21 января Владимир Путин подписал указ о назначении Сергея Кравцова на должность министра просвещения. Мы поговорили с директором и учителями школ и узнали, что бы они хотели изменить, если бы оказались на месте нового министра.
«Нужно поменять систему тотального контроля»
Леонид Кацва, историк, автор учебников и пособий по истории России, учитель гимназии № 1543
Я бы не хотел быть министром образования, но хотел бы поменять многое. В последнее время часто говорят, как сократилась бюрократическая нагрузка на учителя, хотя это не так. Дело тут не в документах, а в тотальном контроле. Чтобы организовать экскурсионную поездку с детьми, нужно действовать в «подполье». Потому что учителям фактически запрещены поездки, это могут делать только родители. Учителя, которые куда-то едут в каникулы с детьми, вынуждены писать заявление об отпуске за свой счёт. Мне кажется, это безумие.
Я бы отказался от ВПР, они только создают излишнее напряжение. В последнее время все уверовали в то, что улучшать качество образования нужно через ужесточение контроля. А это не ведёт к положительному результату.
Также нужно аккуратно подходить к цифровизации. Она у нас теперь во всём. Все школы под камерами. Как это может помешать потенциальным террористам, я не понимаю, зато создан режим, когда в школу нельзя пригласить выпускников. Но цифровизация — это ещё и система электронной школы, архитектура которой сделана недоучкой и крайне криво. В этом электронном сценарии потеряли самое главное — учителя.
Внедрение МЭШ происходит принудительно, без учёта мнений о том, как эти доски влияют на здоровье детей
Я бы очень откорректировал ЕГЭ, хотя за последние годы он стал лучше. Сначала была бессмысленная угадайка, теперь там появились проблемные вопросы — хорошие, но осталась другая важная проблема — критерии оценки ответов. Они просто невозможные, жёсткие, рассчитаны на несуществующего ребёнка, который отвечает широко развёрнутыми фразами.
Я бы вернул возможности выбора учебника по истории. Хотелось бы вернуться к тому правилу, что учитель может самостоятельно решать, по какому пособию преподавать.
Другая серьёзная проблема: дети теряют мотивацию к изучению непрофильных предметов. Мне кажется, что нужно двигаться в сторону обобщения программы. Раньше система была более правильной. История, русский язык и литература устно, сочинение и иностранный язык — такой набор нужно ввести для всех гуманитариев. Английский язык должны сдавать только те, кто хочет поступать в вузы, а не все, кто оканчивает школу. Но тут другая проблема — слабая база преподавания во многих районах.
«Нужно сделать так, чтобы каждый класс писал ВПР не чаще, чем раз в пять лет»
Антон Скулачёв, учитель литературы гимназии № 1514, председатель Гильдии словесников
Прежде всего надо на некоторое время оставить всех учителей в покое: приостановить принятие нового стандарта, доработать действующий. Если заниматься созданием более современного ФГОС, то привлекать учителей в качестве экспертов и проводить многолетние исследования.
Нужно на некоторое время остановить введение новых предметов и резко сократить число форм контроля, которыми давят на детей, родителей и учителей — ВПР и подобные работы. Можно сделать, например, так, чтобы каждый класс писал ВПР не чаще, чем раз в 4–5 лет. Резко сократить всё, что связано с прессингом на всех участников процесса.
Надо сосредоточить внимание на поддержке региональных инициатив, на повышении квалификаций педагогов — в общем, поддерживать обмен опытом, живые находки, чтобы они становились известными как можно шире.
Причём не в режиме обязаловки и монополии в духе МЭШ, а наоборот — с помощью интеграции разных существующих сервисов и платформ
Нужно увеличить инвестиционную привлекательность отрасли, ведь все мы понимаем, насколько в образовании не хватает денег: массово ребята учатся по три смены, многие школы находятся в ужасном состоянии.
Чтобы появились инвестиции, система должна быть прозрачной и открытой, поэтому важно снять со школы жесткие стандарты и сделать отрасль привлекательной. И, конечно, разгрузить учителей, объявив недопустимой нагрузку в несколько ставок (и находя иные способы повышения зарплаты), которая делает невозможным учительское творчество.
Важно открыть широкие коридоры возможностей при поддержке очень широкого экспертного сообщества, привлечь для участия частный бизнес и научные институты. Нужно стремиться к тому, чтобы отменить вообще федеральный перечень учебников, расширить рынок, чтобы школы «голосовали рублём» за интересные и нужные им учебники. Было бы хорошо сделать такую модель, как есть в некоторых странах, когда у учеников есть несколько вариантов экзаменов, которые можно сдать. В общем, диверсифицировать ключевые точки образования, ведь чем шире возможности, тем больше вероятность продуктивного развития и привлекательности отрасли. А значит, и финансового развития, и развития смыслов и ценностей.
