20 июля Госдума приняла поправки к закону «О психиатрической помощи». Против этих изменений выступили более 70 некоммерческих организаций. Что именно их не устраивает и как теперь будет организована работа ПНИ? Разбираемся.
Что произошло
В феврале 2021 года в Госдуму внесли проект изменений в закон «О психиатрической помощи и защите прав граждан при ее оказании». Поправки, в частности, упраздняют статью 38, которая обязывала государство создавать независимые организации по защите прав пациентов психоневрологических интернатов (ПНИ).
14 июля 2023 года, перед вынесением законопроекта на второе чтение в Госдуме, учредитель благотворительного фонда «Вера» Нюта Федермессер в своем телеграм-канале опубликовала видеообращение и открытое письмо к президенту России, выступив против принятия поправок. Она напомнила, что организации помощи людям с психическими расстройствами ждали от государства иных шагов — например, принятия «Закона о распределенной опеке».
По этому закону подопечные ПНИ могли получить право на нескольких опекунов (не только в лице директора интерната, как сейчас): ими, например, могли бы стать родственники, близкие люди или представители некоммерческих организаций (НКО). Федермессер отметила, что закон помог бы НКО контролировать, как соблюдаются в медицинских учреждениях права пациентов и все ли услуги оказываются качественно.
«Закон о распределенной опеке» действительно был на рассмотрении в Госдуме — первое чтение он прошел еще в 2016 году, но затем работа над ним остановилась. При этом 20 июля 2023 года сразу во втором и третьем чтениях Госдума приняла те самые поправки к закону «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании». Принятые практически единогласно изменения вступят в силу с 1 сентября 2024 года.
Что такое ПНИ и как там живут люди
Психоневрологический интернат (ПНИ) — это социально-медицинское учреждение для постоянного или временного проживания пожилых людей и людей с ментальными расстройствами и инвалидностью. Им требуется качественный уход и забота, однако правозащитники часто сравнивают систему ПНИ с «концлагерем», где содержатся «тысячи забытых и ненужных сирот и стариков, голодных, лишенных личной одежды, лишенных человеческого достоинства, ведь их даже не называют по именам» (цитата из телеграм-канала Нюты Федермессер).
В такие учреждения могут попасть:
- люди после лечения в психиатрической больнице;
- дети-сироты после выпуска из дома-интерната;
- люди с инвалидностью после смерти опекуна.
Фонд «Нужна помощь» приводит данные на 2023 год, по которым в российских ПНИ (их больше 500) проживает 157 тысяч человек. Ответственными за всех являются директора интернатов: им и администрации выплачиваются по 75% от пенсии каждого подопечного, они решают, поедет ли человек в отпуск с родными или останется в стенах ПНИ, они имеют полномочия лишать подопечных личных вещей и ограничивать круг их общения. Из-за того, что психоневрологические интернаты являются закрытой системой, а у их подопечных, как правило, нет связи с миром, о большинстве случаев нарушения прав живущих там людей узнать трудно. Право отстаивать интересы подопечных ПНИ и узнавать об условиях, в которых они содержатся, до недавнего времени было у НКО — именно от этих организаций общество узнавало о жизни людей за стенами учреждений.
«Службы защищают не какие-то величайшие права человека вроде права избирать и быть избранным, а базовые права. У нас есть интернаты, где пациентам отделения милосердия не покупают ничего за счет их личных пенсий. Потому что считают, что раз ты в отделении милосердия, то ты уже при смерти и тебе ничего не нужно», — рассказала «Таким делам» Анастасия Жданова, глава фонда помощи уязвимым группам населения «Регион заботы».
Известно и о ряде случаев насилия со стороны персонала таких учреждений: подопечных могут изолировать, применять к ним физическую силу, надолго оставлять лежать в комнате, если человек не может двигаться самостоятельно. О таких случаях рассказывается в открытом письме общественников с просьбой отменить принятие поправок.
