«Даже с температурой 40 делала 30 000 шагов». Подростки и анорексия — честные истории

Расстройства пищевого поведения сегодня все чаще диагностируются у детей, которые еще даже не достигли возраста полового созревания — это 10–11 лет. Наш блогер Елена Ярмизина, услышав от своей подруги историю про девочку, которая «боялась стать жирной», задумалась: а что вообще приводит к РПП? И главное — что делать родителям, чтобы помочь детям не превратить еду в главного врага?

Когда Даше было пять лет, её мама — моя близкая подруга Надя — как-то сказала мне: «Слушай, она начала проявлять такой интерес к лошадям! Давай её покатаем». И мы поехали на конюшню, познакомили Дашу с жеребцом Багратионом, и она, совсем маленькая, полчаса взирала на мир с высоты его гнедого крупа в 174 сантиметра. Даша росла. Любила вообще всех животных. Сама ходила на ипподром. Дома у неё жила морская свинка, крыса и черный спаниель Миша. Когда Даша шла гулять, к ней бежали две кошки и местный пёс — знали, что обязательно будут угощение и ласка.

Если бы меня попросили очень коротко описать эту девочку, которая росла буквально у меня на глазах, я бы сказала, что она отзывчивая, не по годам мудрая, эмпатичная, умеющая сопереживать и чутко ощущать чужое состояние. Хороший добрый спокойный ребёнок. Три года назад Даша с мамой переехали на юг. Однажды, когда её мама на несколько дней приехала в родной город, мы с ней встретились. Она рассказала нам, своим близким подругам, историю дочки — так сказать, «новейшую историю». Надя говорила, говорила и говорила, никак не могла выговориться, потому что «не знала, как всё это коротко и в переписке». А мы ошарашено молчали.

Даша — хороший добрый спокойный ребёнок — предприняла попытку суицида. На тот момент она уже второй год лечилась от нервной анорексии. На пике болезни весила около 35 кг. Правда, точный вес она не знает: боялась взвешиваться и не вставала на весы. Она месяцами ничего не ела или ела по 100 граммов гречки или шоколада в день. Девочка стала участницей «особых соревнований» в закрытых группах в соцсетях.

Когда она заболела ковидом, то с температурой 40 градусов ходила по однокомнатной квартире, потому что «боялась стать жирной»

Девочка легла в кровать, когда шагомер показал 30 тысяч шагов. Потом маятник качнулся в другую сторону — она могла со скидкой купить просроченный килограммовый торт и одна съесть его за час. Потом на тренировках делала по 300 скручиваний на пресс.

Подростковая нервная анорексия — сложная проблема. Это не блажь и не каприз, а психическое расстройство, у которого есть причины. У анорексии самый высокий из психических расстройств уровень смертности и это третье из самых распространённых хронических заболеваний у подростков. А есть и другие расстройства пищевого поведения. По статистике Коалиции по расстройствам пищевого поведения, каждые 62 минуты минимум один человек в мире умирает от причин, связанных с РПП (расстройствами пищевого поведения).

В России специалистов, которые работали бы с этими расстройствами, крайне мало. Психиатры и психотерапевты продвинулись в том, что уже начали распознавать их, но лечить (по крайней мере, всех) так и не научились. И что же делать? Можно ли это предотвратить? А куда бежать, если беда уже случилась? Могут ли родители справиться самостоятельно? Какой нужен врач? Лечиться ли в регионе или ехать в столицу — в нашей стране специализированные клиники по лечению РПП пока есть только там.

Если бы я не знала эту семью и этого ребёнка лично, я бы, пожалуй, не взялась раскручивать этот клубок и искать ответы на эти вопросы. Моим двигателем стало осознание: с этим может столкнуться любой ребёнок и любой родитель: даже самая хорошая-добрая-спокойная девочка, даже мама, которая с ней очень близка.

Через полтора года после того разговора в кафе я сделала проект «Голодные игры». Он о том, что делать, если подросток заболел самым тяжелым расстройством пищевого поведения — анорексией. Даша откровенно рассказала, что чувствовала на каждом этапе борьбы со своим личным демоном. Своими мыслями поделилась и её мама, в том числе, честно призналась, что — это стало очевидно со временем — она делала не так. В проекте я собрала экспертные интервью с врачами, чек-листы, частые вопросы подростков и родителей.

Открытием для меня стало вот что. В развитии анорексии и булимии часто обвиняют токсичную среду — буллинг в школе, родительские ожидания, стандарты красоты в медиа. Но по мнению главврача московского Центра изучения РПП психиатра Максима Сологуба, существует генетическая предрасположенность к таким расстройствам, а среда — лишь триггер, который их запускает. Пациенты с РПП обладают высокой степенью эмоциональной чувствительности, «застревают» в деталях, склонны к перфекционизму. Есть и физиологические аспекты. Если предрасположенностей недостает, ребёнок просто не сможет заболеть РПП. Как «на берегу» понять, что у ребёнка расстройство пищевого поведения? Он не исхудал и выглядит как обычно.

