Александр Дулин — арт-директор, продюсер и солист Imperial Orchestra, про который вы, скорее всего, уже от кого-то слышали. Или видели в соцсетях отрывки из его шоу с музыкой из «Интерстеллара» или «Гарри Поттера». Перед новым, 2026 годом оркестр подготовил программу «Новый год в Хогвартсе». Редактор «Мела» и фанат поттерианы Анастасия Широкова сочла это отличным поводом для разговора — о любимом фильме в том числе.
«Выходишь на концерт в филармонии и видишь только седые головы»
— Вы много раз отвечали на этот вопрос, давайте раздадим базу еще раз. Как появился ваш оркестр, какая у вас была цель?
Это были студенческие годы, мы придумали небольшой проект с маленьким составом, даже не с оркестром, и играли классическую музыку. Первые выступления организовали в эстонской церкви в Петербурге, напротив Мариинского театра. Там очень красивый зал, хорошая акустика.
Мы экспериментировали с классикой — ставили балетные номера под музыку Баха, а потом поняли, что у нас сформировались дуэты и коллективы: орган и дудук, связка виолончель — орган — рояль — и постепенно этот творческий процесс привел к тому, что мы вышли на новый репертуар. Как раз с треками из фильмов.
Мы решили сыграть тему «Интерстеллара» — эта музыка написана для органа. Она космическая, она уникальная, мы сделали аранжировку на три инструмента: орган, виолончель и рояль. Это стало финальным номером нашей программы «Триумфальный орган», и он имел большой успех.
Просто представьте: церковь полностью в темноте, на алтарь проецируются космические образы, оригинальная космическая съемка со спутников. Звучит орган. Звучит «Интерстеллар». Всё это в полумраке и в удивительной магической атмосфере, конечно, это вызвало взрыв эмоций у публики и у нас, музыкантов.
Потом в нашем репертуаре появился «Гладиатор» — мы хотели добавить эпической музыки и использовать дудук. Тогда к нам и пришла мысль: «А не попробовать ли нам что-то большее?» Решили собирать оркестр, придумывать программу и играть саундтреки.
— Вам как академическому музыканту вообще как далось решение играть музыку из фильмов?
Среди выпускников консерваторий есть стереотип, что саундтреки — не самая сложная и не самая хорошая музыка. Я тоже скептически к ней относился, но это восприятие быстро рушится, когда вникаешь в эту музыку, в процесс ее создания.
Но для нас всё равно было сложным решением начать играть саундтреки — никто не давал концерты с такими композициями, мы стали первооткрывателями этого сундука с сокровищами.
Если обратиться к традиции, для композиторов заказчиком раньше был театр (музыкальный, оперный), а сейчас основной заказчик современной симфонической музыки — киноиндустрия. И композиции из фильмов стали понятны для слушателей и зрителей, они обрели популярность. Посмотрите на того же Ханса Циммера[1] — он стал рок-звездой и теперь ездит по всему миру со своим коллективом.
А у нас, в России, было несколько коллективов, которые могли раз в год на новогодней программе сыграть темы из «Пиратов Карибского моря» и «Звездных войн», плавно затем перейдя к новогодним советским песням из «Берегись автомобиля» и других фильмов.
И, честно говоря, эти концерты всегда собирали старшую аудиторию 50+, а мы хотели поломать этот тренд. Потому что есть проблема классической и симфонической музыки и моя как академического музыканта — выходишь на концерт в филармонии и видишь только седые головы.
— Тоже хотела про это поговорить. Потому что, когда ты слышишь слово «филармония», оно сразу ассоциируется с закрытостью, с элитарностью, что ли. И со скукой. Это как будто место, куда тебя насильно приволокли, без твоего желания. Хотя там могут звучать потрясающие композиции.
Более того, там играют еще и классные молодые исполнители. Но проблема в позиционировании: музеи же смогли привлечь аудиторию 20+, и молодежь туда ходит, потому что там много современного контента и внедрен современный подход для знакомства с экспонатами.
