«Мне сказали, что я сама Тепляков-старший», или История хейта в сети

На прошлой неделе наш блогер Марина Балуева опубликовала пост об Алисе Тепляковой и отношении общества к происходящему в её семье. Пост вызвал очень бурную реакцию: кто-то автора поддержал, кто-то с ним не согласился. В новом посте Марина подводит итог и рассуждает о травле и моббинге со стороны общества.

В истории семьи Тепляковых меня заинтересовала именно реакция публики в соцсетях и блогах, которая показалась крайне нездоровой. Я решила высказать своё мнение.

Русское слово «травля» имеет множество переводов на английский язык. Причем, если в английском языке слова синонимичны, то в русском обиходе они разделились по «специализациям». В частности, «хейт» — травля в публичном медиапространстве, «буллинг» — травля среди школьников (бывает еще «кибербуллинг» в личных сообщениях и на личных страницах), «моббинг» — травля на рабочих местах и «боссинг» — травля на рабочих местах, инициированная начальством. Различают ещё и институциональный моббинг, совершаемый с помощью государственных установлений и институций.

Будучи школьным учителем, я сталкивалась с буллингом, боролась с ним, как могла, а также наблюдала за детьми, вовлеченными в это занятие. Будучи лидером независимого учительского профсоюза, видела множество примеров моббинга и боссинга в педколлективах, разбирала правовую и этическую сторону вопроса, выступала с этими разборами на семинарах, публиковала статьи.

Слово моббинг происходит от глагола to mob, что означает «нападение группой». Термин заимствован у биологов, которые так описывали защитное поведение некоторых животных. В социологию и трудовое право этот термин пришёл позднее. Среди причин, порождающих моббинг, со стороны жертвы ученые выделяют невозможность или нежелание подчиняться общепринятым нормам в сочетании с жалкостью и незащищенностью. Со стороны нападающих отмечаются зависть, желание подчинить, желание унизить ради удовольствия или самоутверждения.

Вот почему мне была особенно интересна реакция на мой материал. Я попросила редакцию отключить комментарии на моей странице, поскольку они шли непрерывным потоком, не давая возможности подвести какой-то итог. К сожалению, согласно техническому устройству комментарии не просто остановились, но исчезли совсем.

Итог: к 21 февраля (то есть за 11 дней) у текста было около 250 комментариев. Однозначно «против» моей заметки высказались 36 человек, однозначно «за» — 17 человек. Еще четверо рассмотрели проблему с двух сторон.

Со стороны хейтеров я получила обвинения в том, что статья моя проплачена

Что меня нанял Тепляков, что я сама являюсь папой (или мамой) Тепляковым (ой), который скрылся (ась) под псевдонимом. Что статья моя «глупая», и вообще я «не в своём уме». При этом меня также обвиняли в высокомерии сразу ко всем оппонентам Теплякова, а также в «травле» их.

Пришлось объяснять, что «травля» подразумевает групповое действие, и я никак не могу его совершать единолично по отношению к такой широкой аудитории. На что получила ответ, что раз у меня есть сторонники, значит, действие групповое.

К слову, сторонники мои выражались в основном грамотно и выдержанно, тогда как от противников прилетали многочисленные обесценивания и диагнозы вкупе со странным синтаксисом и орфографией. Меня обвинили в некомпетентности, и как уже говорилось, глупости. Тепляковым старшим диагностировали шизофрению, младшим — железодефицитную анемию.

Одна из читательниц, поддержав меня, вспомнила о школьном буллинге и предположила, что хейтеры просто не повзрослели

Согласна с ней: взрослое осознанное поведение не предполагает таких реакций даже на те явления, которые не вызывают симпатии. Другая читательница, тоже из группы поддержки, сказала, что ей это всё это напоминает поведение леммингов. На что кто-то из противоположной группы возразил, что раз уж их обзывают леммингами, то и «дрессированная обезьянка», применённая ранее к члену семьи Тепляковых, не должна вызывать возмущения. Словом, анализировать этот полилог можно бесконечно, но вряд ли нужно.

Что можно сказать в заключение? В сухом остатке имеем семью, где дети начинают читать примерно в 3 года, причём все. Девятилетняя девочка сдала ЕГЭ, баллов которого хватило для поступления в вуз. У родителей по два высших образования. Многодетная семья живёт в однокомнатной квартире. Папа ходит в шортах в холодное время года и огрызается в ответ на нападения.

По моему скромному мнению, папа представляет из себя классический образец жертвы моббинга

Налицо нежелание жить по предложенной схеме вместе с «жалкостью», вызванной его слегка наивным незнанием реальных, не декларированных законов работы системы образования и профессионального медиапространства. То есть, не зная броду не лезь в воду. Наивно предполагать, что система образования именно такова, как она расписана в документах. А медиа — это и вовсе не волшебный сад, а поле жестокой битвы за успех.

Что движет нападающими? Да приблизительно то, что уже установлено в ходе социологических исследований. Смотрите выше. Не знаю как вы, а я за такую систему образования, которая каждого ребёнка, хоть с талантами, хоть с проблемами, подхватит под ручки и сделает для него максимум возможного, невзирая на статус, ум или иные качества родителей. Все мы хотим такой системы. И она нам обещана, что самое интересное. Открою секрет: это очень дорогая система, поскольку каждый дополнительный час взрослого должен оплачиваться. А часов внимания к нестандартному ребёнку нужно много.

Желаю всем нам дожить до того времени, когда будут выполняться обещания.

Иллюстрация: Alenini / Shutterstock