Лев Выготский. Учёный, который изменил мир детей и взрослых
Мы живём в 21 веке, где с невероятной скоростью развиваются технологии и улучшается качество жизни. Но мы по-прежнему недалеко ушли в вопросе принятия тех, кто по каким-то признакам отличается от нас. Многими до сих пор движет страх, который порождает агрессию. Алина Крафт рассказывает о знаменитом учёном Льве Выготском, который изменил её отношение к особенным людям.
До определённого момента мне казалось, что я свободна от ксенофобии (восприятия чужого как опасного и враждебного). Однажды мне довелось лицом к лицу повстречаться с девочкой, у которой был сколиоз последней степени. Девочка была маленького роста с горбом, её глаза немного косили. Нам предстояло вместе ставить спектакль для детей, то есть постоянно контактировать и решать общие вопросы. Я испытала шок, если не сказать ужас.
К своему стыду я отводила от неё глаза. Сейчас я догадываюсь, что именно заставило меня поступить так — непонимание. То, что мне неясно, то, чего я не знаю, наводит страх. Страх потерять контроль рождает жестокость и агрессивное отторжение.
Мне было необходимо понять, а затем исправить ситуацию, когда я оказалась зажатой в абсурдно узких рамках своего собственного искажённого восприятия. Спустя некоторое время я узнала, что то же самое пытались сделать очень многие люди, например Лев Семёнович Выготский. Я расскажу о том, что значат труды Выготского лично для меня. О том, как учёный разбил моё сердце, чтобы собрать его заново.
Место для отвергнутых
Удивительно, но система человеческого общения очень стабильна. Люди везде и всегда ведут себя одинаково, согласно некоторым неписаным законам. Например, всё, что работает плохо или не работает совсем, мы отметаем в сторону. Каждый член нашей «организации» рассматривается нами стандартно: слабые не интересуют, они экономически невыгодны и к тому же заставляют нас работать над своим собственным сознанием, что-то менять в привычном укладе жизни.
И я так делала. Я провела черту, за которую не пускала непохожих на меня людей. А Выготский не просто не видел этих границ — он демонстрировал другим, что их действительно нет.
Он работал с детьми, на которых поставили штамп «негодности», потому что верил: каждый ребёнок ценен сам по себе, а не как средство, служащее для кого-то более ценного
Он не желал считать людей заурядными и недостойными чего-либо.
Как же непросто, наверно, было этому человеку не следовать классической науке, а свернуть в иную сторону. Не смотреть на тесты, которые были так соблазнительно просты в своих толкованиях человеческих жизней.
Выготский скрупулёзно вглядывался в человека и когда он обнаружил, что некоторые из этих людей не вписываются в общепринятую логику, он просто проигнорировал её и придумал новую систему, где есть место отвергнутым.
Никто не выбирает, кем и где ему родиться. Все знают об этом, но, тем не менее, в большинстве случаев всё, что мы готовы оставить особенным детям — это интернат или самая простая работа. Кстати, Выготский отказался от термина «дефективный ребёнок», заменив его на «ребёнок, отягчённый дефектом».
Задумывалась ли я, что мальчик или девочка, например, с задержкой психического развития, может получить что-то большее, чем жалость к себе и снисхождение?
Знала ли я, что каждый такой ребёнок может стать кем-то большим, чем принято считать, может учиться и притом успешно?
Нет, я старалась об этом не думать. Выготский же поставил этот вопрос ребром в государстве, которое было беспощадно к каждому, кто не соответствовал идеологии. Он не боялся думать и говорить о важном.
Животное на двух ногах
До выступления Льва Семёновича, ещё юного учителя без профессионального педагогического образования, на втором всероссийском съезде по психоневрологии в Петрограде (где, кстати, он высказал свои идеи без единого конспекта), в почёте была рефлексология, изучающая процессы, по сути приравнивающие человека к крысе.
Выготский открыл психологию с душой, показывая, что люди — это не набор рук и ног, не животные, а значит, развиваются по иным законам.
Социальное окружение играет большую роль в построении нашей жизни. Лев Семёнович был первым, кто стал рассматривать умственную отсталость детей как отражение их положения в обществе.
