«Я променяла свой бизнес на работу в сельской школе — и ни о чем не жалею». Монолог молодой учительницы

Алина Кузнецова — учительница русского языка и литературы, которая год назад бросила свой бизнес и устроилась на работу в сельскую школу. Алина рассказала нам, почему жизнь школьников из села тяжелее, чем у городских детей, как бороться со слухами и что отвечать начальству, когда просят купить совок и веник за свой счет.

«Дети из села, как правило, не мечтают о какой-то любимой работе»

Прошло 13 лет с тех пор, как я окончила школу в селе Косолапово. Прихожу в нее же и вижу: ничего не изменилось. Как и нынешние дети, только без телефона в руках, я сама стояла в этом коридоре. Энергичная, полная сил, но потерянная: «Зачем мне это всё?» Вроде хожу на вокал, на баскетбол, но всё время чувствую, что я ни в чем не хороша по-настоящему. Хватаюсь за всё подряд, потому что никто не научил меня спрашивать у себя «Кто я?» и «Чего я хочу?».

Сейчас сельским школьникам эти вопросы задаю я и тоже слышу: «Не знаю». У них отсутствует мнение по поводу огромного количества вещей. Они ни о чем не задумываются, ничем не интересуются. Мои племянники, которые выросли в городе, рефлексируют, переживают о будущем: «А вдруг я плохо сдам экзамены, не поступлю и мне всю жизнь придется работать на нелюбимой работе?» Дети из села, как правило, не мечтают о какой-то любимой работе и учатся просто потому, что надо. И не сказать, что они с улыбкой говорят: «Как будет — так будет». Тревога есть, она заметна.

Всё начинается в семье. Вот я подростком жду дома маму, и она приходит только поздно вечером. Мне хочется поговорить с ней по душам, но она очень уставшая. Я ни в коем случае ее не виню — мама пашет в школе секретарем, библиотекарем и уборщицей, чтобы дать мне образование, поставить меня на ноги. Просто жизнь в деревне такая. Не хочу быть как мама. Никогда не буду работать на кого-то.

Сейчас, будучи классным руководителем, я вижу, что родители продолжают отмахиваться от проблем детей:

— Все в классе дружат, а ваш ребенок постоянно один ходит.

— Ничего страшного.

Главное, чтобы было тепло и сыто, об эмоциональном состоянии детей никто не задумывается. В городах взрослые более осознанные, что ли. Для них психология — не пустой звук.

Я боюсь, что сельские дети не возьмут то, что им приготовила жизнь, потому что не заметят этого

Здесь толком нет никаких кружков, развивающих центров, где можно было бы искать себя. Я провела опрос, и результат показал, что примерно 70% подростков не знают своих сильных сторон, не осознают, в чем они хороши. Дети ответили, что хотели бы уметь грамотно себя преподносить, а еще вести дискуссию, аргументировать свою позицию. Так у меня появилась идея создать проект, который бы помог им раскрыться.

Меня поддержали наши школьные ребята — молодые учителя, специалисты. Мы составили план: психологи будут работать с внутренним миром детей, их самоопределением, наш физрук будет отвечать за ЗОЖ, а я возьму на себя управление медиамастерской.

Чтобы привлечь школьников к проекту, нужен крючок, и в качестве этого крючка я выбрала блог — всем интересны соцсети. Дети всё равно постоянно сидят в телефонах, пусть тогда используют их как инструмент — рассказывают о своем личностном росте, изменениях после работы с психологом и заодно учатся транслировать себя этому миру. Если кто-то из детей не захочет вести блог — ничего страшного, всё по желанию.

Сначала мы надеялись выиграть грант — готовились, защищали проект. Результаты будут только в октябре, но мы уже полностью закрыли смету. Нам помогли выпускники нашей школы, мой одноклассник и его брат, которые тоже видят деревенскую молодежь: наши бывшие одноклассники, ребята помладше до сих пор не нашли никаких интересов. У них нет целей, нет ничего за спиной. Естественно, большая часть свободного времени проводится в алкогольном опьянении.

