«Материнство несовместимо с офисной работой». Правила воспитания детской писательницы Софьи Ремез

Дети Софьи Ремез, Серёжа (9 лет) и Гоша (18 лет), часто становятся героями ее книг. Выдуманные сюжеты, вдохновленные реальными ситуациями в семье, помогают ей взглянуть на себя со стороны. А еще складываются в идеальную картинку, которая сильно отличается от действительности.

1. Материнство для меня несовместимо с офисной работой. Я осознала это, когда моего ребенка некому было отвезти в музыкалку. Если я сижу в офисе полный рабочий день, я чувствую себя загнанной лошадью, которая бездарно тратит время на поездки через весь город, бесконечные чашки кофе, обеды и пустые разговоры с коллегами. И времени на младшего сына вообще не остается. Я уже отчасти упустила детство старшего и не хочу повторять ту же ошибку. Карьеру можно сделать и потом, когда младший вырастет.

Сейчас я работаю из дома. У меня очень большая нагрузка и очень небольшая зарплата. Зато я организовала свою жизнь так, чтобы постоянно быть рядом с Серёжей. Мы вместе завтракаем, добираемся до школы и кружков, смотрим что-то во время ужина и всегда всё обсуждаем.

Летом мы больше всего любим проводить время на даче. Мы ни в коем случае ничего не сажаем, не строим, а именно отдыхаем: читаем, рисуем, играем в настолки, строгаем, мастерим поделки, от которых пришлось бы отмывать всю квартиру, лепим из глины, украшаем всё вокруг своими акварельками. Дача — это пространство для творчества, там можно отрываться по полной программе.

2. Когда всё здорово и хорошо — это и так праздник, но важно, чтобы был повод для счастья и в грустные моменты. В моей семье было много традиций, пока мне не исполнилось 6 лет. Мой папа каждый день вставал в пять утра, чтобы успеть сделать вместе со мной зарядку и прогуляться, прежде чем отправиться на работу. А вечером мама читала мне книги. Потом папы не стало. Мы с мамой остались вдвоем, и все традиции пришлось отложить до лучших времен.

Сейчас в моей семье с традициями всё просто: главное — чтобы был торт. Есть торт — есть и праздник

Праздник можно устроить по любому поводу: если тебе очень весело и хочется с кем-то разделить радость или, наоборот, если настроение паршивое. Например, недавно сын вернулся из школы очень грустный, потому что поругался с одноклассником, а дома его ждал торт. Съели по кусочку, свечки задули, и обиды улетучились. Довольно часто, когда что-то идет не так, сын получает маленький подарочек. Приходит расстроенный, а для него уже спрятано нечто интересное. Он ходит по дому, ищет, мы играем с ним в «горячо-холодно». Вроде ничего особенного, но так неудача превращается в праздник.

3. Я с удовольствием слушаю истории своих детей, а потом использую их в книжках. Например, так появился «Мой первый рассказ». Ребенку задали в школе написать сказку, и он принес мне текст. Я же редактор — вот и отредактировала. Потом папа внес свои правки, а за ним и бабушка. В конце концов, когда я перечитала всё, что получилось, поняла, что взрослые влезли и испортили интересную детскую сказку. Это вдохновило меня на историю от имени мальчика, который пробует написать свой первый рассказ. Иногда полезно взглянуть на себя со стороны.

Серёжка очень мной гордится. Он как-то ходил с маминой книжкой по школе и демонстративно читал ее на переменах. Из-за того, что он чувствует себя причастным ко всей этой истории, он может и критично отнестись к текстам, сказать: «Вот это, конечно, плохо придумано».

Когда читаешь рукопись ребенку, он сразу честно судит, что и где пошло не так. А для меня мнение моих детей — самое главное

Когда я начала писать первую книгу, я была очень близка со старшим ребенком — так же, как сейчас с младшим. Он часто что-то мне рассказывал, я всё слушала и в какой-то момент стала записывать. Все три части «Гоши Куницына» состоят из наблюдений за моими детьми. Я мало придумывала, только слегка «подкручивала» реальность. Даже имена героев не догадалась поменять на вымышленные.

Сыновья с удовольствием читали эти книги. Мне даже кажется, что для них то, что я сочинила, более реально, чем то, что происходило и происходит на самом деле. Образ прекрасной семьи, который я создала в «Гоше Куницыне», несколько отличается от действительности. Он придуманный, но дети всерьез в него поверили.