Еще одна проблема ПНИ — дефицит персонала, в том числе квалифицированного. В апреле 2023 Нюта Федермессер сообщила о смерти 7 пациентов с инвалидностью в петербургском ПНИ № 10. По ее словам, причиной их гибели стало крайнее истощение: в интернате попросту не хватало сотрудников для необходимой помощи подопечным.
Обнародование этой истории, однако, ничего не изменило. Петербургский комитет по социальной политике отчитался о проведении «более 16 проверок» в ПНИ и, по данным издания «Фонтанка», не выявил никаких нарушений в содержании подопечных. Он также заключил, что прожить в стенах интерната от трех до пяти лет — «уже большой срок».
Что теперь изменится
1. Поправки к закону «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» подразумевают не только упразднение статьи 38 о независимых организациях, которые имели право проверять условия содержания пациентов в ПНИ. Теперь законодательно фиксируется больше ограничений в отношении подопечных интернатов и стационаров. Например, лечащие врачи и главврачи раньше могли ограничивать права пациентов на:
- ведение переписки без цензуры;
- получение и отправку посылок, денежных переводов;
- пользование общими средствами связи;
- приобретение предметов первой необходимости, телефонов, собственной одежды и пользование ими;
- визиты посетителей.
Теперь закон расширяет права ПНИ и добавляет, что врачи «в целях безопасности и здоровья» могут:
- удерживать почтовые отправления;
- ограничивать круг общения пациентов;
- определять условия, по которым они будут пользоваться средствами связи;
- вводить цензуру как при звонках и в письмах, так и на личных встречах с посетителями;
- определять, какие предметы запрещено хранить и использовать. Подобные меры будут препятствовать общению подопечных с представителями фондов помощи и с близкими людьми.
2. В открытом письме Федермессер отмечает, что законопроект не доработан в пункте об условиях выписки пациентов. Для переезда из ПНИ домой человеку требуется либо заключение врача-психиатра о том, что подопечный готов к самостоятельной жизни, либо, помимо заключения комиссии, заявление от того, кто обязуется помогать пациенту и ухаживать за ним. Такие формулировки исключают вариант сопровождаемого проживания, когда люди с инвалидностью или ментальными нарушениями находятся под присмотром специалистов благотворительных фондов в отдельных квартирах или специальных домах. Сейчас это основная альтернатива жизни в ПНИ, за которой независимые организации больше не смогут следить.
3. В 6-й статье прежнего закона была строчка о том, что человек может пройти переосвидетельствование, если он не согласен с заключением врачей о профнепригодности. С новой версией закона сделать это будет гораздо сложнее: теперь повторную экспертизу можно будет пройти либо через пять лет, либо «в случае улучшения психического состояния, подтвержденного заключением врача-психиатра».
4. У подопечных ПНИ теперь также не будет возможности обжаловать решение лечащего или главного врача в случае, если тот не дает разрешение на временное выбытие из интерната: например, на выходные. Общественники отмечают, что эта норма нарушает конституционные права граждан на «свободу передвижения, выбор места пребывания, а также законодательный принцип добровольности социального обслуживания». В обновленном законе отдельно прописано, что в случае отказа администрации предоставить подопечному право на временное выбытие сам подопечный либо его представитель «вправе обратиться в комиссию, которая по итогам рассмотрения обращения вырабатывает рекомендации». Однако четко возможность обжалования решения не прописана — непонятно, что скрывается за словом «рекомендации».
5. Наконец, несмотря на жалобы независимых организаций на случаи физического насилия в ряде ПНИ, в новой версии закона все еще не вводится запрет на применение силы и изоляцию подопечных в интернатах. «К сожалению, государственных служащих не убеждают многочисленные фотографии людей, связанных веревками и колготками», — отмечает в письме Федермессер.
В условиях закрытости, которую подразумевает упразднение статьи 38, узнать о проблемах подопечных ПНИ и защитить их права теперь станет намного сложнее.
