Для редакции «Мела» 1 сентября — главный праздник в году. Мы тоже готовимся к новому учебному году, изучаем изменения в расписании, думаем о ЕГЭ и ищем хороших учителей. Сегодня мы решили рассказать вам, как впервые пошли в школу и в каких смешных ситуациях из-за этого оказались. С праздником!
«Всем нам вдруг тоже захотелось, чтобы нас немножко обняли»
Надя Папудогло, главный редактор
Здесь нет моей фотографии, потому что они заперты в мамином архиве на другом конце города. Но я была протокольной первоклассницей: огромные гладиолусы, огромные банты и попытка не смотреть в объектив.
Ещё у меня была очень классная первая учительница. Её звали Зоя Израилевна. Когда мы учились уже месяца три, кто-то из ребят очень сильно обидел одну девочку, она заплакала. Учительница подошла и обняла её.
Это был странный для нас жест, ведь школа учила отстранению, но всем нам вдруг тоже захотелось, чтобы нас немножко обняли. Мы стали к ней прижиматься, от неё пахло какими-то модными тогда духами, но в этом тоже было облегчение. Она говорила: «Я вас люблю». В это легко верилось, с этим было легко учиться.
После второго класса она репатриировалась в Израиль — это стало самым большим огорчением моей начальной школы». На замену пришла женщина со значком «Отличника народного просвещения». Не могу сказать, что она была сильно хуже, скорее просто человеком протокола. В ней не было теплоты и доброты, которая была в моей первой учительнице.
Меня сильно задевало, что новая преподавательница постоянно говорила: «Вы должны вырасти достойными гражданами своей страны. Вы должны… Вы должны…»
Жизнь превращалась в череду каких-то абстрактных долженствований, где ты понимал, что получить четвёрку — это уже приговор. Ты подвёл всю страну, из-за тебя кукуруза не кукуруза.
Ещё в начальной школе мы все стали октябрятами, нас поделили на «звёздочки» по пять человек. Каждая должна была делать стенгазету. У нас была покровительница, мама одного из мальчиков. Мы приходили к ней домой, она накрывала нам стол с вареньем, печеньем и конфетами. И пока мы наедались, они с папой моего одноклассника рисовали стенгазету. Она всегда была самая лучшая, и хотя было очевидно, что это взрослое творчество, нам всё сходило с рук.
«Я подняла руку и сказала: „Буду манекенщицей“»
Лена Акимова, старший редактор
Это был 1990 год: СССР существовал, но был на последнем издыхании. Мы, первоклашки, этого ещё, конечно, не понимали, но явно что-то чувствовали — ветер перемен шпарил вовсю.
На нашем первом в жизни уроке учительница, помимо прочего, попросила рассказать, кто кем хочет стать, когда вырастет. Тут надо понимать: в детских садах-то нас воспитывали ещё по-советски, в стихах, песнях и вообще в рассказах воспитательниц воспевались рабочие либо военные профессии. Поэтому все советские мальчишки мечтали стать трактористами, танкистами, милиционерами. Об этом они и сообщили учительнице.
Из девочек руку подняла почему-то только я. Кажется, мне очень хотелось выделиться, поэтому, снисходительно глядя на будущих шофёров и агрономов, я гордо заявила: «Буду манекенщицей». Примета времени: в обиходе тогда ещё не было слова «модель», а про то, что в мире существуют манекенщицы, я узнала от старшей подружки во время совместного изучения журнала Burda.
На мою беду, папа снимал этот урок на первую во всём нашем районе, жутко дефицитную японскую видеокамеру (когда дети и учителя увидели папу с огромной камерой на плече, то решили, что приехало телевидение).