• За короткий срок — один-два месяца — так или иначе изменились его подходы к питанию.
• Стал внезапно интересоваться кулинарией, хотя раньше не проявлял к этому никакого интереса.
• Тщательно изучает состав продуктов: соотношение жиров, белков, углеводов. Считает калории.
• Перестал есть дома или говорит: «поем у себя в комнате».
• Начал стесняться собственного тела: девочка не раздевается при маме, хотя всегда делала это раньше.
• Отказывается посещать бассейн, сауну, пляж, хотя раньше любил.
• Выбирает из гардероба мешковатую одежду.
• Жалуется на бессонницу.

И это не всё. Врачи помогли мне составить чек-лист: что должно насторожить родителей. В нём 27 пунктов, и вы можете провести блиц-диагностику прямо сейчас. Абонемент в спортзал — хорошо, отказ от лишних конфет — полезно, но если вы видите у ребенка несколько признаков из этого списка, вам следует знать: у него может быть расстройство пищевого поведения. В случае опасений стоит обратиться к врачу: только психиатр с профильным дипломом сможет поставить точный диагноз и разработать схему лечения. И чем раньше вы сможете признать проблему, тем быстрее ваш ребенок сможет получить помощь.

В России до сих пор нет точных данных о количестве людей с анорексическим расстройством. Причина проста: к врачам и в стационар обращаются только люди с тяжёлыми формами заболевания. Остальные остаются вне поля зрения врачей, а значит, и статистики. Но на наш сайт с первого же дня приходят письма. И эти письма говорят о проблеме больше статистики. Вот выдержки лишь из трёх.

• «Сейчас мне 22 года, я живу с анорексией почти десять лет. Попытки скинуть вес были еще в начальной школе — спасибо бабушке и ее идеям о том, что девочка должна быть „тонкой и звонкой“, „есть и пить, как птичка“. В 14 лет у меня это получилось: за год я похудела с 56 до 30 кг и меня положили в государственную психиатрическую клинику. До сих пор учусь не наказывать себя за еду и ошибки. Мне все еще страшно говорить с посторонними и близкими о своём РПП. Жизнь с РПП действительно не сахар. С уважением, Кира».
• «Добрый день! История девушки, которая борется с анорексией, заставила меня вспомнить себя в подростковом возрасте. У меня были расстройства пищевого поведения, которые в мои 16 лет вылились в анорексию — и в вес 36 кг при росте 172 см. Я справилась с этим. Сейчас мне 32 года, я живу полной и счастливой жизнью, хотя некоторые проблемы со здоровьем остались, случаются и неконтролируемые переедания. Зина».
• «Меня зовут Аня, мне 20 лет. В феврале будет ровно шесть лет, как я борюсь с анорексией. Я заболела в 14 лет. Занималась бальными танцами, и в один день в моей голове появилась мысль, что я недостаточно худая для этого спорта. Тогда мой вес был 56 килограмм при росте 174. За три месяца я потеряла 10 кг: мой рацион состоял из одного яблока и одной котлетки на пару в день. Мама забила тревогу, но я не могла объяснить, что просто не могу больше есть. Механизм был запущен: мои отношения с едой были испорчены. Анорексия — как щелчок в голове. Рецидивы сменяются ремиссиями за один день. За эти 6 лет мой вес колебался от 46 до 72 килограммов, я ела и 200, и 4000 калорий в день. Месяцы голодовок сменялись месяцами перееданий. Изнурительные тренировки и, главное, бесконечная ненависть к себе. В марте 2021 года я попыталась покончить с собой, так как не видела выхода из этого замкнутого круга. В клинике, куда я попала, мне поставили диагноз — атипичная нервная анорексия. Сейчас мой вес относительно стабилен и держится чуть ниже нормы, но мое эмоциональное состояние — это то крайнее отчаяние, то апатия, и я просто привыкла с этим жить. По-прежнему не люблю себя, по-прежнему худею и не помню, как это: жить нормально. Единственное, что я могу сказать тем, кто лишь в начале этого пути: это дорога в один конец. Спустя 6 лет я вымотана окончательно, и если бы я могла изменить что-то в своем прошлом, я бы никогда не начала худеть».

Письма продолжают приходить. Девочки (да и мальчики) продолжают худеть. Если двадцать лет назад анорексией заболевали в возрасте 15–25 лет, то сейчас это 11–13 лет. И уже никого не удивишь 8-летней девочкой с расстройством пищевого поведения. Но кто предупреждён, тот хоть немного вооружён.

Фото: Janine Passos / shutterstock / fotodom