4. Я не вижу смысла в насильном приобщении ребенка к искусству. Искренне увлечь можно только тем, что тебе самому интересно. Например, я всё время читаю или слушаю книги (для меня это равноценно), дети перенимают такой образ жизни и сами много читают. При этом нормально любить не художественную литературу, а нон-фикшен, например, как мой старший сын, или вообще не читать, а смотреть фильмы.

Чтобы приобщить ребенка к искусству, нужно прежде всего дать ему возможность с этим искусством познакомиться. Побольше гулять, чтобы он смотрел на архитектуру, заходить в музеи, рассказывать о живописи, культуре в целом. Но и предрасположенность очень важна. Например, моя мама — преподаватель искусствоведения. Она много занималась и со мной, и с моим старшим сыном. Но мне не особо зашло, это не стало делом моей жизни. А вот Гоша теперь учится на искусствоведа в университете. Но он с раннего детства был маленьким ученым, бесконечно что-то исследовал.

5. Я не верю в поучительность детской литературы. Поучительность всегда всё портит. Но я пыталась повлиять на своих детей через книжки. Например, когда я была беременна вторым ребенком, старший очень ревностно к этому относился. Ему было страшно, что с появлением младшего он лишится любви, его все забудут. Тогда я начала писать свою первую книгу «Заметки Гоши Куницына» — чтобы подбодрить его. Она о том, как жить дальше, если у тебя появился младший брат.

Не знаю, сыграла ли здесь роль моя книга, но сейчас сыновья — очень хорошие друзья. Гоша помогает Серёже с уроками, а Серёжа с огромным интересом относится к личной жизни Гоши. Советуется с ним, как с девчонками себя вести, чтобы в него влюбились. Между ними никогда не было ревности.

Как автор, я не воспитываю напрямую, но даю рецепты для выхода из разных ситуаций. Детские книжки, пожалуй, должны развлекать. В жизни ребенка и так много неприятностей, чтобы еще мучиться, читая неинтересную литературу.

6. Я против того, чтобы нанимать няню. Тогда я лишу себя возможности заниматься своим ребенком, а мне это нравится. Не вижу смысла отдавать ползарплаты (а может, и больше) человеку, который будет делать то, что хочется делать мне.

К тому же у меня в детстве с нянями не сложилось. Меня оставляли с ними после смерти папы. Было совсем невесело, у меня очень плохие воспоминания. Я была довольно замкнутым ребенком, и мне не хватало близкого человека рядом. Не знаю, как чувствуют себя детдомовские дети, но у меня было ощущение заброшенности. Я не могла ни с кем поделиться тем, что меня беспокоило. Няня — это не друг и не мама, это человек, который помогает тебе не умереть с голоду. Причем мои няни были совершенно прекрасными людьми. Никто и не обязан был меня любить, они просто выполняли свою работу.

7. Я вообще не знаю, как можно решаться на детей без бабушек. Мама очень помогала мне со старшим, он провел с ней всё детство. Бабушки со стороны папы тоже помогали, он оставался у них на выходные. Когда я родила Гошу, мне было 23 года. Я верила всему, что говорят взрослые, но в какие-то моменты чувствовала, что что-то идет не так. Очень тяжело было вначале: первый ребенок, у меня почти нет молока, а все вокруг спорят, как это молоко сцеживать, хранить, добывать и что со мной вообще не так. Доходило до истерик.

Когда родился младший, я стала гораздо увереннее. Поняла, что помощь бабушек — это хитрый момент. Пока ты зависишь от них, у тебя связаны руки. Когда бабушка отказывалась помогать, потому что ты против ее воли везешь бедного ребенка на море (о боже, там другой климат!), был один вариант — вешаться. А если устроить свою жизнь так, что и без помощи бабушки обойдешься, тогда и подискутировать можно, и договориться гораздо легче. Так что, когда я воспитывала Серёжу, споров уже не было. Хотите провести с ним время — пожалуйста, вот он. А во что его одевать, во сколько укладывать спать и как правильно гулять, мы с его папой решим сами.

