Учиться в школе при посольстве — значит учиться в классе, где всего три человека, с учительницей-собственной мамой и ходить на уроки, которые проходят на кухне. А ещё ждать, когда к тебе на экзамен приедут из соседней страны (и такое бывает!) или ехать самому.
Михаил, 3 года учился на Филиппинах и 3 года в ЮАР
С пятого по седьмой класс я жил на Филиппинах, в Маниле. Школы при посольстве там не было, и я учился самостоятельно, домашние задания мы делали с мамой. Все эти годы экзамены я сдавал в московской школе, где числился. Параллельно ходил в международную школу на Филиппинах, где обучение шло на английском языке. Никто не требовал от меня жёсткого посещения, родители отправили меня туда больше для социализации. Это был очень интересный опыт: я увидел другую систему образования, другой способ подачи материала. Со многими ребятами до сих пор поддерживаю связь, хотя прошло уже 15 лет. Со мной в классе учились индусы, африканцы, корейцы, китайцы и немного филиппинцев.
В восьмом классе мы с семьёй вернулись в Россию, я отучился год в московской школе, а потом родителей отправили в командировку в ЮАР. Я начал учиться в посольской школе в Претории.
У нас в классе было три человека — для посольской школы это уже много. Часто бывает, что в классе всего один ученик. Это, конечно, непросто: иногда устаёшь от ограниченного круга общения, даже если с тобой в школе классные люди, всё равно хочется больше социализации.
Некоторые учителя специально приезжали работать в школу при посольстве, некоторых находили среди сотрудников. Например, моя мама, кандидат географических наук, учила нас в школе этому предмету. У такого маленького коллектива есть свои преимущества — когда в классе три человека, невозможно филонить и халявить.
С ЕГЭ у нас была целая история: я оканчивал школу в 2008 году, когда ЕГЭ только внедряли. Централизованная сдача проходила в посольской школе в Египте, поэтому всем нужно было лететь в Каир. В итоге я сделал проще. Окончил 11 класс, поехал в Мозамбик, где была официальная школа, сдал всё необходимое для получения аттестата, а потом полетел в Москву и сдал ЕГЭ при той школе, где учился один год после возвращения с Филиппин.
Кроме основной школы при посольстве, в ЮАР я ходил на курсы английского при местном университете. Занятия в посольских школах, как правило, идут 2-3 раза в неделю, поэтому часто родители придумывают, чем занять ребёнка в свободное время. На курсах я пересекался и с местными жителями, и с иностранцами. Несмотря на то, что ЮАР получила независимость в 1961 году, там по-прежнему чувствуется сильная сегрегация. Начиная от негласного разделения скамеек для белых и чёрных и заканчивая непростым отношением к смешанным парам.
Нам запрещалось самостоятельно выходить за территорию посольского городка без сопровождения взрослых
У меня было чуть больше свободы, потому что мы жили в своём доме, не на территории посольства, но большого круга общения у меня не было, поэтому особо я и не выходил никуда.
По моему опыту, у детей дипломатов есть две крайности — они либо очень закрытые, сложно заводят новые знакомства, либо, наоборот, вырастают абсолютными экстравертами, общаются с людьми из самых разных стран. С московскими одноклассниками я тоже поддерживал связь все эти годы, иногда даже заходил к ним в школу, когда приезжал в Москву, и слушал их сумасшедшие истории. Наверное, мне не хватало какого-то шарма российского сериала «Школа» в жизни, подростковых приключений. Зато я приобрёл классный опыт. Если бы у меня была машина времени, я бы ничего не изменил.
Кирилл, 3 года учился во Франции
Школа при посольстве, на самом деле, ничем не отличалась от обычной, только детей было значительно меньше. Мне кажется, у нас был самый маленький класс — всего три мальчика при полностью укомплектованном учительском составе. Учителей выписывали из России, но где именно их находили, я не знаю. Знаю только, что знание французского для них не было обязательным критерием, ведь они работали в школе при посольстве, а это официально считается территорией России.
В школе при посольстве можно учиться экстерном. Так делали, например, местные дети из русскоговорящих семей. Раз в неделю приходили и изучали четыре основных предмета — русский, литературу, математику и историю. Вообще, публика в посольском экстернате достаточно разнообразная: и мигранты во втором поколении, и казахи, у которых, если я не ошибаюсь, тогда не было своей школы при посольстве, и дети российских дипломатов.
В этом экстернате я учился два года, а параллельно ходил в обычную французскую школу, куда принимали бесплатно даже иностранных граждан. Всё-таки, Франция — социалистическое государство, поэтому у них есть различные программы по внедрению детей в общество. Сначала я ходил в специальный подготовительный класс, отучился в нём полгода, а потом, когда подтянул французский, перешёл в обычный. В последний год во Франции — в седьмом классе — я перевёлся в школу при посольстве на полную неделю. Мы с родителями решили, что я должен вспомнить российскую систему образования.
Интересно, что у нас в посольской школе все дружили между собой. Это не зависело от возраста. Несколько классов могли заниматься физкультурой вместе — втроём играть в волейбол или баскетбол не так классно. В этом возрасте разница в два года кажется пропастью, а у нас, наоборот, она почти не ощущалась. Конечно, 11 класс держался чуть обособленно, но девятиклассники вполне могли общаться и с пятиклассниками.
Забавная ситуация была с поступлением для тех, кто оканчивал школу при посольстве. По крайней мере, раньше. Из университетов выписывали приёмные комиссии, устраивали им тёплый приём, потом ученики посольской школы поступали в эти университеты. Это ни в коем случае не являлось какой-то коррупционной системой, просто эти вузы шли навстречу и давали поступающим возможность не летать туда-обратно сначала для подачи документов, а потом и написания экзаменов.