«Я бы запретила оценивать школы по результатам ЕГЭ»
Тамара Эйдельман, преподаватель истории 67-й московской школы, заслуженный учитель
Я распустила бы органы управления образованием. Оставила бы только тех, кто выписывает зарплату и организует экзамены. Большую часть ответственности я бы переложила на плечи директоров. Сразу слышу возражения: «О-о-о-х! Ну, они такого наворотят…» Нет, не наворотят, и уж во всяком случае они лучше разбираются в ситуации, чем начальнички.
И ещё одна вещь — я бы запретила оценивать школы по результатам ЕГЭ. Гораздо важнее, насколько итоги экзаменов совпадают с результатами в школе. А лучше вообще оценивать по уровню комфортности для детей — узнавать его через опросы.
Зарплату я бы повысила — и прежде всего не тем, кто готовит олимпиадников. Куда больше, на мой взгляд, заслуга тех, кто работает со слабыми детьми. Учитель, превративший двоечника в троечника или заинтересовавший хулигана, заслуживает самых больших наград.
«Зарплата педагога должна быть на порядок выше»
Наталья Михайлова, учитель истории и обществознания в калининградской гимназии № 40 имени Ю. А. Гагарина
Я бы изменила состав детей в классе — не более 20 человек, но это повлечёт за собой проблему строительства новых школ (хотя сейчас при 30–34 детях в классе нехватка школ тоже существует). Однозначно изменила бы школьную программу по литературе. Детей грузят «Преступлением и наказанием», «Мастером и Маргаритой», но это те произведения, до которых нужно дозреть. Их необходимо научить любить читать через книги, которые им интересны, а потом они сами дойдут до серьёзной литературы. А читающие дети — это думающие дети, разносторонние, с широким кругозором.
Насчёт ОГЭ и ЕГЭ у меня двоякое мнение: с одной стороны, такая система даёт возможность одаренным детям из глубинки поступить в хорошие вузы, с другой — от этого «натаскивания» надо уходить. Достаточно посмотреть результаты PISA, чтобы понять, что что-то у нас не так…
А вот все эти мониторинги, ВПР я бы однозначно отменила. Бюрократию в виде кучи отчетов тоже убрала бы.
Конечно, я повысила бы зарплаты учителям. Сейчас, чтобы нормально существовать, им приходится брать ставку в 25–30 часов в неделю плюс классное руководство, прибавьте ещё всевозможные отчёты, мониторинги и прочее. Учителя зачастую проводят по 12 часов в работе, они заняты и в школе, и дома.
Мы говорим, что для современных детей необходимо делать интересные уроки, привлекать ИКТ, на каждых курсах вещают, что система лекций — когда учитель просто как рупор у доски — уже не работает. И большинство учителей это понимают.
Но когда креативить и готовить невероятные современные уроки, если у тебя ежедневно по семь уроков? А если ещё и вторая смена?
А дома семья, уборка. Я готовлю уроки ночью вместо сна. К концу четверти я еле жива.
Если у учителя будет нагрузка 18 часов и достойная зарплата, то, поверьте, качество преподавания значительно улучшится. У них будет мотивация расти, развиваться, будет понимание, зачем они работают. Призвание, любовь к детям, желание их учить — это хорошо, но кушать тоже хочется.
Я даже заметила одну особенность: самые интересные и информативные курсы повышения квалификации с применением интересных методик и технологий — у учителей, которые работают в московских или петербургских частных школах, где иной уровень оплаты труда.
Педагоги (воспитатели, учителя) — это люди, которые не только преподают, но и несут колоссальную ответственность, взаимодействуют с родителями и детьми. Их труд позволяет остальному населению зарабатывать деньги и платить налоги. Представьте, что в один день, например, воспитатели не вышли на работу, — и всё, куда девать детей? Родители просто не смогут пойти на работу.
«Я бы стал уделять усиленное внимание дошкольному образованию»
Ефим Рачевский, директор школы № 548 «Царицыно», народный учитель России
Сначала я бы сделал так, чтобы везде работал ФЗ№-83, чтобы все субсидии в полном объеме доводились до каждой школы как самостоятельного субъекта образования. Пока это работает только в Москве и некоторых регионах. Признаком финансового благополучия школ был бы как раз индикатор того, как школа выполняет это государственное или муниципальное задание. Сегодня далеко не все школы действуют в рамках этого закона.