Мне тоже было сложно себя найти. Когда поступила в университет, я выпала из жизни года на два. Все обсуждали темы, которые мне чужды, и я чувствовала, что не вписываюсь. Это было давно, но послевкусие осталось. Я всегда считала, что должна вгрызаться во всё, работать без остановки, чтобы чего-то добиться. Мне понадобилось семь лет, чтобы понять, что война была не снаружи, а внутри.

«Забываю поесть, забываю отдохнуть»

Я всю жизнь занималась предпринимательством. У меня был свой салон красоты, который я с нуля основала и развивала. Потом я его продала и ушла в бизнес-тренинги — помогала новичкам строить свое дело. Мои будни выглядели примерно так: просыпаюсь, сажусь за компьютер и не отлипаю от него до следующего утра. Потом чуть-чуть сплю, снова сажусь за компьютер и снова не встаю почти сутки. Иногда отвлекаюсь только ради того, чтобы провести созвоны и встречи. Забываю поесть, забываю отдохнуть.

В один день просыпаюсь и понимаю, что больше так не могу: нет ни сил, ни желания работать — здравствуйте, выгорание и депрессия. Вся моя жизнь — гонка за успехом, и каждый раз кажется, что я делаю недостаточно, надо больше и лучше. Ощущение, что старый мир разрушился, а как построить новый, я пока не знаю. Нужно просто остановиться. За семь лет у меня даже отпусков нормальных не было — я не могла расстаться с ноутбуком и сама привела себя к такому истощению.

Надо уехать к маме — годик отдохну, не буду ничего делать, расслаблюсь, восстановлюсь. План быстро провалился: совсем бездельничать я не умею. И вот я уже иду к директору родной школы, прошу взять меня учителем. По первому образованию я социолог, по второму — юрист. Но я подрабатывала журналистом в местных газетах, когда училась в школе, писала статьи в университете, потом вела экспертный блог с маркетинговыми материалами.

Я всегда сочиняла рассказы, стихи — некоторые даже публиковались в журналах. Правда, все стихи были печальными — история лишнего человека:

Время, видишь, я горю.

Разъедая воздух желтым дымом,

Я за боль тебя не корю.

Обещай мне, что буду счастливым,

Осыпаясь на землю синеющим пеплом.

Я останусь таким же нежным,

Покуда ласкать меня будешь ветром.

Я не в раю, не в аду.

Где-то между.

В общем, я переквалифицировалась и стала учителем русского языка и литературы. Мне было страшно, что я не справлюсь. Все-таки у меня нет высшего педагогического образования. Вдруг я неправильно преподнесу материал? Вдруг дети ничего не поймут, не усвоят, у них будут проблемы на экзаменах? Все эти вопросы я до сих пор задаю самозванцу внутри себя — из-за него мне сложно. Но я даже рада — когда всё слишком гладко, работать неинтересно.

«Если сегодня я разошлась с коллегой по рабочему вопросу, завтра она перестанет со мной здороваться»

Мама была против того, чтобы я устроилась в школу. Она до сих пор работает там секретарем и волнуется, что я с кем-то буду конфликтовать. Если есть проблема, я молчать не буду. Я всегда открою рот и буду отстаивать свои права.

Помню, еще ребенком сижу на уроке с одноклассником: спорим, шепчемся. Тут директор меня поднимает, отчитывает, а одноклассника — нет. И тот продолжает мне в спину что-то бормотать. Не выдерживаю и говорю: «Жопе слово не давали». Директор почему-то решает, что это про него. Он подходит, берет меня за руку и выводит из класса. Я пытаюсь возмущаться: «Я же не вам сказала!» — но меня ведут прямо к маме и бросают к ней со словами: «Забирай. Она здесь не нужна».