8. Самое страшное, что может быть в семье, — это когда ребенка ограничивают в общении с папой или мамой после разрыва. Ребенок имеет право любить всех. Я вышла замуж второй раз — за писателя Ивана Шипнигова. Он иногда проводит время с Серёжей: общается с ним, играет, помогает, но с позиции старшего приятеля. Он не вмешивается в наши отношения с бывшим мужем и не воспитывает нашего сына. У меня непростая схема, такой лайфхак: полнедели мы с Серёжей живем вдвоем, полнедели — он живет с папой, а я с новым мужем. Я не вижу смысла менять эту ситуацию, навязывать ребенку еще одного папу.

Мой бывший муж — чудесный отец, даже великолепный. Младший даже толком не заметил, что мы развелись, потому что мы по-прежнему обсуждаем каждую мелочь: все конфликты в школе, разные ситуации дома. Это великое счастье — не в каждой семье так бывает, тем более после развода.

9. Когда ребенок перестает нуждаться в общении с родителями, не надо навязывать ему свое общество. Мой старший сын Гоша — уже взрослый человек: ему 18 лет, он живет у бабушки и выстраивает личную жизнь. Мы были очень близки, пока ему не исполнилось 16 лет, а сейчас у него нет такой потребности. Он очень обиделся на меня несколько лет назад, поэтому наши отношения сильно охладели. Если он захочет возобновить общение со мной, я буду только рада. Младшему же пока нужна мама, а мне нужен он.

У старшего была иллюзия абсолютно идеальной семьи. Потом ситуация изменилась, как в книжке «Мама любит художника», и он отказался общаться со мной. Наверное, матерям нужно учить детей принимать себя. Это сложно. Не сразу понимаешь, как это важно.

Я научила старшего сына тому, что у него есть свобода принятия решений, но забыла упомянуть, что у меня тоже есть такая свобода. У меня не получилось (а я и не пыталась) внушить ему простую мысль, что родитель тоже человек, у него тоже есть выбор, к нему надо относиться с пониманием. Видимо, это моя главная ошибка. Наверное, это проблемы либерального воспитания. Возможно, я как-то исправлю ситуацию с младшим, хотя не уверена, что получится.

10. Меня не волнуют оценки моего ребенка. Я сама плохо училась в школе, так что наплевать на тройки. Но младший у меня рассеянный: нужно постоянно заглядывать в его дневник, проверять уроки. Если он получает тройку, я спрашиваю — за что? Чаще всего он не помнит, и мы пытаемся понять это вместе. Если он неправильно прочитал задание — окей, а если он не разобрался в материале — это другая история. Надо заполнить пробелы, иначе дальше будет еще сложнее. По математике я уже от него отстаю. Приходится заново осваивать школьную программу, чтобы ему было спокойнее.

Когда учился старший, я была расслабленной матерью. Он как будто родился отличником: с первого класса получал сплошные пятерки и сейчас сессию сдает так же. Никто в семье никаких усилий для этого не прикладывал, он просто такой человек.

11. Я вышла из всех родительских чатов. Я прошла через все чаты первого ребенка, сейчас — второго. Я запустила туда бывшего мужа — у него нервы покрепче, пусть он там и сидит, а с меня достаточно. 90% всего, что обсуждается в школьных и других чатах, — чепуха, которая не решает реальных проблем, зато не дает сосредоточиться на работе. Если произойдет что-то действительно серьезное, я так или иначе об этом узнаю напрямую от учителя.

12. Спасибо искусственному интеллекту — он очень помогает в обучении ребенка. Я всерьез начала заниматься с сыном английским языком. Сама я учила язык в университете и подрабатывала репетиторством. Как правило, уроки проходят очень непродуктивно, но я не теряю надежды. Обычно первые 15 минут я только уговариваю его сесть за стол, а нужно же еще самой подготовиться к занятию. Я придумываю необычные упражнения, игры, и нейросети очень выручают.

Мы занимаемся два раза в неделю. Регулярность очень важна — он многое запоминает, и я вижу прогресс. Мы чередуем веселые уроки, когда играем в «крокодила» или смотрим мультфильмы, с серьезными. Я прекрасно понимаю, что он гораздо лучше занимался бы с любым другим преподавателем, который был бы строже и похож на преподавателя, а не на маму. Но так мы экономим много времени и денег.

Мне тяжело заниматься с одним сыном, а когда я думаю о школах, где в каждом классе по 25 человек, мне вообще становится страшно. Учитель должен получать зарплату в пять раз больше, чем любой офисный сотрудник. Пока офисный сотрудник только готовит себе кофе и собирается просмотреть рабочую почту, учитель успевает уже 40 минут отвести урок и лишиться последних нервов.