Это мы виновны в том, что ребёнок, в котором есть потенциал, не может читать или самостоятельно ездить в метро
Данный факт стал для меня открытием, как когда-то для советских людей, слушающих лекции Выготского.
Лев Семёнович осматривал детей, подробно изучал каждый случай, выявлял структуру дефекта, чтобы затем дать верные рекомендации родителям и педагогам по работе с тем или иным ребёнком. Он пытался вырвать маленького человека из состояния изолированности, дать ему возможность учиться и развиваться, стать частью социума. Разносторонность учёного, сам факт его прихода в психологию не из науки, а скорее, из сферы искусства, позволили ему быть непредвзятым, не зацикливаться на ярлыках, а использовать как можно больше методик для развития способностей детей.
Показательным является случай, о котором рассказывала в своё время старшая дочь Выготского — Гита. Пожилой мужчина пришёл ко Льву Семёновичу, учёному мужу, уже известному исследователю со своим внуком, которого все, кроме самого деда, в деревне считали дурачком. Мальчика показывали многим специалистам, но они не понимали, что именно нужно делать.
Выготский внимательно осмотрел ребёнка и оказалось, что он просто слабослышащий. Пожилой мужчина высказал благодарность за то, что учёный «понял его внука и отнёсся к нему самому с уважением». В любом ребёнке Лев Семёнович видел прежде всего человека, одного из тех, кто измерил моря и земли, познал животный мир, подчинил зверей.
Психотерапия от Выготского
Этот разносторонний человек научил меня не ставить ограничительные таблички. Недавно мне стало известно, что в одной чикагской школе существует интересная система оценивания: если какой-то предмет не сдан, выпускники получают отметку «пока не сдано».
Когда кто-то не справляется с задачей, он чувствует себя никчёмным или разочарованным. Но когда нам ставят оценку «пока не достигнуто», мы вдруг понимаем, что всё ещё учимся, можем делать ошибки, чтобы затем стать немного умнее.
5 причин, почему от оценок в школе давно пора отказаться
Читая работы Выготского, я осознала, что каждый имеет право на шанс, на много шансов, нужно просто их предоставить. Хвалить за интеллект, талант и способности совершенно неправильно. Отмечать и оценивать необходимо сам процесс, в который вовлечены дети.
По-настоящему важны усилия, которые они прикладывают, их упорство и стремления. Не нужно ставить конечную цель, просто идите вместе с ребёнком, шаг за шагом, определяя ближайшую зону его развития.
Выготский помог мне понять, что нужно любить детей и любить воспитывать их. Каждый ребёнок заслуживает того, чтобы иметь опору, хотя бы одного взрослого человека, который не побоится быть с ним до конца. Человек — это не его травма и не результат дефекта, а личность.
Лев Семёнович изучал не недуг, его интересовала не болезнь. Ему важно было понять, чего лишается ребёнок из-за своего недуга
Он использовал заложенный в детях потенциал, тягу к социальной адаптации, к развитию, чтобы предотвратить ещё большую травму, которую наносит общество такому ребёнку, оставляя его в одиночестве.
Выготский утверждал, что эмоциональная выключённость (которая является защитой от психологической боли) существенно влияет на интеллектуальную деятельность. Следуя из этого, нужно дать ребёнку просто чувствовать себя в безопасности, ни в коем случае не изолировать его.
Выготский заставил меня разочароваться в себе, испытать боль, усомниться в упорядоченности мира. Смотреть внутрь себя всегда непросто. Моя блокированная способность чувствовать, неспособность к адекватному принятию и немая интуиция заставляли меня следовать одной, как будто единственно верной позиции.
Я отказываюсь от всего выученного прежде, культа физического и интеллектуального совершенства, потому что это — идеалы бездушного Третьего Рейха. Выготский были против идеи о том, что личность должна штамповаться государством, стругаться пионерской и партийной системой. Он считал, что личность должна сделать себя сама и у неё есть все шансы на это.
Я признаю этот факт и даю самой себе обещание открыть глаза и уши, чтобы вырастить детей, которые смогут преодолеть нынешние общественные стереотипы хотя бы отчасти. Детей, которые будут иметь отличное от нашего отношение к жизни, к людям, к самим себе. Они будут смелыми в своих мечтах и не будут отнимать смелые мечты у других.
