был, есть или будет подростком, это очень сложный жизненный этап. Эмоциональные бури, опрометчивая склонность к риску и поиск острых ощущений, пиковое время крайностей как про-, так и антисоциального поведения, желание выделиться и в то же время не отличаться от сверстников; поведенчески отрочество чудовищно само по себе.

Нейробиологически — тоже. В исследованиях, посвященных отрочеству, по большей части изучается, почему подростки ведут себя как подростки; наша же цель — понять, как особенности подросткового мозга помогают объяснить намерение нажимать на кнопки во взрослой жизни. Как удобно, что одна и та же чрезвычайно интересная область нейробиологии актуальна и в первом, и во втором случае. К началу подросткового возраста мозг довольно близок к своей зрелой версии, со взрослой плотностью нейронов и синапсов; процесс миелинизации уже завершен. За одним исключением: в мозге есть область, которая, как ни удивительно, будет созревать еще десяток лет. Что это за область? Конечно же, лобная кора. Она «взрослеет» значительно медленнее остальной коры — это свойственно всем млекопитающим, но особенно заметно у приматов.

Некоторые причины такой задержки объясняются просто. Миелинизация мозга, например, начинается еще во внутриутробной жизни и постепенно нарастает, пока не достигнет взрослого уровня; лобная кора не исключение, просто здесь процесс идет с сильным отставанием. Но если говорить о нейронах и синапсах, то картина совершенно другая. Когда ребенок еще только вступает в подростковый возраст, в его лобной коре синапсов больше, чем у взрослого человека. В подростковом и раннем взрослом возрасте лобная кора обрезает синапсы, которые оказываются лишними, маловажными или попросту неправильными, а сама кора постепенно становится более компактной и подтянутой. В качестве наглядного примера можно привести тот факт, что 13-летний подросток и 20-летний юноша могут одинаково успешно справляться с тестом на оценку функционирования лобной коры, однако первому для успешного прохождения теста придется задействовать больший ее объем.

Итак, лобная кора — ответственная за исполнительные функции, долгосрочное планирование, откладывание удовольствия, контроль побуждений и регуляцию эмоций — у подростков функционирует не полностью. Как вы думаете, что это объясняет? Да практически все феномены подросткового возраста, особенно если добавить к объяснению цунами эстрогена, прогестерона и тестостерона, затапливающие мозг.

Безжалостная сила влечений и побуждений, сдерживать которую приходится хлипкими тормозами незрелой лобной коры

Нам же задержка созревания лобной коры интересна не потому, что из-за этой задержки подростки делают себе дурацкие татуировки; нам важно, что в подростковом и раннем взрослом возрасте в самой интересной части мозга осуществляется грандиозный строительный проект. Следствия очевидны. Если вы взрослый человек, ваш подростковый опыт травм, впечатлений, любви, неудач, отверженности, счастья, отчаяния, прыщей — весь этот набор сыграл непропорционально большую роль в формировании лобной коры, с помощью которой вы сейчас размышляете над пресловутыми двумя кнопками. Нет никаких сомнений, что чрезвычайно разнообразный подростковый опыт формирует чрезвычайно разную лобную кору взрослых людей.

Об одном особенно захватывающем следствии замедленного созревания важно помнить, когда мы перейдем к разделу о генах. По определению, если лобная кора созревает последней, значит, эта область мозга в минимальной степени формируется генами и в максимальной — окружающей средой. В связи с этим возникает вопрос, почему же лобная кора созревает так медленно. Может, этот проект сам по себе сложнее сборки всей остальной коры? Может, здесь нужны специализированные нейроны, нейромедиаторы, которые трудно синтезировать, уникальные синапсы, настолько причудливые, что без объемистых инструкций по сборке не обойтись? Нет, почти ничего такого уникального в лобной коре нет*.

*Существует особый тип нейронов — веретенообразные нейроны, или нейроны фон Экономо (VEN), которые встречаются почти исключительно в двух областях мозга, тесно связанных с лобной корой, — в островковой и передней поясной коре. На какое-то время вокруг этой находки поднялась большая шумиха, поскольку поначалу все думали, что этот тип нейронов характерен только для человека — такое случалось впервые. Но на самом деле все оказалось еще интереснее — нейроны фон Экономо встречаются также и в мозге некоторых самых социально сложных видов на Земле, таких как другие приматы, китообразные и слоны. Никто точно не знает, для чего они нужны, но в последнее время в исследованиях наметился прогресс. Однако, несмотря на существование VEN, сходство структурных элементов лобной коры и всей остальной коры головного мозга гораздо выше различий.