13. Я учу ребенка не обращать внимания на мнение окружающих. Серёжа профессионально прыгает на батуте на тренировках по легкой атлетике и с детского сада занимается бальными танцами. Есть стереотип, что бальные танцы только для девочек. Сначала он очень переживал, одноклассники дразнили его. Но однажды я спросила:

— Тебе приятно общаться с ребятами на танцах?

— Приятно.

— А танцевать тебе нравится?

— Нравится.

— Либо ты идешь на поводу у плохишей, которые тебя обзывают, и лишаешься и любимого дела, и единомышленников, либо ты занимаешься дальше и не думаешь о том, что скажут другие. И он преодолел свои комплексы.

14. Я всегда готова учиться у своих детей. У Серёжи — доброте и легкости. Он запросто прощает любые обиды, а я злопамятная. У Гоши — умению и желанию учиться, усидчивости и упорству. У меня этого нет.

Я же стараюсь показать детям, что добро всегда возвращается, хоть и со временем. Это задачка со звездочкой, потому что они видят, что жизнь иногда обламывает вместо того, чтобы наградить за хорошие поступки. Мне бы хотелось, чтобы они творили добро там, где это несложно. Например, подсказывали дорогу, помогали бабушкам донести тяжелые сумки. Нам и самим от этого становится хорошо — приятное чувство, что ты делаешь мир чуточку лучше. И я верю, что эти мелочи обязательно возвращаются.

15. Любое наказание — это беспомощность. Взрослые срываются на детях, когда им самим очень плохо. Телесные наказания — это сигнал того, что надо провериться у врача. Любая моя агрессия в отношении детей — звоночек, что в моей жизни что-то не так, я напряжена, мои эмоции не в порядке. Была ситуация, когда я шлепнула младшего сына. Я больше никогда этого не повторяла и не повторю, потому что в тот момент я поняла, что проблема не в нем, а во мне.

Что касается криков — в моем случае это бессмысленно. Дети сразу смеются надо мной, когда я пытаюсь изображать какую-то строгость. Когда я говорю, что сейчас достану ремень, сын катится со смеху. Так что мой вариант — договариваться. Наверное, самое страшное наказание, на которое я способна, — замолчать на пять минут. Я тоже человек и могу обидеться. Почему нет?

16. Я выстраиваю дружеские отношения со своими детьми. Я не скрываю от них свою растерянность, не пытаюсь казаться более уверенной, чем я есть на самом деле. У нас нет такого — «как я сказала, так и будет». Я всегда советуюсь, слушаю аргументы, хоть это и превращается в бесконечные споры. Мы приятели, которые уважают друг друга. Уважение — самое главное, что должно быть в семье, без него и любви недостаточно.

Ребенок может рассказать всё что угодно и мне, и папе. Я готова к любым откровениям. Я выросла в 90-е, меня ничем не напугать. И сын всегда будет знать, что по шапке ему точно никто не даст, — у нас в семье только разговоры и обсуждение. Другое дело, что дети сами чем-то не хотят делиться. Например, я не могу себе представить разговор со своей мамой о том, как я пила и курила в подъезде. Достаточно, если ребенок всегда сможет прийти ко мне или к папе за помощью, когда ему страшно.

17. Я не живу ради своих детей. Я отдельный человек, у которого есть свои дела, интересы. Я ничем ради них не жертвую. То, что я ушла с работы с хорошей зарплатой ради сына, — это не жертва. Я сделала это для себя, мне нравится проводить с ним время. Если бы не нравилось — не проводила бы. Я ничего не делаю вопреки. Никто не должен сказать мне спасибо. И никто не должен приносить мне в старости стакан воды.

Хорошая мать не будет ничем жертвовать ради своего ребенка, а потом требовать от него благодарности и обижаться на то, что ребенок не жертвует своей жизнью ради нее. Это она решила его родить, никто ее не заставлял. Жить ради него — тоже ее выбор. В чем ребенок виноват?

Я нормальная мать, скажем так. Все мамы хотят быть хорошими, и все мы делаем то, что можем, чтобы наши дети были счастливы. Не у всех и не всегда получается, и это нормально. Главное — во что бы то ни стало быть на стороне своего ребенка. Даже если ребенок обиделся и ушел, к нормальной матери он всегда может вернуться. Она поймет и утешит.

Фото: личный архив Софьи Ремез