Кассета с этой записью регулярно пересматривалась, «манекенщица» стала внутрисемейным мемом, родные ещё долго меня на эту тему подкалывали
Единственным, кто отнёсся к идее серьёзно, был дедушка. Ему мысль показалась просто отличной, и он потом ещё много лет таскал мне какие-то рекламные брошюры типа «Школа Славы Зайцева набирает моделей». Лет до 14, наверное. Он настаивал, чтобы я воплотила мечту, предлагал возить меня на занятия дефиле. Но я на самом деле была ботаном и вообще довольно стеснительной — это, по сути, и спасло меня от модельной карьеры (а мою ровесницу Наталью Водянову — от серьёзной конкуренции, ха-ха).
«Я был единственным новеньким в классе, поэтому меня начинали испытывать»
Лёша Заварзин, арт-директор
До моего похода в 1-й класс мы жили в другом районе, где я ходил в сад, а потом нам пришлось переехать. Новый район был такой хулиганский, на окраине города. Я был единственным новеньким (остальные познакомились ещё в детсаду), поэтому меня начали испытывать.
Но дело происходило в 1-м классе, поэтому всё было довольно глупо. Когда меня звали гулять во дворе, самые хулиганистые мальчики, которых побаивались, постоянно хотели затеять со мной драку. Они пытались меня повалить, а в итоге сами оказывались на земле. Говорят, когда человек заходит в тюрьму, на хату, его начинают проверять. Это было похоже, но по-детски.
Ещё в первый же день, когда меня позвали гулять, у нас возникло дикое желание выкурить сигарету. Но мы были маленькие, никто бы нам её не дал и не продал. В итоге мы нашли хорошо сохранившийся бычок и сели в кружок под каким-то балконом. Когда я пришёл домой, то не увидел ничего криминального в том, чтобы рассказать об этом маме. Она сказала, чтобы я больше так не делал.
«Я была тем ребёнком, который звонит в колокольчик»
Катя Огородник, руководитель проекта
Меня усадили на плечи к старшекласснику и дали звонок в руки. Парнем, который носил меня по кругу, пока я трясла колокольчиком и тем самым провозглашала начало нового учебного года, был мой двоюродный брат.
Было страшно, немного стыдно и очень-очень боязно, что брат надорвётся, уронит меня и я не смогу пойти в первый класс. Но всё обошлось. В школу пошла, успешно окончила, часто её вспоминаю. Там было классно.
«Я думала, что буду самой умной, но случилось иначе»
Лада Бакал, продюсер
Это было 1 сентября 1980 года, и я шла в первый класс. Читать я умела с 4 лет, но в 6 тогда ещё в школу не брали, и пришлось ждать, пока мне исполнится 7. Я страшно волновалась и дико хотела в школу. Всё было готово: я, моя красивая форма, потрясающий фартук, две косички с бантами. «Ну вот, сейчас я приду в школу, учитель что-нибудь спросит, и я подниму руку и обязательно отвечу». И вот мы пришли, и начался долгожданный первый урок, на котором нам дали задание нарисовать свой дом и страну.
Помню, как с усердием рисовала, волновалась, закончила одной из первых и, конечно же, подняла руку. «Ну вот уже сейчас наконец учительница меня похвалит», — думала я. Но она только сказала: «Ну, что-то не очень». Это стало настолько сильным потрясением, что меня вырвало от волнения. Никогда раньше такого не было. Я думала, что стану звездой, что я так хорошо читаю, так хорошо пишу, я такая умная, и вот… Это был эпик фейл, но надо сказать, что интерес к школе и учёбе он не отбил и я окончила школу с золотой медалью.
«1 сентября на меня дичайше наорали»
Даша Букина, редактор блогов
Моя история про самое первое 1 сентября началась незадолго до. В шкафу у бабушки, где я любила играть, висела некрасивая бежевая блузка времён Советского Союза. Одновременно я очень любила свою красивую вишнёвую гигиеническую помаду. Что нужно было сделать? Правильно, совместить две эти вещи, чтобы блузка стала красивой. Я разрисовала манжеты блузки и потом каждый раз, когда открывала шкаф, думала: «Очень некрасивая блузка, нужно её проапгрейдить».