Таким образом, если принимать во внимание только сложность строения лобных долей, нельзя сказать, что замедленное созревание неизбежно, а лобная кора созревала бы быстрее, если бы только могла. Нет, эта задержка активно эволюционировала, прошла отбор. Именно эта область мозга в первую очередь решает, как поступать правильно, когда это сделать труднее всего, но никакие гены не могут определить, что считать правильным поступком. Этому нужно учиться долго и трудно, на собственном опыте. То же самое верно для любого примата, вынужденного ориентироваться в хитросплетениях социальных отношений: кому хамить, кому кланяться, с кем дружить, кого ударить в спину.

Если это важно для павианов, что уж говорить о людях. Мы вынуждены усвоить рационализацию и лицемерие нашей культуры — не убий, если это только не один из НИХ, в таком случае вот тебе медаль. Не лги, за исключением тех случаев, когда ложь обещает огромный барыш или когда она по-настоящему благое дело: «Нет, сэр, никакие беженцы не прячутся у меня на чердаке, что вы!» Законы, которым нужно неукоснительно подчиняться, законы, которые можно игнорировать, законы, которым надо сопротивляться. Жить так, будто каждый день — последний, и одновременно так, как будто это первый день всей оставшейся жизни. И так далее и так далее. Вы только подумайте: у других приматов формирование лобной коры заканчивается в период полового созревания, а нам на это требуется еще с десяток лет. Здесь скрыто нечто примечательное — генетическая программа человеческого мозга эволюционировала, чтобы максимально освободить лобную кору от влияния генов. Еще больше о лобной коре мы узнаем в следующей главе.

Переходим к очередной черепахе.

И детство

Итак, на отрочество приходится заключительная фаза формирования лобной коры головного мозга, причем на этот процесс сильнейшим образом влияют среда и опыт. Двигаясь дальше назад, в детство, мы обнаружим там масштабное строительство всех областей мозга (заметьте: «все области» означают и лобную кору в том числе; при всем ажиотаже вокруг замедленного созревания она в значительной степени формируется на протяжении детства), процесс плавного увеличения сложности нейронных сетей и миелинизации. Естественно, параллельно с этим усложняется и поведение. Развивается логическое мышление, познавательные способности и эмоции, необходимые для принятия решений морального характера (обеспечивая, например, переход от соблюдения законов с целью избежать наказания к соблюдению законов, ибо что было бы с обществом, если бы люди их не соблюдали?). Развивается эмпатия (растет способность сострадать эмоциональной, а не только физической боли, абстрактной боли, боли, которую вы сами никогда не испытывали, мучениям людей, которые совсем на вас не похожи). Укрепляется контроль побуждений (который поначалу помогает вам не есть зефирку, а обождать пару минут, чтобы вам дали две зефирки, а потом помогает сосредоточиться на вашем проекте длительностью в 80 лет, цель которого — выбрать дом престарелых себе по вкусу).

Другими словами, сложные вещи следуют за простыми. Исследователи детского развития обычно делят эти траектории взросления на «стадии» (например, канонические стадии морального развития, выделенные психологом Гарвардского университета Лоренцем Колбергом). Как и следовало ожидать, существуют огромные различия в том, на какой именно стадии взросления могут находиться дети одного возраста, какова быстрота перехода от одной стадии к другой и какая стадия переносится во взрослую жизнь*.

* Естественно, не стоит слишком буквально полагаться на теорию стадий — переход от одной стадии к другой может быть не резким пересечением границы, а скорее плавным континуумом; стадия моральных рассуждений, на которой находится ребенок, может различаться в разных эмоциональных состояниях; все эти открытия в основном сделаны на основе исследований мальчиков, принадлежащих к западной культуре. Тем не менее основная идея чрезвычайно полезна.