Также я бы предложил упразднить муниципальный уровень управления образования. Достаточно регионального. Для принятия управленческих решений достаточно той открытой в цифровом виде информации, которая поступает от школы до учредителя и обратно.
Третье — я предложил бы не торопиться реформировать действующую систему школьного образования
Только в 2020 году старшеклассники начали работать в контексте ФГОС, принятом в 2009-м. А сейчас уже ломают действующий стандарт, не разобравшись, какой эффект для качества образования он дал. Смыслы образования далеко не только в адаптивной образовательной политике.
Я бы стал уделять усиленное внимание дошкольному образованию. Ведь те навыки, которые закладывают в этом возрасте, выстреливают позже. Сейчас же выпускница колледжа становится педагогом-воспитателем, не зная возрастной психологии и не имея опыта общения с детьми. Есть страны, где к работе в детских садах допускаются только те, кто достиг определённого минимального зрелого возраста и имеет степень бакалавра или магистра.
Я бы ужесточил требования к итоговой аттестации за курс полной средней школы. Может быть, тогда это повернуло бы вектор профессиональных интересов выпускников в другую сторону — не все шли бы после школы в университет.
Сегодня Россия занимает первое место по третичному образованию. 90% выпускников российских школ имеют среднее или высшее профессиональное образование, при этом у нас низкая производительность труда, низкий уровень прироста ВНП, колоссальные дефициты на рынках труда. Нам не хватает инженерно-технических работников и медицинского персонала первичного звена, рабочих высокой квалификации, в конце концов, тех, кто умеет зарабатывать, открывая собственное дело.
Ещё я сделал бы непременным условием, чтобы выпускник, оканчивая школу, получал какую-нибудь профессию на минимальном уровне
Чтобы у него была возможность сразу же начать зарабатывать. Рынок труда для тех, кому нет 18, скудный. В основном это всякие промоутеры или мойщики машин. Однако сегодняшние шестнадцатилетние дети, например, цифровыми технологиями владеют не хуже, чем те, кому за 30 лет, они обладают многими необходимыми навыками. Да и паспорт им выдают уже в 14 лет.
И очень важно перевести школу на безбумажные технологии. Многие педагоги могут возразить: «Если вы введёте безбумажные технологии, то не будет развиваться мелкая моторика. Все тут же станут маргиналами в сфере логического мышления, пространственного представления о жизни». Бред. Есть куча других видов деятельности, которая позволяет всё это развивать.
Конечно, я не говорю о том, что письмо рукой надо исключить совсем. В начальной школе этот навык нужно дать обязательно, и он останется на всю жизнь. Но постепенно приучать школьников к тому, что им придётся работать в безбумажном пространстве. И они в большинстве своем это делают.
«Я не хотела бы быть министром, если честно»
Лариса Арачашвили, победитель конкурса «Учитель года — 2019»
Слишком много ответственности, да и нет у меня такого масштабного мышления. Но однозначно продолжила бы работу по модернизации школы в проекте «Земский учитель».
ЕГЭ ругают, ненавидят, но я прекрасно помню, как было без него: приходилось сдавать экзамен в школе, потом готовиться по вопросам отдельно в каждый университет, экзамены друг на друга накладывались, приходилось выбирать. Система контроля экзаменов действительно жёсткая, но ужас на детей порой нагоняют сами родители: «Не сдашь — будешь дворником». Я всё-таки к ЕГЭ отношусь положительно.
Как отношусь к ФГОС? Хороший урок и так ложится в рамки ФГОС, поэтому никак не отношусь, если честно. Да и надо дождаться утверждения нового.
«Мне близок личностно ориентированный подход, а для министра это опасный путь»
Владимир Погодин, учитель «Новой школы»
Я не хочу быть министром образования. Потому что я далёк от мысли, что в нынешней ситуации он может как-то улучшить ситуацию. Ему приходится делать множество системно обусловленных вещей, которые его объективируют.
Мне близок личностно ориентированный подход, а для министра это опасный путь. Всё, что он говорит и делает, должно быть согласовано и служить укреплению системы образования в заданном формате. Но на него министр не влияет, он включён во множество системных взаимодействий и себе по сути не принадлежит.
Даже если он встанет на путь внедрения изменений, которые могут повысить осмысленность и эффективность процессов в образовании, они произойдут не раньше, чем через десятилетие. И то, что вырастет, будет совсем не тем, что задумывалось. Так уж устроена наша прекрасная система.
