«Мел» продолжает рассказывать про правила воспитания интересных родителей. Детская писательница и автор методик по чтению с детьми Юлия Кузнецова рассказывает, как научилась справляться с детскими истериками и поняла, что бабушек перевоспитывать не надо.
1. У меня трое детей, и часто утром я встаю с мыслью «куда я впряглась?». Такое бывает, когда младший сын рассыпал огромную коробку с самыми мелкими гвоздями и разбил туда яйцо, средний требует объяснения, как работает магнит, а старшая безмолвно стоит посреди кухни и сверлит меня убийственным взглядом подростка, в котором ясно читается: «Я знала, что в этой семье меня никто не любит!». Я в этот момент придумала отличную концовку для повести и мечтаю только о ноутбуке и чашке кофе. Можно без кофе. Просто чашке. В которой будет плескаться тишина. Ведь впереди не ноутбук, а варка супа, прогулка на площадке, и прочее «хочу-дай-не буду-пожалуйста-ни за что-она меня обидела-я его вообще ненавижу».
Но, честно говоря, даже в такой момент, когда я понимаю, что ничего не знаю про магнит, а суп сегодня варить не буду, я не чувствую себя плохой матерью. У меня всего три родительских правила. Первое: «я никогда не считаю себя плохой матерью». Возможно, я плохо справляюсь, но я такая мать, какая есть. Ничего уж тут не поделаешь.
2. Доверять детям — это самое важное и самое дорогое, что у нас есть в семье. Звучит это так: «Если ты сделал что-то ужасное (выстрелил в плазменный телевизор из лука, оскорбил учителя, обманул, украл, навредил), приходи ко мне. Я никогда не буду осуждать тебя. Я выслушаю, и мы будем думать вместе, как тебе помочь».
Это правило постоянно выручает нас. Дети доверяют мне самые дикие секреты, потому что знают — они могут это сделать. Это простое правило помогло нам предотвратить множество ужасных ситуаций. «Мама, мне тут один мальчик в школе предложил…». Я не кричу «А-а-а-а!», не бросаюсь звонить учительнице, родителям мальчика, в детскую комнату полиции. Я завариваю чай с малиной и мятой. Мы пьём и думаем: «Что ж это за предложение такое, и как мы теперь будем». Но вообще я от природы эмоциональный тормоз. Поэтому реакция «А-а-а!» придёт ко мне ночью, я подскочу, разбужу мужа, буду рыдать от ужаса и вспоминая всё, о чём начиталась в интернете. Но пока мы пьём чай, гоняя по кружке сушёную малину, и думаем. Вместе.
3. Не кричать и не наказывать. Третье правило подарил мне младший ребёнок. Точнее, оно само пришло ко мне, пока я была беременна. Я не ору на детей. Мой крик токсичен прежде всего для меня самой. Я глубоко страдаю. Мне приходится тратить много сил на восстановление. Поэтому я жалею себя и не кричу. Понятное дело, что и не наказываю. Я считаю, что дети — это не какие-то специальные существа, которых тебе выдали, чтобы ты искал на них управу. Дети — это обычные люди. Как те, что по улице ходят. Почему же тогда мы к незнакомому человеку обращаемся: «Извините, пожалуйста, вы не подскажете?». А на ребёнка кричим: «Да что ж ты за тупица, ответа не знаешь?».
Если мы строим отношения со взрослым человеком, мы не пытаемся его наказывать. Это не работает. С детьми так же
Даже если они бравируют («Да мне плевать, что вертолётик сломался!»), они глубоко в душе они переживают, что лишились игрушки. А бравада — это защитная реакция и страх.
4. Я не верю в эффективность воспитательного злорадства. Ребёнок весь вечер трудился над докладом, а утром забыл его дома. Никаких мыслей в стиле «ага, будет знать!» у меня не возникает. Я беру доклад и несу его в школу. Я не боюсь разбаловать. Я знаю — когда я стану пожилым детским писателем, поеду с выступлением на Венеру или Марс и забуду дома книги для презентации, дети привезут их мне на своих космолётах. Просто потому что так принято в семье — помогать друг другу, чем можешь.
5. Я не отвечаю криком на детскую истерику. Я ныряю в волну. Идёт на меня волна крика, а я говорю: «Слушай, я люблю тебя. Ты мне нужен любым, орущим тоже». Волна не утихает сразу. Но она теперь и не длится бесконечно, а затихает быстрее. Я не кричу в ответ. Вместо этого мы начинаем разбираться с причиной. Правда, для этого прыжка нужно бесстрашие (нет, я не боюсь воспитать орущего монстра и нет, я не поощряю его крики) и родительский ресурс. Когда в стопу втыкаются мелкие гвозди, слова любви почему-то не идут на ум.
6. Родители должны научиться извиняться и признавать свою неправоту. Это воспитывает гораздо сильнее любых методик. Может сложиться впечатление, что я какая-то супермать — и доклады в школу ношу, и поддерживаю детей, и кричать им позволяю, а сама не кричу, и извиняться умею, и доверяю всё на свете. При этом моей мотивацией часто оказывается чувство вины. Быть детьми писателя — это испытание. Я сижу с детьми дома, но очень много времени провожу в выдуманных мирах. Дети показывают мне что-то (редкий камушек, чайку над рекой, закат, двойку в дневнике, занозу в ладони, первую любовную записку, пистолет с пистонами), а я смотрю сквозь них, киваю и повторяю про себя описания своих персонажей. Чтобы ничего не забыть и записать. У меня даже сохранился такой диалог:
— Ма-а-а, ну ты скоро допишешь свою главу?
— Да-а-а-а…
— «Пошли, Гриша. У взрослых такое долгое «да» означает «нет».
Но я не слишком мучаюсь совестью по этому поводу. Мучаюсь ровно столько, чтобы хватило на что-то продуктивное. В последнее время я стараюсь хотя бы немного побыть с каждым ребёнком наедине. Психологи часто об этом говорят. Это сложно организовать, но я учусь.
7. За двойки не ругаю. Я просто верю, что они стараются изо всех сил. Это тоже про доверие. Но иногда у них не получается. Отсюда весь спектр оценок. Скажу честно, этим не всегда бывают довольны учителя. И это очередное испытание для родителей-перфекционистов, что твоим ребёнком (да и сразу тобой) недоволен учитель. Лучше всего найти школу, в которой ребёнок имел бы свободу учиться самостоятельно (на любые оценки, просто сам). Отдать ребёнка в такую школу и перестать открывать электронный журнал с валидолом в руке — огромный ресурс для родителя.
8. Я веду детский дневник. Записываю туда нашу жизнь в диалогах. Иногда, чтобы просто не сойти с ума. Но чаще, чтобы иметь возможность вспомнить об этом диалоге спустя лет пять и посмеяться всей семьей.
9. Мы не воспитываем бабушек. «У каждого, у каждого есть бабушка своя», — уверен мой муж. Мы никогда не пытаемся изменить (контролировать, перестраивать, учить) бабушек, когда они остаются с детьми. Это значит, что у каждого ребёнка есть уникальная возможность познакомиться с целой вселенной, где царят непривычные правила, но где его так же безмерно любят.
Вообще бабушки и прабабушки — это очень важная часть нашего мира. Мы показываем детям, что они сами — не воздушные шарики в небе, что мы все вместе крепко привязаны к огромному семейному дереву и помочь прабабушке испечь ореховую коврижку к большому чаепитию — гораздо круче, чем без конца зависать у компьютера.