Если возвратиться к интересующей нас теме, вы теперь должны спросить, где истоки индивидуальных различий в созревании, насколько этот процесс поддается контролю и как он помогает вам становиться вами, созерцающим кнопки. Какие факторы влияют на созревание? Вот вам перечень самых частых подозреваемых с их кратким описанием:

1. Конечно же, родительский стиль воспитания. Разница в воспитании была в центре внимания одной очень важной работы за авторством психолога Калифорнийского университета в Беркли Дианы Баумринд. Существует авторитетный стиль воспитания, где на ребенка возлагаются высокие требования и ожидания, но при этом родители гибко реагируют на его потребности; таким стилем обычно вдохновляются невротичные родители из среднего класса. Еще есть авторитарный стиль воспитания (высокие требования, низкая отзывчивость: «Потому что я так сказал!»), либеральный стиль (низкие требования, высокая отзывчивость) и индифферентный стиль (низкие требования, низкая отзывчивость). И каждый из них приводит к появлению разных типов взрослых. Как мы увидим в следующей главе, социально-экономический статус родителей также имеет огромное значение; например, низкий социально-экономический статус семьи предсказывает отставание в созревании лобной коры головного мозга уже у дошкольников.
2. Социализация в группе сверстников, где разные представители одного возраста подают пример разного поведения с разной степенью привлекательности. Специалисты в области психологии развития часто недооценивают важность сверстников, но для приматологов она вовсе не секрет. Люди изобрели новый способ передачи знаний между поколениями, где взрослый специалист — например, педагог — целенаправленно обучает молодежь. Для приматов, напротив, типична ситуация, когда младшие учатся, наблюдая за более старшими.
3. Влияние среды. Безопасно ли в парке по соседству? Чего в округе больше — книжных магазинов или винных? Легко ли купить полезную еду? Каков уровень преступности? То есть ничего неожиданного.
4. Культурные убеждения и ценности, которые влияют на все вышеперечисленные факторы. Как мы увидим, от культуры существенно зависят стиль родительского воспитания, поведение, моделируемое сверстниками, виды сообществ, складывающихся в ней. Важную роль играют культурное разнообразие скрытых и явных обрядов перехода, виды религиозных общин и того, какое поведение детей поощряется: зарабатывать значки за успехи в учебе или третировать изгоев.

Список довольно простой. И, конечно же, не стоит забывать о массе индивидуальных различий между детьми в паттернах секреции гормонов, питании, патогенной нагрузке и так далее. Все эти влияния суммируются, формируя мозг, который, как мы увидим, не может не быть уникальным.

Здесь перед нами встает большой вопрос: как из разного детства выходят разные взрослые? Иногда самый вероятный путь кажется довольно очевидным без необходимости углубляться в нейробиологию. Например, исследование, изучившее больше миллиона человек из Китая и США, продемонстрировало эффекты взросления в мягком климате (то есть в условиях умеренных колебаний температуры вокруг 21°C). Такие люди в среднем более индивидуалистичны, экстравертны и открыты новому. Вероятное объяснение: знакомиться с миром проще и безопаснее, когда вам не приходится тратить значительную часть года на попытки избежать смерти от переохлаждения и/или теплового удара; если вы живете там, где средний доход выше, как и продовольственная стабильность. И величина этого эффекта вовсе не ничтожна — она равна или превышает влияние возраста, пола, ВВП страны, плотности населения и уровня развития средств производства.

Связь между детством в мягком климате и личностью взрослого человека биологически можно выразить максимально наглядно — климат влияет на то, какой мозг вы сформируете и, соответственно, возьмете с собой во взрослую жизнь. Как это почти всегда и бывает. Например, повышенный уровень стресса в детстве увеличивает секрецию глюкокортикоидов, что мешает созреванию лобной коры головного мозга, и ребенок вырастает во взрослого, которому хуже даются такие полезные умения, как контроль побуждений. Слишком большое количество тестостерона в раннем возрасте наделяет мозг взрослого излишне возбудимой миндалиной, повышая склонность к агрессивным реакциям на провокации.

Механику происходящего объясняет очень модное нынче научное направление под названием «эпигенетика», описывающее, как ранний детский опыт приводит к стойким изменениям в экспрессии генов в определенных областях мозга. При этом опыт не меняет сами гены (то есть последовательность ДНК), он изменяет их регуляцию — всегда ли данный ген активен, или никогда, или же активен в одном контексте, а в другом — нет; о том, как это работает, нам уже многое известно. Вот яркий пример: если вы крысенок, которого вырастила нетипично невнимательная мать*, то в силу эпигенетических изменений в регуляции одного из генов гиппокампа вам будет сложнее справляться со стрессом во взрослом возрасте.

