Мне кажется, близнецовая история — это про личное пространство для каждого из них. В конечном счёте именно к этому сводятся конфликты, сложности. Но и радости, и особенный кайф от общения невозможного ни в одной другой паре — тоже. Они как магниты тянутся друг к другу и стараются вырваться из этого притяжения, чтобы не исчезнуть. Им 8 лет, но пока не ясно, какими и как они выйдут из этой борьбы друг с другом, с собой и с нами.
С рождения мы решили одевать детей по-разному. В этом был и педагогический, и утилитарный смысл. В своей пижаме ребёнок лучше развивается как самостоятельная личность, думали мы, ну и заодно его проще отличить от брата. Хотя в три месяца мы их все же перепутали. Причём, скорее всего, на несколько дней. Когда осознали, надели им браслетики — Роме серый, Тёме — оранжевый. Где-то до года они ходили в этих браслетах.
Им самим довольно долго было совершенно пофиг, во что они одеты. А сейчас они уже меняются шмотками осознанно и для развлечения. Один раз мы были в кафе и за соседним столиком сидели мальчики-близнецы в одинаковой одежде. Наши пошли знакомиться и говорят: «Привет! Мы тоже близнецы, только мы разные. У нас же одежда разная».
Их иногда путают. Нет, их путают довольно часто, хотя они уже заметно отличаются и родинками, и мимикой. Их это не раздражает и не веселит, они просто поправляют, и всё. Про то, что можно переодеться и притворяться друг другом специально, они почти не думают, хотя при желании могли бы разыграть даже близких.
Настоящее единение у них началось, когда они поняли, что могут дружить против нас
Примерно года в полтора за ужином один вывалил мне на колени тарелку с кашей. Просто взял и перевернул её на меня. Я закричала что-то возмущённое, и через секунду на коленях у меня уже была каша из второй тарелки. Это работало и с рисованием на обоях — дорисовать, пока отчитывают брата. И с выковыриванием цветов из цветочных горшков, и с выламыванием кнопок из клавиатуры. И это только то, что я могу вспомнить с ходу. Любая детская шалость тут же умножалась на два.
Почему так получалось? Потому что обычным детям нужно одобрение взрослого. Если взрослый сердится — значит, что-то пошло не так. Это стыдно, страшно и неправильно. У близнецов (может, и не у всех, а только у моих) — не так. У них всегда на каждый поступок, особенно если это развлечения, есть одобрение брата — а это гораздо важнее!
На детском утреннике они смешили друг друга, вместо того чтобы рассказывать стихи и выступать в сценках. Потому что им это было веселее и понятнее, чем все это представление с зайцами и чужими родственниками с камерами в руках. Сейчас если я вхожу в комнату, где они играют во что-то увлечённо, и пытаюсь позвать их ужинать или спросить выучены ли уроки, они начинают громче разговаривать. Мой голос мешает им слышать друг друга.
Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили
Как и в любой близнецовой паре, один брат должен быть шумнее, задиристее, подвижнее, чем другой. Это даже статистически понятно, если поставить рядом двоих людей — один будет более каким-то, а другой менее. Почему-то всё время спрашивают, кто лидер и родился ли он первым. Хотя я никогда не могла понять, какая связь между этими фактами: он же первый родился не потому, что выбил у второго это право, а просто по стечению обстоятельств. Ну да ладно.
Несмотря на безусловную поддержку друг друга в столкновении с окружающим миром, внутри пары они отрабатывают роли — доброго близнеца и злого близнеца
Для них это чуть ли не самый главный способ самоидентификации. Если один двоечник, то второй отличник. Если один орёт, второй будет спокоен. И это не статичные роли, иногда они меняются по несколько раз в день, а иногда застревают в своей роли на неделю. Порой я думаю, что они занимают полярные роли, чтобы не соперничать друг с другом. Или чтобы подчеркнуть свою обособленность. Не знаю точно.
Есть смешные проявления этой попытки определения своей «я». Рома ест сливочное мороженое, а Артём шоколадное. Шоколад Рома не любит совсем. А Артём не ест яблоки, которые любит Рома. Они предпочитают одежду разных цветов, делят любимые мультики («У тебя какой любимый? Тачки? Тогда у меня Валли»), выбирают разные лего и машинки, не будут бороться за какую-то одну.
Но есть и какие-то слегка патологические проявления этой же истории. Например, Артём может отказаться учиться играть в футбол, потому что в него любит играть Рома. Может отказаться дружить с Костей, потому что Рома уже дружит, а Артёму нужен другой друг или никакого не нужно. Рома может отказываться играть в шашки или красиво читать вслух — ведь Артём это делает хорошо — значит, это фишка брата.
И в то же время они могут прожить целый день, упиваясь общением друг с другом. У них один общий вымышленный мир на двоих. Это немного компьютерный мир, немного реальный, там свои правила, у каждого из них есть минимум по три вымышленные личности, причём каждая личность со своей историей и семьёй (больше всего пугает одно альтер эго Ромы — это мальчик-сирота, его родители умерли, кхем).
Как воображаемые друзья помогают детям взрослеть
Они придумывают сюжеты жизни каждого из этих героев. Ходят в школу или на работу, ездят в командировки и отдыхают в парках аттракционов, едят вкусняшки и покупают игрушки и рассказывают в красках об этом друг другу. Они меняются и по очереди руководят этим миром. Иногда это так поглощает их, что нам тут, снаружи, становится непонятно, замечают ли они нас вообще. Может, это мы вымышленный мир?
Чтобы особенности не мешали им, ещё в детском саду мы развели их по разным группам. Это было сложное и страшное решение, но всё оказалось довольно просто для них самих
Они недолго переживали и быстро адаптировались. Лучше слушались воспитателей, общались с другими детьми. На прогулке они встречались громко и пафосно, чем умиляли воспитателей, но расставались легко.
Сейчас у них много друзей, кто-то из садика с ними, кого-то повстречали уже в школе. Правда, дружить у них получается своеобразно. С каждым новым другом они пытаются построить такие же близкие отношения, как с братом, и не понимают, что это невозможно.
В школе у нас не получилось отдать их в разные классы — и сейчас я думаю, что это было ошибкой
Они хоть и сидят за разными партами, но всё же много отвлекаются друг на друга. Иногда начинают делить любимые предметы, и тогда мы долго убеждаем их, что все уроки общие, и они оба должны их хорошо изучать. Поэтому в первом классе было много замечаний за плохое поведение — вертятся, болтают, шёпотом перекрикиваются через весь класс на уроке, ругаются и не идут за свою парту даже после звонка. Но учатся при этом они хорошо, что, конечно, успокаивает.
Вообще, наверное, единственный способ решить их проблемы — это помочь им отделиться друг от друга, немного ослабить притяжение, которое так их поглощает и мешает им жить. И я даже знаю, что для этого нужно.
Надо стараться их больше разделять. Надо водить их на развлечения по очереди и на разные кружки, надо разговаривать с ними по отдельности, надо читать с ним разные книжки и обсуждать их. Надо фантазировать, мечтать и показать им, что вымышленный и реальный мир может быть у каждого свой. Наверняка они и сами дорастут до этого, очень надеюсь, что дорастут. Но и сейчас они готовы начать каждый свою жизнь, но, кажется, им немного не хватает места в своей голове.