Последняя фраза особенно задела. Я ушла из школы и поступила в курганский лицей для одаренных детей. Вокруг закрытая территория, жить надо в кампусе — эмоционально тяжело. А потом директор сам за мной приехал и вернул в школу — хоть меня вечно и ругали за плохое поведение, я умудрялась быть везде — на всех конкурсах, мероприятиях — и хорошо училась.

В сельской школе меньше рамок, каких-то ограничений, и это приводит к нарушению границ

Если сегодня я разошлась с коллегой по рабочему вопросу, завтра она перестанет со мной здороваться — воспримет всё как личное оскорбление.

Или, например, в первые месяцы прошлого года мне очень часто ставили больше часов в неделю, чем положено. Видимо, я кого-то заменяла. В итоге у некоторых классов я перестала вести уроки еще до конца учебного года. Раздала детям оценки и отпустила в начале-середине мая. Ко мне пришли с возмущениями: «Почему у детей нет занятий?» Но это же не моя проблема. Я свои часы отработала. Разбирайтесь, пожалуйста, с расписанием сами.

Недавно я ремонтировала свой класс. Хотелось, чтобы было уютно, комфортно и мне, и детям. Сама поменяла фотообои, которые клеили, когда я была третьеклассницей, перекрасила шкаф, стол, повесила гардины, шторы. Я сделала всё за свой счет, своими стараниями, но уже словила хейт в интернете. Про мой ремонт вышла статья на региональном портале — меня осудили и отчитали за то, что я, видите ли, что-то сделала не по правилам.

А в школе на педсовете нас недавно поставили перед фактом:

— Вы обязаны самостоятельно закупить совки и веники за свой счет.

— Что-что?

— Вообще-то ты и так получаешь за классное руководство, можешь купить совок и веник.

Нет, не могу. Когда я попыталась возмутиться, на меня посмотрели как на дурочку. Дело не в деньгах: я и так собиралась купить эти совок и веник в класс. Тем более очевидно, что я не жадная — я только что ремонт сама сделала. Но мне не нравится, когда со мной разговаривают как с рабом. Извините, любая профессия достойна уважения.

Пока к учителям относятся настолько пренебрежительно, в школу не придут хорошие сотрудники. Хорошие сотрудники требуют уважительного к себе отношения. У меня полно знакомых-предпринимателей с педагогическим образованием, которые могли бы вести очень эффективные уроки. Но такие люди просто не смогут существовать в подобной атмосфере.

«Дети обзывали меня демоном, нечистью и исчадием ада»

В бизнесе я прошла афганскую войну. Школе не напугать меня никакими отчетами. Если раньше я могла пахать без остановки 24 часа, то вполне могу выполнять задачи, которые сваливаются на учителей. У меня нет страха перед объемом работы, я всё успеваю. Я классный руководитель и учитель-предметник по русскому языку и литературе — не такая уж и большая нагрузка для меня. Вполне по силам, скажем так. Меня устраивает ритм, уровень ответственности. Я счастлива, мне очень комфортно.

— А между прочим, дети про вас говорят, что вы курите. Они у вас на столе пачку сигарет видели, — сказали мне на родительском собрании.

— Это не пачка, а таблетница. Но, даже если бы я курила, это абсолютно никого не касается. Я взрослый человек и вне школы имею право делать что угодно. Это моё личное дело.

Лучше бы родители так внимательно за детьми следили — только и успеваю электронки забирать. Я уверена, что про меня по селу ходит много слухов. Недавно одна учительница спросила: «Говорят, к вам тут жених приехал?» Чего? Какой жених? Но сплетни меня не задевают — пусть говорят, что поделать.

Меня больше раздражает то, что в сельской школе нет никакой системности. Например, у нас до сих пор нет интернета. Есть компьютеры, принтеры, даже проекторы — для чего нам это всё, если интернета нет? Показывать всё равно нечего, хотя я иногда раздаю вайфай со своего телефона.