* Неужели крысы-матери по-разному заботятся о потомстве? Конечно. Одни чаще, другие реже чистят и вылизывают своих детенышей, с разной активностью реагируют на их писк и так далее. Пионером этих эпохальных исследований стал нейробиолог Майкл Мини из Университета Макгилла.

Откуда берутся различия в материнских стилях у грызунов? Очевидно, что искать их истоки нужно секундой, минутой, часом ранее в биологической истории мамы-крысы. Объем знаний об эпигенетических основах таких явлений растет с головокружительной скоростью, доказывая, например, что некоторые эпигенетические изменения в мозге могут сказываться на протяжении поколений (это, например, объясняет, почему жестокое обращение с крысами, обезьянами или людьми в детстве увеличивает у человека шансы стать жестоким родителем). Чтобы показать масштаб эпигенетической сложности, отметим, что разница в стилях материнского воспитания у обезьян провоцирует эпигенетические изменения тысячи с лишним генов, экспрессирующихся в лобной коре головного мозга их потомства.

Если бы вы захотели сжать изменчивость всех источников влияния на ребенка до одной оси, это было бы не сложно, достаточно спросить: насколько счастливое детство ему выпало? Этот чрезвычайно важный вопрос был оформлен в виде шкалы неблагоприятного детского опыта (НДО). Что считается неблагоприятным опытом? Список логичный:

Каждому пережитому опыту присваивается один балл в контрольном листе опросника: у самых невезучих сумма баллов приближается к непредставимым десяти, самые везучие блаженствуют около ноля.

В этой области было сделано открытие, которое должно бы обескуражить всех, кто отстаивает веру в свободу воли. Каждый дополнительный балл по шкале НДО примерно на 1% увеличивает вероятность асоциального поведения в зрелом возрасте — в том числе насилия, слабости познавательных (задействующих лобную кору) способностей, трудностей с контролем побуждений, употребления наркотиков, подростковой беременности, незащищенного секса и других видов рискованного поведения — и заодно усиливает подверженность депрессивному и тревожному расстройствам. Да, и еще ведет к слабому здоровью и преждевременной смерти.

Если развернуть подход на 180 градусов, результаты будут те же самые. Чувствовали ли вы ребенком, что в семье вас любят и оберегают? Служила ли семья хорошим примером в вопросах сексуальности? Был ли уровень преступности в вашем районе низким, все члены семьи — психически здоровы, был ли социально-экономический статус родителей высоким и устойчивым? Ну что ж, тогда вы получаете высокие баллы по шкале НСДО (немыслимо счастливый детский опыт), что прочит вам всевозможные благополучные исходы во взрослой жизни.

Итак, буквально все особенности вашего детства — хорошие, плохие, нейтральные — это факторы, над которыми вы были не властны и которые сформировали мозг взрослого, нажимающего сейчас на пресловутые кнопки. А как вам такой пример? Из-за случайности месяца рождения некоторые дети на целых полгода опережают средний возраст в группе сверстников или отстают от него. К примеру, у тех воспитанников детского сада, что чуть старше остальных, когнитивные возможности обычно развиты лучше. В результате им достается больше персонального внимания и похвалы учителей, поэтому к первому классу их преимущество возрастает, ко второму становится еще больше и так далее. В Великобритании, где отсечка для приема в детский сад установлена на дате 31 августа, этот «эффект относительного возраста» приводит к значительному перекосу в уровне образования. Смотрите сами:

Со временем везение выравнивается? Как бы не так. (Тот же самый эффект наблюдается в спорте. В профессиональных спортивных командах непропорционально высока доля игроков, которые были старше среднего в своей спортивной группе в детстве.)

Отменяет ли роль детства свободу воли? Нет, такие показатели, как НДО, предсказывают потенциал и слабые места взрослого, а не его неизбежную судьбу, и есть множество людей, чья взрослая жизнь радикально отличается от той, какую можно было бы ожидать, если учесть их детство. Это лишь еще одно звено в цепи влияний.

Обложка и инфографика: издательство «Альпина нон-фикшн»