Хотела уйти из школы, но осталась на 38 лет: учительница математики — о любви к своей работе и коллегам

Что движет учителями, которые работают в школах по 10, 20, 40 лет? Нежелание что-то менять или любовь к своему делу? Возникали ли у них мысли все бросить и уйти? Конечно, у каждого педагога — свои мотивы. Но нашего блогера Майю Тараховскую на протяжении всего пути поддерживали люди.

Я впервые пришла в школу в 1970 году — в августе мне исполнилось 7 лет, а в сентябре я стала первоклассницей. С самого первого дня пребывания в школе, с самой первой линейки я поняла, что хочу стать учителем. Это как любовь с первого взгляда. Я полюбила школу всей душой. За 38 лет работы через мои руки прошли целые поколения, но я всегда буду помнить тот первый день: коричневая форма, привезенная из самой Москвы, белые кружевные воротнички, две толстенные косы с белыми бантами, счастливые родители и первый учитель — Ирина Николаевна — с огромным букетом цветов. Но Ирина Николаевна недолго была моим проводником в мир знаний: по семейным обстоятельствам через два месяца после начала учебного года она ушла. Потом был второй учитель, третий, пятый — семь преподавателей за три года! Какая уж тут педагогика?

Правда, одну из этих семи «первых» учительниц я запомнила на всю жизнь. Она пришла к нам во второй класс и за что-то невзлюбила меня, отличницу. В триместре у меня чуть не вышла двойка за поведение. Из-за ерунды: нас с девочками закрыли в раздевалке спортзала, а я полезла в форточку, чтобы позвать кого-то на помощь. Шлепнулась в грязь, где меня и нашла учительница. «А ещё девочка!» — воскликнула она, не разобравшись в моем желании совершить подвиг. Учительница провела собрание, где отчитала меня перед всем классом, а потом почему-то предложила проголосовать. Дети класса проголосовали за отметку «удовлетворительно». Красная от стыда, под прицельными взглядами почти сорока одноклассников, я села за свою последнюю парту и зарыдала. Но, что интересно, школу любить я все-таки не перестала.

В 8-м классе я разочаровалась в педагогике напрочь

Такие неуемные дети, каким ребенком была я, оказывались слишком неудобными для учителей. Я решила, что буду парикмахером. Но когда нашим классным руководителем в 9-м классе стала учитель истории Берта Михайловна Петрик, я опять решила, что буду учителем. Правда, в 10-м классе хотела пойти в актрисы, но любовь к школе оказалась сильнее: я поступила в Калининградский университет на факультет математики. Сейчас, спустя много лет, понимаю, что ничего случайного в жизни нет и быть не может: все предопределено. И если следовать своей миссии, пусть даже интуитивно, как следовала ей я, то сразу найдутся люди, которые протянут тебе руку и скажут: «Прости за правду, но легко тебе не будет, потому что предначертанный путь никогда не бывает легким!»

После университета я попала в небольшую школу, где познакомилась с удивительным педагогом русского языка и литературы Татьяной Гельман. Она стала моей подругой по жизни и первым настоящим проводником в мир школы, объяснив простую истину: детей нужно не только учить — их нужно прежде всего принимать и любить.

Конец 80-х — перестройка, с прилавков исчезли все товары народного потребления. Профсоюзы организовывали лотерею на предприятиях. Участвуя в розыгрыше, я выиграла книги неизвестного тогда учителя из Грузии Шалвы Амонашвили «Здравствуйте, дети!» и «Как живёте, дети?». Эти книги стали моими следующими проводниками и наставниками. Они шли вразрез с тем, что я видела в школе, так как учитель в них стоял не над учениками, а рядом. Он был не надзирателем, а помощником и другом. Если бы не та лотерея, я бы, скорее всего, бросила учительство, потому что в те далекие годы меня постигло разочарование в системе: хотелось изменить существующий порядок, а опыта и знаний не хватало.

Меня часто не понимали коллеги, со мной боролась администрация, но я, как танк, шла вперед в поисках истины

Третьим наставником в мир педагогики стала, как ни странно, не учительница, а просто мама учеников нашей школы, Ирина Алексеенко. В последствии она стала не просто другом — моей духовной сестрой и моей коллегой. Именно она привезла в нашу школу того самого учителя из Грузии, Шалву Амонашвили. На тот момент он был уже не просто учителем, а профессором и академиком. На своем первом пятидневном семинаре он подарил нам, учителям школы, совершенно новую педагогику, которую назвал «гуманной». Сначала я стала активно изучать это направление, но потом отдалилась от него, понимая, что не соответствую. Следовать этой педагогике значило изменить всю себя без остатка. А менять себя, укоренившуюся в каких-то знаниях, штампах и догмах — сложно.

Но в 2008 году, когда наш младший сын Даник пошел в школу, я встретилась с еще одним наставником.

У сына было полное отрицание школы и всего, что с ней связано

Когда речь заходила о школе, он убегал из дома и бился головой о стену в прямом смысле этого слова. В то же время меня позвали на педагогические чтения в Калининград. Я ехала в полном отчаянии: когда ты видишь, как несчастлив твой семилетний ребёнок, разве сам можешь быть счастливым? Там, в Калининграде, я знакомлюсь с ещё одним удивительным и мудрым учителем: профессором, преподавателем университета Еленой Черноземовой. Мы с ней проговорили четыре часа. Я услышала такие слова: «Ребенок слишком мал, чтобы мы смогли изменить его так, как нам бы того хотелось. Важно измениться самой. Так изменить себя, любимую, чтобы ребенок принял эти изменения в тебе — только после этого он обязательно начнет меняться сам». Так я узнала о главном постулате гуманной педагогики: «Подобное воспитывается подобным».

2010 год, Москва, мои первые международные педагогические чтения. Странное и непонятное ощущение: вроде бы попала домой, но все чужие. Они купаются в теме, а я не понимаю их. Огромный зал педагогического института, 700 учителей из разных городов и стран, все поют гимн, говорят на своем каком-то особом языке. Это ощущение пропало, когда на сцену поднялась женщина в платке. Я, как завороженная, смотрела на ее просветленное лицо, горделивую осанку и улыбку. О профессии учителя, о детях, о школе она говорила простым и понятным языком. Мне так хотелось подойти к ней, обнять, рассказать о себе, расспросить о чем-то важном, но я не решилась.

Но эта учительница — звали ее Хулимат Султанова, она преподавала в Чечне — вскоре приехала в нашу школу. Тогда она сказала мне: «Ненависть разъедает душу, убивает все человеческое в людях, и остается одно желание — мстить. А нужно столько ещё сделать! Нужно взращивать новое поколение, вкладывая в их души любовь и веру. Тогда можно построить новую общность людей». Мы стали дружить. И свою первую книгу «Повесть о горячем сердце» я написала по её рассказу и посвятила ей.

И наконец, если говорить о наставничестве, не могу не вспомнить троих самых дорогих моих проводников: моих родителей и моего мужа. С ними я проходила свои университеты и именно от них я узнала, что такое «безусловная любовь» и что такое «безусловное принятие».

И сейчас я могу сказать всем своим проводникам по жизни: «Мне не страшен этот мир с его войнами и катаклизмами. Я люблю этот мир, потому что он подарил мне всех вас». И еще: мне в этом году исполнилось 60 лет, а я только сейчас приблизилась к пониманию, кто такой учитель.

Фото: личный архив Майи Тараховской