11 мыслей Дмитрия Фишбейна о школе. Первое интервью после ухода с поста директора Лицея НИУ ВШЭ

Этой весной все обсуждали уход Дмитрия Фишбейна с поста директора Лицея НИУ ВШЭ. Позже стало известно — теперь он возглавит частный образовательный проект в «Сколково». Школа под названием «Сколка» откроется через год, будет инновационной, высокотехнологичной, ориентированной на новые индустрии. Но мы решили поговорить с ее директором не о технологиях, а об атмосфере. И о том, чего в этом смысле не хватает современной школе.

1. Началка, с одной стороны, душевней, чем другие школьные ступени, а с другой — именно в ней есть опасность снижения изначальной мотивации детей. Пусть даже отношение к детям хорошее, учительница прекрасная, но вот эта строгость со школьными правилами, с оформлением работ, на мой взгляд, мешает познавательной деятельности. Дети обычно приходят в первый класс очень любопытными, они хотят учиться, но, попадая в систему, как-то доживают до четвертого класса на этом топливе, а в средней школе уже могут совсем потерять интерес к учебе.

Как сохранить мотивацию? Мне кажется, что это может быть полный цикл какого-то дела: от идеи до продукта. Например, придумали мы делать электронное издание. И делаем это с детьми прямо по-взрослому: не просто создаем некое медиа, а размещаем его в сети, просчитываем монетизацию, воронку продаж и так далее. По-моему, только история из серии «я реально могу что-то сделать сам и в этом смысле почувствовать себя взрослым» может быть шансом сохранить мотивацию.

2. Средняя школа — самый сложный период. И для детей, и для учителей. Именно в этом возрасте дети начинают хуже учиться, прогуливать, перестают слушать и слушаться. С одной стороны, это время переходного возраста. Этот возраст в принципе сложный, поэтому я бы не винил школу во всех бедах по умолчанию. Но при этом я признаю: к детям такого возраста чаще всего относятся как просто к ученикам, то есть не учитывают как раз вот эту переходность, сложность ощущений, в которой они находятся. Требования всё равно есть, они высокие, домашние задания ты должен делать и так далее.

А по-моему, с точки зрения атмосферности, культуры школы, заходы на этих 12-13-14-летних молодых людей должны быть в принципе другими. И тут важно исходить из понимания того, что с ними происходит. Если нам ясно, что тусоваться им сейчас интереснее, чем изучать математику, тогда нужно иначе подходить к методам взаимодействия с этой аудиторией. Вот идут они, условно, «за гаражи» и что-то там делают. Так, может, тогда нужно предложить им нечто подобное? Не по содержанию, конечно, но хотя бы по форме. Например, пространство, где они могут собираться, что-то делать без взрослых, познавать на практике. В этом направлении надо думать.

3. Рейтинги мешают детям проявлять себя. Потому что всех выстраивают по единым показателям, соединяя в итоге в одну линейку — от лучшего к худшему. А мне кажется, что должен быть не рейтинг, а рэнкинг. Это когда существует много разных рейтингов по разным показателям. И пусть тогда я на последнем месте в рейтинге ученых-школьников, зато в рейтинге спортсменов — на первом. В этом смысле задача школы — найти рейтинг, где каждый сможет в чем-то быть успешным. Взять одинаковые и ограниченные показатели и всех под них подвести — это плохая идея.

4. Одна из главных историй про детей связана с тем, что они разные и скорость взросления у них неравномерная. Вот в седьмом классе мы даем одну контрольную работу на всех. Кто-то по ее результатам двоечник, кто-то — отличник. И что? Вот этот ребенок — он не про математику, а тот — про математику? Нет же! Причины удачи или неудачи на контрольных могут быть самыми разными: может быть, это возрастная история или какая-то другая. Поэтому многообразие шкал, возможностей и ранжирование индивидуального успеха в очень разных, потенциально, может быть, противоположных сферах для детей одной и той же школы очень важны.