Естественно, она была парадная. И вот на 1 сентября бабушка достаёт её, видит эту красную помаду на манжетах. С ней случается истерика. Так что 1 сентября, в мой праздник и первый день в школе, на меня наорали просто дичайшим образом и заставили отстирывать блузку. Мой периодический труд, конечно, даром не прошёл, и отстирываться она даже не думала. Бабушка в итоге пошла в чём-то другом, а я стояла на линейке вся зарёванная.
Но про блузку я до сих пор уверена, что с помадой она стала гораздо лучше.
«Никто с ним не дружил, потому что он был задирой, а мы стали настоящие кореша»
Даша Фомичёва, дизайнер
До школы я очень много тусовалась с дедушкой на даче, и, когда меня повезли на 1 сентября в Москву, я совершенно не поняла, зачем это происходит. Перед отъездом мы ходили с дедушкой пить чай у соседей, и все они дарили мне цветы. Все хотели, чтобы я пошла в школу именно с их букетом. Не помню, что мы в итоге решили, но выбор был шикарный.
Ещё летом мне купили очень красивый костюмчик в горошек. Я никак не могла понять, почему я не могу пойти на 1 сентября в нём просто потому, что он не в клеточку, как школьная форма. Из-за этого я очень сильно расстраивалась и громко ругалась, когда на меня его надевали.
В первом же классе у меня случилась классная история: со мной учился мальчик-хулиган, кажется, его звали Филипп, или у него фамилия была Филиппов. Он был прям отпетый двоечник, а я типа такой хорошей девочкой. Как-то мы сильно поцапались, в результате чего я ударилась рукой. Было даже подозрение, что она сломана. В школу вызвали его родителей, и нас повезли в травмпункт. После этого мы были лучшими друзьями весь первый класс. Потом я ушла в другую школу, и всё закончилось.
«Мы зашли в школу и вышли из неё в 11-м классе, всё так же взявшись за руки»
Кристина Бедняк, менеджер партнёрских проектов
В 1-й класс я пошла вместе с девочкой, с которой дружила ещё с сада. Мы были настолько напуганы школой, что 1 сентября на линейке взялись за руки и больше в этот день не расцеплялись. На всех фотографиях мы держимся за руки. Стояли на линейке и держались за руки, заходили в школу — тоже за руки, и даже когда переодевались — за руки. Так же заходили в класс и сидели за одной партой. И, надо сказать, с этой подружкой мы проучились вместе все 11 лет и вышли из школы, тоже держась за руки. Это была традиция, и мы ни разу её не нарушили.
«Я не понимал, почему больше не могу играть по утрам в компьютер»
Кирилл Матюпатенко, редактор спецпроектов
1 сентября стало для меня днём огромного стресса. Я не ходил в сад, а теперь мне приходилось постоянно быть в большом коллективе, с которым предполагалось учиться ближайшие 11 лет.
В тот день меня многое смущало. У меня не было переднего зуба, я не понимал, что и в каком порядке делать, а нужно было зачем-то переодевать сменку и всё время куда-то бежать. Ещё большим шоком для меня стало то, что я теперь не могу играть утром в компьютер. Мне нужно было сначала идти в школу, потом делать уроки, и только после того, как мама их проверит, можно было поиграть.
В школе мне нравилось, что у нас были «запретные этажи», как в Хогвартсе, куда нельзя было ходить началке
Но мы туда пробирались и представляли, что за нами кто-то охотится. Это был настоящий квест. Но я помню и очень странные истории.
Как-то раз захожу я, первоклассник, в раздевалку, а там какой-то парень, наверное, класса из пятого. И вот он снимает штаны и трусы и кричит мне: «Приве-е-е-т!» На меня тогда это произвело неизгладимое впечатление, и я подумал, что будет круто так же сделать перед учительницей. В итоге как-то не сложилось, но одноклассники угрожали рассказать всем о моей идее.