Елизавета, 5 лет училась в Намибии и 4 года в ЮАР
Я пошла в школу в 1997 году, отучилась первую четверть в Москве, а потом мы с родителями уехали в Намибию. В то время условия там были совсем не шикарные: учителей не хватало, отдельного помещения для школы не было. Первое время мы занимались в комнате, которая по сути была местом, куда все приходили смотреть новости. Там стоял телевизор, а большие антенны, которые ловили российские каналы, тогда только начали появляться. Потом нас оттуда переселили. Официальная причина — после детей остаётся много мусора, но на самом деле кому-то из посольских не понравилось, что комната с телевизором не всегда доступна. Нам временно разрешили учиться в помещении, где был медпункт, но потом и оттуда попросили уйти — на этот раз за какие-то шалости. В итоге мы занимались с учителями у них на кухнях, часто один на один. График у нас был непростой: с утра ходили в местную школу, а дважды в неделю после обеда — в посольскую. За это время нужно было пройти то, что в России дети учили неделю.
Когда мы приехали, я не говорила свободно по-английски, поэтому родители сначала отправили меня в местный детский сад. Там я получила базовый уровень языка, а потом перешла в обычную английскую школу. Меня зачислили в первый класс, но через полгода поняли, что я по возрасту и по знаниям опережаю остальных, поэтому сразу перевели во второй. Я всегда была общительным ребёнком, так что быстро выучила английский и подружилась с одноклассниками.
Учеников посольской школы аттестовывали учителя из Анголы. Посольство выделяло какие-то средства на их приезд, но фактически перелёт, проживание и культурную программу оплачивали наши родители.
Мою семью даже обязали приютить учителей у нас дома, при этом выдали постельное бельё с дырками
Учебники мы тоже привозили сами. В посольстве была библиотека. Насколько я помню, она была не очень большая и там было больше всего художественной литературы.
Потом из Намибии мы с семьёй вернулись в Россию, я пошла в шестой класс в московскую школу. Привыкнуть к образовательной системе было сложно, особенно к отношению учителей. Многие мои сверстники говорят, что у меня просто плохой опыт. Но я всё время вспоминаю учёбу в английской школе в Намибии, где нас изредка наказывали за какие-то шалости. В московской школе могли отчитать перед всем классом, часто переходили на какие-то личные истории. Из-за этого у меня был колоссальный стресс, даже зрение упало. Потребовался практически год, чтобы привыкнуть к новой реальности.
В 2004 году мы снова уехали из Москвы. На этот раз в ЮАР, где я пошла в 8 класс. В итоге окончила там не только школу, но и университет. В ЮАР были отличные условия: если я не ошибаюсь, они переделали бывшие гаражи под школу. Получилось нормально — столы, парты, доски, даже второй этаж после ремонта появился. Истории нас учил местный батюшка из русской церкви, а потом за этот предмет взялась моя мама, потому что у неё историческое образование. А вот обязательной физкультуры у нас никогда не было: некоторые по собственному желанию ходили в другие школы или спортзал. По этому предмету все просто получали автоматом пятёрки.
Так что у меня получились три совершенно разные школьные истории, каждая по-своему интересная. Когда я смотрю на старые фотографии, я вспоминаю, что за каждой из них кроется что-то приятное.
Алексей, 2 года учился в Испании
Я ходил в школу при посольстве в Мадриде первые два класса. Учителей часто не хватало, поэтому некоторые предметы у нас вели жёны дипломатов, они же мамы твоих одноклассников. Было ощущение одной большой семьи: гуляешь с друзьями, заходишь к ним в гости, их мамы тебя кормят, а на следующий день ведут у тебя уроки.
Количество учеников в классе могло меняться в течение года несколько раз — всё зависело от командировок родителей. Например, в начале первого класса нас было шесть человек, к зиме стало четыре, к лету осталось двое.
Во втором классе я даже некоторое время учился один, так что школа напоминала больше клуб репетиторов
Школа находилась на территории посольства, поэтому не было такого места, куда бы детям не разрешали зайти. Мой отец работал в посольстве, поэтому я просто звонил охраннику, и меня спокойно пропускали даже в административную часть. На территории посольства у нас была полная свобода: мы лазили по крышам, прыгали в ботинках по сиденьям в концертном зале. За пределы посольства нас одних не выпускали, а сбежать мы не рисковали — забор был обнесён колючей проволокой.
После русской школы я ходил в испанскую, где учился вместе с обычными местными детьми. В классе было 30 человек, поэтому я не испытал никакого шока от возвращения в Москву. Программа мне показалась достаточно лёгкой, с учёбой проблем не возникло. Может, чувствовал себя немного странно из-за того, что впервые увидел столько русских детей. К тому же на дворе был конец девяностых, я ощущал разницу между Испанией и Россией. Помню, принёс в класс калькулятор, у которого отодвигались лапки так, чтобы его можно было поставить чуть под наклоном. Это вызвало настоящий фурор.
В посольской школе личные взаимоотношения взрослых сильно влияли на детей. Я это очень чётко ощущал из-за должности отца. Учителя относились ко мне по-особенному — не хотели ссориться. Мне это очень не нравилось. Во втором классе я получил первую четвёрку в жизни, решил, что это ужасно несправедливо и потребовал пересдачу. В ответ учительница просто предложила сразу поставить мне пятёрку. Я тогда отказался.
В целом — благодаря этим двум годам в Испании определилось и моё будущее: я продолжил учить испанский в университете и сейчас работаю со странами Латинской Америки.
Фото: Shutterstock (Everett Collection). Иллюстрация: Shutterstock (juliawhite)
Ахаха, классно же, наверное, быть изгоем и ожидать, а не сопрут ли у тебя деньги, не наплетут ли слухов о твоих любовных похождениях и не сунут ли головой в унитаз.