Что говорят представители НКО и власти
Обращение Нюты Федермессер к президенту России с просьбой наложить вето на законопроект и вспомнить о «Законе о распределенной опеке» подписали более 40 000 человек и 74 НКО. Однако на заседании в Госдуме с чиновниками и общественниками 18 июля, как рассказала Федермессер в своем телеграм-канале, ей дали понять, что число подписавшихся «ничто не значит», а сам закон направлен как раз-таки на поддержку людей с ментальными расстройствами.
В конце заседания Федермессер покинула зал со словами:
«Мои слезы — это не обида. Мои слезы — это стыд за вас. Я прожила 9 дней в интернате, чтобы узнать, как работает система»
Правозащитница считает, что слова чиновников про заботу об интересах пациентов не имеют отношения к реальности: «Они дают психоневрологическим интернатам страны и их директорам право на гегемонию, насилие и расчеловечивание. [Это] поправки, узаконивающие бесправие тех, у кого уже и так ничего не осталось, — жителей интернатов и детских домов».
Анна Битова, директор «Центра лечебной педагогики», в интервью «Правмиру» также высказалась против новой версии закона: «Я не против психиатров, я всю жизнь работаю в психиатрии и считаю, что это важные, значимые люди, особенно при работе с ментальными нарушениями. Но не может один-единственный врач полностью распоряжаться судьбой другого человека. Это неправильно, несправедливо. Мы очень хотим, чтобы вопрос про жизнь человека решал не другой человек, который может быть пристрастен, даже если это гениальный врач-психиатр, а комиссия, работа которой должна быть открытой, прозрачной, не завязанной на руководство учреждения, чтобы объективность не страдала».
Президент благотворительной организации «Перспективы», которая поддерживает детей с тяжелой инвалидностью и их семьи, Мария Островская считает, что упразднение 38-й статьи — «совершенно возмутительная, не просто опасная, а преступая вещь» (цитата по «Таким делам»). Комментируя поправку о том, что у пациентов ПНИ не будет права обжаловать отказ главврача во временном отбытии из интерната, Островская заявила: «Даже для дееспособного человека нужно лицо, которое берет на себя заботу о нем. О недееспособных людях и говорить нечего — они, видимо, просто не могут быть выпущены из интерната никогда. Потому что заявление должен писать опекун, а это — интернат».
При этом Сергей Леонов, заместитель председателя комитета Госдумы по охране здоровья, рассказал «Осторожно Media», что «законопроект, наоборот, направлен на поддержку и защиту людей с ментальными нарушениями». «В этом смысле сделан большой шаг вперед. Я думаю, что… необходимо просто отследить правоприменительную практику. Если мы что-то не учли, будем продолжать работать и шлифовать закон», — заявил депутат.
В комментариях под постами НКО о поправках к закону также можно встретить мнения о том, что закон принимается правильный («пусть психи больше не ходят свободно по улицам и не калечат людей»).
Федермессер на это отвечает: «В ПНИ не живут опасные психи. Вообще. Их там нет. При этом в структуре инвалидности в нашей стране психоневрологические состояния занимают более 60%. Просто по запросу „психоневрологические заболевания“ я нашла синдром Дауна, синдром Аспергера, аутизм, детский церебральный паралич, эпилепсию, гидроцефалию, шизофрению, биполярное расстройство, энурез, школьную дезадаптацию, заикание и массу всего ещё — грустного, тяжелого для родных, но совершенно для нас с вами неопасного. В ПНИ живут несчастные и одинокие инвалиды, выросшие, но не повзрослевшие из-за социальной депривации дети-сироты, брошенные старики, мужчины и женщины с деменцией и болезнью Альцгеймера, которые перестали узнавать своих близких; живут те, кого раньше можно было встретить в каждой деревне — те, кого притеснять было грешно („обидели юродивого, отняли копеечку“); живут люди, не справившиеся с темпом и уровнем напряжения современного мира».
Иллюстрация: Alvaro German Vilela / Shutterstock / Fotodom