Я помню и другие казусы, но все они почему-то связаны с тем, что в школьном туалете не было бумаги.
«Только в первое в моей жизни 1 сентября на улице шёл дождь»
Аня Сазонова, бренд-менеджер
1 сентября 1998 года, когда я пошла в первый класс, погода была дождливая. Поэтому снимок с первого в жизни Дня знаний отличается от последующих девяти: там я всегда стою в одном и том же месте у подъезда нашего дома, в руке букет астр или гладиолусов с дачи, в глаза мне светит очень яркое солнце, и на каждой фотографии я безумно смешно щурюсь.
«Я просто пришла и села не в тот класс»
Катя Алеева, шеф-редактор
Перспектива пойти в первый класс меня очень радовала. Сейчас часто спорят — отдавать ребёнка в школу в 6,5 или 7,5, а мне тогда было уже 7 лет и 8 месяцев, и я была 100% готова. Единственное — я была и остаюсь довольно рассеянным человеком. Мама, зная это, весь август говорила мне: «Катя, ты идёшь в 1-й „Б“ класс. Главное — не перепутай. Твоя задача, когда 11-классница возьмёт тебя за руку, — громко сказать, что ты идёшь в 1-й „Б“». Я кивала и говорила, что всё запомнила.
1 сентября мы пришли на линейку. Всё шло по плану: у меня были красивые цветы, затем были речи, а потом меня взяла за руку 11-классница. Когда она спросила, в какой класс я иду, я, конечно же, чётко ответила, что иду в 1-й «А» класс. Я зашла, подарила учительнице цветы, села за парту. То, что я не увидела вокруг других девочек из своего детского сада, меня совсем не смутило.
Сейчас, когда у меня самой есть ребёнок, я представляю, как должна была переволноваться мама. Вместе с остальными родителями она заглянула в класс, а меня там нет. И учительница ей говорит, что такого ребёнка она не видела и не знает.
Благо мама быстро сообразила, что я в другом классе. Она не только взяла меня за руку и вывела в коридор, но ещё и решила, что нужно забрать букет и подарить его «правильной» учительнице. То, как она его изымала из кучи других цветов, я, конечно, не помню.
Кстати, как я узнала потом, учительница 1-го «А» была очень строгая и постоянно кричала, так что хорошо, что я не осталась.
«Главной задачей для многих одноклассников было правильно произнести имя учительницы»
Игорь Фарафонов, редактор спецпроектов
Моё 1 сентября было довольно обыденным и скучным, потому что я учился в центре образования, где были сразу и сад, и школа. В моём первом классе не было новых лиц — все те же, с кем я ходил вместе в сад, да и кабинет был тот же. Даже моя первая учительница была такой же, как и в подготовительной группе. Наверное, поэтому для меня 1 сентября было как обычный урок в детском саду. Но я очень переживал, что вот теперь, когда у меня есть новый статус «ученик», родители могут прийти посмотреть на меня на уроке, а я буду при них отвечать.
Ещё одним, самым волнительным для многих моментом было правильно произнести имя учительницы — Камелия Икрамовна
За весь год, что она вела у нас в детском саду, многие мои товарищи не смогли выговорить её имя. Но я справился, и потом у меня с учительницей были довольно хорошие отношения.
Третий момент был связан с половым вопросом. В саду были раздельные туалеты для мальчиков и девочек, а в школе он оказался общим и находился прямо в классе, в помещении типа подсобки. То есть девочкам и мальчикам приходилось как-то разделяться. Это стало началом сепарации, когда ты уже понимаешь, что не можешь идти в туалет, если там девочка.
«В школу я пошёл со своим любимым рюкзаком с Гарри Поттером»
Юра Стромов, разработчик
На 1 сентября меня провожало не так много людей: мама, бабушка, и я помню, что специально на 1 сентября приехал дедушка. На линейку я пошёл со своим любимым рюкзаком с Гарри Поттером. Сзади на нём можно было рисовать фломастерами. Это была школа, где младшие классы учились в отдельном небольшом здании, но линейка была общей, вместе со средней школой. И почему-то на футбольном поле.