Мы же говорим про шедевры классики — они в любом случае будут вечными, сколько бы поколений ни прошло. И филармонии — не скучные и не грустные. Просто с классикой и с симфоническим исполнением нужно правильно знакомить зрителей и слушателей.
В репертуаре площадок должна быть разная музыка, которая чередуется с образовательной частью. Любой человек так или иначе может воспринимать Шостаковича и других великих композиторов. Важно понять, о чем она, эта музыка. Мы-то, музыканты, учимся. Мы каждый мотив разбираем и понимаем, что в этих нотках засекречено, а зрители — нет.
Что делают саундтреки и мы? Мы раскрываем двери симфонического искусства для широкой публики, особенно бережно относимся именно к детской аудитории — экспериментируем с классикой из мультфильмов и фильмов, которые нас воспитывали. Мы даем родителям возможность привести ребенка на оркестровое шоу по «Гарри Поттеру» и получаем хорошую зависимость у детей, которые после наших концертов говорят: «Я еще раз хочу пойти на симфонический оркестр». Не в комп играть, а музыку слушать. Это же круто!
Мы знаем, что после таких шоу наша аудитория может пойти и на Чайковского в филармонию, и послушать другую музыку, к которой она уже будет готова. Мы даже в панк-сказке «Король и Шут» добавили композиции Вивальди и Баха в программу. Представьте, для этих панков! Звучит песня «Проклятый старый дом» — и вдруг включается соло органа, звучат нотки Иоганна Себастьяна Баха. Ну как бы… Горшенев и Бах. Но людям это нравится! Панки всё слушают, не освистывают и не улюлюкают.
Еще кое-что добавлю про разницу между филармонией и нашим оркестром. Мы работаем в жанре симфонического шоу, где воедино собраны свет, музыка, визуальный ряд и другие дополнительные элементы, ведь нам доступны новые технологии. Глупо отрицать их существование и их возможность помочь. Еще Скрябин и Римский-Корсаков говорили про цветной слух — они видели свою музыку в цвете. Значит, надо создавать музыку в свете и цвете.
Кто-то может сказать, что, когда ты слушаешь музыку, нужно сконцентрироваться только на ней. Я не согласен. Где-то должно быть что-то красочное и что-то большее. Поэтому мы не просто играем, а делаем шоу в благородном смысле этого слова. У нас есть сложнейшая световая партитура, визуальный контент, над которым работают наши художники и 3D-мастера, есть даже воздушные гимнасты и танцевальные номера.
Но главное — музыка. Сумасшедшая, актуальная, красивая. И это очень вдохновляет музыкантов, с которыми мы работаем. Сейчас начинается сезон, когда наши коллеги играют по 80 «Щелкунчиков». Сидят в оркестровой яме и по 80 раз играют этот трепак. Музыка там гениальная, но ты ее уже ненавидишь.
Поэтому, когда ты приходишь и играешь композиции из «Очень странных дел», «Уэнздей» и любимых фильмов, переполняешься чувствами и исполняешь всё совершенно по-другому.
«Я собираю мозаику из чувств, нот и мотивов. И стараюсь не плакать»
— Как собирается этот пазл симфонического шоу? Как подбираются фильмы, песни из них?
Всё начинается с идеи, когда мы садимся и понимаем, что можно сделать такое-то шоу. Мы придумываем репертуар и решаем, какие берем саундтреки, какую музыку используем. Это, наверное, самый сложный процесс — отобрать музыкальные темы, кинофильмы и выстроить их в единую линию, создать сюжетную и эмоциональную канву.
После выстраивания композиции мы обсуждаем с творческой группой, какая у нас будет сцена, рисуем схему, как будет сидеть оркестр, откуда выйдут солисты, будут ли танцевальные номера, будут ли воздушные гимнасты, какие создать спецэффекты для лучшего погружения в атмосферу.