5. Важно видеть успехи, которые ребенок делает в рамках внеакадемической деятельности. Но школа часто делает вид, что их вовсе нет. Ребенок, например, ходит в школу юного юриста, потом приходит на обществознание, а ему говорят: «Да нам всё равно, это все не считается». Уверен, что нормативно возможен и реален зачёт других образовательных активностей в школьной программе. Надо только понять, что это за активности, провести экспертизу. И тогда получится ситуация, когда самые разные заслуги ребенка могут быть вкладом в историю основного образовательного результата.

6. Скорее всего, тот же Илон Маск стал таким, какой он есть, потому что шёл против. Но можно ли предположить, что какой-то выход за рамки правил современной школой поощряется? Нет, чаще всего она бьет по рукам. И поэтому, мне кажется, нужно придумать ситуации, когда у детей были бы возможности проявлять себя нестандартно. Ну или чтобы хотя бы наказания за это не было.

7. На мой взгляд, важно инициировать сумасшедшие проекты. На любую странную, авантюрную идею современным школьникам обычно говорят: «Ну это нереально, возьми проект попроще, тебе же это потом довести до оценки, у тебя сроки», и так далее. Но даже если вы понимаете, что ребенок, скорее всего, не сумеет воплотить свою идею, надо дать ему шанс попробовать это сделать. И при этом все равно поддерживать, не высмеивать, помогать. Тогда дети перестанут бояться мыслить нестандартно, выходить за рамки, сами будут искать необычные решения.

8. Школа зачастую занимает позицию противостояния с родителями. Но важнее с родителями сотрудничать. И ни в коем случае не обесценивать родителей, не пугать ими детей («Завтра в школу с отцом» и так далее). Родитель — это не человек, который всё время шпыняет, заставляет что-то делать, придирается. Это человек, с которым нужно быть заодно, который может помочь и поддержать. Именно так надо родителей показывать ребенку.

9. Эффективнее в школе проявляют себя те взрослые, которые умеют что-то еще, кроме как учить детей. Учителя должны чем-то увлекаться, здорово, когда они имеют интересное хобби. Такие люди всегда просто фактом своего существования повышают мотивацию детей. И они точно должны быть разными, обязательно. Мы тоже будем искать учителей, которые имеют какие-то увлечения, кроме любви к своему предмету.

10. У меня двое детей. Данила — выпускник Вышки. А с Михаилом мы сложно доучились до 9-го класса. Он совершенно другого типа. Совсем. И в этом контексте мы поняли, что 10–11-й класс не для него. Сейчас он на втором курсе колледжа, где практикоориентированность совсем другая, где формат взаимодействия с ребятами отличается от школы. Может быть, когда-то он пойдет в вуз, когда-нибудь защитит кандидатскую, но пока у него другая дорога. Было бы здорово, если бы в школе была возможность эти дороги выбирать — без давления и ярлыков. Потому что я часто слышал: «Как же так, вы возглавляли Лицей Вышки, а ваш сын 11 классов не окончил». Но это стереотип, и этот стереотип в итоге очень мешает детям искать и находить себя.

11. Я читал воспоминания жонглера из советского цирка — оказывается, жонглеров учат в первую очередь не ловить. Потому что ловить то, что падает, — это автоматическая реакция. А их учат не обращать внимания на падающий мяч! Если человек не научится не обращать внимания на тот третий, четвертый и шестой мяч, который летит рядом с ним, он никогда не научится жонглировать. Условием успеха на любом пути является совершение ошибок.

Вот так же и мы заточены на свои успехи и на успехи наших детей. Мы не можем себе позволить не страховать, не тревожиться, не стелить соломку — словом, «не ловить». Но нет, друзья. Наши дети должны набить шишки, они должны сами понять, чего хотят в этой жизни, — и сделать это важно в достаточно молодом возрасте. Это не значит, что мы с вами отойдем и будем смотреть в другую сторону. Нет, мы будем рядом. Но я уверен в том, что школа должна придерживаться именно этой философии — не давить, позволять ошибаться, дать возможность найти свою дорогу. Тогда дети сами захотят учиться.

Фото предоставлено Дмитрием Фишбейном.