Всё было как обычно, я читал фрагмент заготовленного стихотворения, как все мы рады идти в 1-й класс. Красочных снимков с улыбкой на лице в этот день не получилось, потому что фотографироваться я тогда очень не любил. Родители же постоянно хотели меня щёлкнуть, и поэтому фотографий получилось довольно много, но почти все со спины.
«В первом классе мне очень нравился мальчик Русик»
Нина Леонова, выпускающий редактор
На своё самое первое 1 сентября я не попала. Мы с сестрой, как обычно, отдыхали летом в деревне у бабушки с дедушкой. Дедушка сильно болел, и так случилось, что он умер 31 августа.
Сестра уже шла в пятый класс, и в тот год ей пришлось какое-то время ходить в деревенскую школу. В первый день бабушка выдала ей сумку, с которой обычно ходит за хлебом, и нарвала в огороде оранжевых цветов.
Я не очень хорошо помню, что было, когда я наконец пришла в школу. Но у меня есть фотография с первого дня: я сижу в платье, с большим бантом, а на ногах у меня кроссовки. В этот день по расписанию была физкультура. Сейчас вот все носят юбки с кроссовками, а тогда это смотрелось очень странно.
Я помню, что в первом классе мне очень нравился один мальчик — его звали Русик. И позже выяснилось, что он почему-то нравится всем. Когда пришла пора дарить подарки мальчикам на 23 Февраля, многие девочки из класса выбрали Русика. А его родителям потом пришлось покупать подарки всем нам на 8 Марта. Тогда я получила свою первую классную Барби — ведь у неё ноги сгибались!
«Мою маму приняли за старшеклассницу»
Юля Буглак, продюсер
На 1 сентября меня привела мама. Она родила меня в 19 лет и выглядела очень молодо. Не знаю, как сейчас, но раньше родителей совершенно точно не пускали в школу. Они стояли на линейке, потом провожали детей до входа в школу, мы уходили, и всё. Но мою маму приняли за старшеклассницу, и она пробралась в школу, нафоткала меня. А когда её хотели увести на занятия, быстро свалила из школы.
«Нам всем подарили по яблоку»
Даша Неделяева, менеджер по продажам
На 1 сентября меня пошли провожать все бабушки и дедушки, тёти, дяди, родители — в общем, у меня была довольно большая группа поддержки. Мне не было страшно, я была счастлива и довольна. Меня вообще пёрло, что я иду в школу. Был огромный букет гладиолусов, и я, само собой, была в школьной форме. Это была юбочка, пиджак, а ещё у меня был такой большой вишнёвый школьный ранец, который я ненавидела от всей души, потому что он был безумно большим и тяжёлым.
Я пошла в школу, где была только началка и вообще народу было не очень много. Линейка проходила на улице, погода была хорошей, но я не помню лица классной руководительницы, которой подарила цветы. Зато я очень хорошо запомнила, что нам всем подарили по яблоку.
«Каждый год я начинала ходить в школу раньше остальных»
Саша Шведченко, редактор
Я пошла в первый класс в 2003 году. Мой старший брат как раз перешёл в одиннадцатый, и я представляю, как трогательно это выглядело для наших родителей. Правда, традиционный обход с колокольчиком почему-то достался не нам.
Вообще-то, в школе мне не очень нравилось. Но 1 сентября я любила: слишком уж привязываюсь к людям и местам. Помню практически каждое. В первом классе я ужасно радовалась всему, что происходит, во втором классе был Беслан и траур. В четвёртом был дождь, и линейка проходила в спортзале. В пятом у нас сменился классный руководитель, линейка в шестом классе проходила во вторую смену. В одиннадцатом было очень грустно.