Мы единственные, кто работает не с электронными журналами, а с бумажными. И то, чтобы были хотя бы бумажные, надо еще дождаться, когда ответственный человек закупит материал, — порой нужно ждать очень долго. Взрослые позволяют себе расслабляться, откладывать дела, и дети берут с них пример. Здесь опоздать на урок — это норма, причем как для учителей, так и для детей. Для меня это недопустимо, всё всегда должно быть вовремя.

Дети потом сами рассказали, что из-за моей требовательности обзывали меня демоном, нечистью и исчадием ада. Но я неплохой человек, поэтому они все-таки меня полюбили.

«Я живу в свое удовольствие»

«Это слабый класс. Там никто не хочет работать», — так мне говорили про детей, которые сейчас постоянно тянут руки на моих уроках, выполняют домашки и интересуются предметом.

Каждый третий урок я провожу творческие работы. Какой самый лучший способ в чем-то разобраться? Рассказать об этом другому. Допустим, мы прочитали «Преступление и наказание». Представляем, что нужно снять экранизацию. Но сначала нужно заинтересовать тех, кто книгу не читал, и дети придумывают трейлер. Сами пишут сценарий, монтируют и играют. Им нравятся такие задания, они просят больше.

Старшим классам рассказываю о писателях и поэтах, стараясь обозначить все стороны их жизни. Например: «Ее трехлетняя дочь голодала, мать скрывала ее существование, привязывала девочку к ножке кровати, в итоге ребенок умер от истощения» — всё это про Цветаеву. Но мы не даем оценку, а рассуждаем: «А что это были за обстоятельства? Могла ли женщина повести себя иначе? А как?»

Ничего не может быть хуже тихого урока. Сейчас у меня появился новый восьмой класс. Дети ко мне еще не привыкли, и они молчат. Меня это выматывает, напрягает, пугает. Мне нравится, когда на уроках мы много разговариваем, хихикаем, но параллельно еще успеваем учиться. Не знаю, минус это или плюс, но я никогда не ругаю детей, которые постоянно отвлекаются, но при этом всё успевают и знают.

Если ребенок пишет сочинение, пусть полежит на парте — лишь бы было удобно, лишь бы шел поток мыслей

Когда мои девятиклассники сдавали ОГЭ, я сильно переживала. До последнего они очень много трудились. Даже когда все уже отдыхали, два мальчика продолжали ходить ко мне на консультации. Я так волновалась, что сама поехала с ними на экзамен, хотела их поддержать. Мы не рассчитывали на положительные оценки: некоторые даже читали с трудом — по слогам. И когда пришли хорошие результаты, я прям дергала ножками и верещала от радости. Для нас это была победа.

Я понимаю, что эти дети скоро сядут мне на шею. Конечно, я не ношу белое пальто — иногда могу прилично так поругаться, на что они обижаются. Мне до сих пор припоминают, как в прошлом году я отчитала их перед итоговым собеседованием. Но, если со всеми у нас строгая дисциплина, перед этими детьми я не могу устоять. Особенно в начале четверти у нас творится кошмар. Мы очень долго берем себя в руки, каждое задание комментируем: «Вы же обещали, что в этом году не будете нас загружать». Я их слишком люблю.

Изначально я планировала проработать в школе всего год. И уже задумываюсь о том, чтобы сдать со своим любимым классом ЕГЭ. Честно, не знаю, что буду делать дальше. Посмотрим. Я стараюсь не ставить перед собой жестких дедлайнов. Сейчас у меня наконец-то есть время на себя: я могу прийти после работы и спокойно почитать, порисовать, пообщаться с друзьями — я не могла себе этого позволить до возвращения на родину, скажем так.

Можно ли сказать, что я плыву по течению? Не знаю. Скорее я живу в свое удовольствие. Хочется что-то сделать — иду и делаю. Не хочется — не делаю. Пока никуда не бегу, но всё же сомневаюсь, что смогу провести в деревне всю жизнь.

Фото из личного архива Алины Кузнецовой