Кстати, каждый год я начинала ходить в школу раньше остальных — примерно 25 августа. А 1 сентября выступала с уже отрепетированной песней. Общественную нагрузку я всегда ненавидела, но вот петь и внимание обожала. Так что каждый год — в грозы, в бури и в житейскую стынь — я пела песни про осень и детство, которое куда-то уходит. Было, конечно, весело и клево. Вот бы сейчас кому-нибудь так же плохо спеть, и чтобы все радовались.
«В 7 лет я не смогла пойти в школу, потому что мы жили на Кубе»
Лина Кожухарёва, редактор новостей
Мой папа был военным, и в 1988 году мы уехали на Кубу. Мне было пять с лишним лет. Подростков определили в школу при посольстве в Гаване, а я была предоставлена самой себе. Военный городок был в 20 километрах от города, и нашим образованием занимались мамы. Папы были на полигоне и в основном пили ром.
В семь лет в школу я пойти не смогла, но не помню, чтобы как-то сокрушалась из-за этого. Мы всегда с мамой читали. Я умела ловить ящериц и гекконов, заливала в них формалин, спасибо папиным солдатам, и сажала на прищепку.
Когда мы вернулись домой, в Кишинёв, мне было почти восемь лет. Я пошла на собеседование в школу, которая тогда называлась «Школа № 2 с углублённым изучением английского языка». Я знала слово change — и этого было достаточно.
Я была готова к школе: у меня были красивые кроссовки, носки, канцелярка, о которой даже мечтать не могли в Советском Союзе. И навыки таксидермиста
Перед 1 сентября я очень волновалась и хорошо помню это ощущение. Я не могла уснуть перед школой и в два часа ночи просила у мамы бутерброды с сервелатом. Хотя я хотела в школу — это я помню.
На линейке я потерялась. Встала со старшеклассниками и всю торжественную часть проплакала. А потом меня нашла моя первая учительница и сказала: «Это всё потому, что ты очень невнимательная». Потом она меня очень любила. И была прекрасным педагогом и психологом. Она отследила мою первую любовь и эпигонство, когда я подражала почерку девочки, которая мне нравилась. Это всё, что я помню, и других 1 сентября как будто бы не было.
«На собеседовании я сказала, что мой папа — нефтяной магнат»
Лиза Луговская, редактор
Моё первое знакомство со школой было крайне неудачным. Я пришла на собеседование в немецкую школу. Там нужно было ответить на вопросы нескольких учителей, а в конце поговорить с психологом.
С учителями всё было хорошо, но когда дело дошло до психолога, она начала расспрашивать про мою семью. Я не могла тогда объяснить, кем работает мой папа (он логист), но сказала, что слышала, как он в разговорах обсуждает газ, зерно и нефть. Тогда психолог спросила меня: «Может быть, твой папа — нефтяной магнат?» Я согласилась.
Через несколько часов после собеседования моим родителям позвонили и сказали, что у меня психологические отклонения и мне нужны платные занятия перед школой. Моя бабушка сразу поняла, что это какая-то ерунда, и пошла разбираться с директором. Оказалось, что психолог просто пыталась вытянуть из моего папы, «нефтяного магната», деньги. Её уволили, а я ворвалась в 1-й класс с огромным скандалом. На первой школьной линейке меня уже знали все учителя.
Помню, что 1 сентября сначала было прикольно: много шаров, музыка, поздравления, все были нарядные. Но потом что-то пошло не так. После концерта мы отправились в класс, где читали родителям заранее выученные стихи. Я решила заскочить перед этим в столовую и съесть сосиску в тесте. В общем, после прочтения стихотворения я почувствовала что-то неладное: я отравилась. Меня тошнило в туалете, и я проклинала 1 сентября. После этого я лежала ещё две недели дома и надеялась, что больше никогда туда не пойду.
За помощь в подготовке материала благодарим нашего стажёра Анну Вахонину.