Это кропотливая работа. С художником по свету, например, мы прорисовываем буквально каждую сцену, каждый такт музыки оттачиваем. Всё это растягивается месяцев на 9.
Самый сложный этап, наверное, — аранжировки, я с головой ухожу в эту работу. Моя задача — собрать ту самую сюжетную и эмоциональную канву, выбрать даже не треки из фильмов, а фрагменты из них, чтобы получилось цельное симфоническое произведение.
Например, мы делали шоу по мотивам «Мстителей». Там 16 часов музыки. И эти 16 часов я слушал месяц. Чтобы вы понимали, у меня есть блокнотик, в который я записывал: «С 53-й секунды по 58-ю секунду, берем». Пять секунд! Это как складывать огромную, с квартиру размером мозаику. У меня есть мешок со всеми деталями, которые надо аккуратно выложить и выстроить.
— Что такой подход к организации шоу дает музыкантам, кроме возможности исполнить актуальные композиции, которые им нравятся?
Музыканты очень тонко настроены. Они пропускают все эмоции через себя во время исполнения. Не бывает такого, что ты сидишь и механически играешь. Мы испытываем всё то же самое, что испытывают зрители. И мы создаем эти эмоции, потому что музыка — это энергия.
Ты не можешь просто нажимать кнопки, чтобы люди в зале от этого плакали. Ты должен всё пропустить через себя и выдать такой концентрированной порцией в зал, чтобы это распределилось на 10 000 человек.
Могу сказать, что в программе Сinema Medley 3 у нас есть ужасная, совершенно чудовищная композиция. Называется «Хатико».
— У меня даже папа плакал на этом фильме…. Про себя молчу.
Вы представляете, что я чувствую, когда играю это? А там вся игра на рояле. Это невозможно. Каждый раз, когда я ее играю, начинаю слышать запах своего пушистого дурака, который сидит у меня дома и ждет. И мое сердце разрывается, происходит какая-то катастрофа. В зале все плачут, я сижу и еле держусь, закусывая губу, чтобы не плакать.
Еще одна композиция — «Список Шиндлера». Очень тяжелая. Солисту, который играет на скрипке, для ее исполнения нужно отдать, кажется, кусочек сердца.
Но не переживайте, есть музыка, которая, наоборот, нас радует и веселит. Даже про зомби композиция есть, которой мы любим немного припугнуть.
— Короче, вы устраиваете для слушателей американские горки. И как вы продумываете моменты, когда все упадут на эмоциональное дно, а когда — взлетят?
Мы хотим, чтобы мурашки стадами бегали по человеку, чтобы он постоянно находился в ярких эмоциях. Но это не значит, что мы помещаем зрителей под контрастный душ, где есть только «грустное-веселое-грустное-веселое» — это было бы очень примитивно.
Эмоции все-таки имеют широкий спектр, поэтому мы давим на разнообразные чувства. Страх, радость, тоска, счастье, ностальгия, погружение в воспоминания, память о первой любви, воспоминание о своих близких, желание похулиганить.
Когда человек проходит через эту эмоциональную мозаику, он ментально перезагружается. Понятно, что к нам на концерты люди приходят после работы, трудного дня, прогулок с собакой, домашки с детьми — у каждого тоже свой спектр проблем, свой багаж. Когда зритель садится в зал, наша задача как музыкантов — вывести человека из его состояния и показать:
«Вот, смотри, вот она — жизнь. Вот оно — счастье. Вот разнообразие чувств. Сними с себя эту усталость»
И у нас это получается. Вспомнилось из особенно трепетного: мы работаем с детскими онкоцентрами, и к нам приходят зрители, у которых, к сожалению, диагностированы онкологические заболевания. Когда нам пишут родители, что у Миши за два года впервые не болела голова, пока шел концерт, мы понимаем: музыка вылечивает, помогает жить и любить эту жизнь.
«Взрослые музыканты дрались из-за цвета мантий, в которых должны выступать»
— Почему для новогоднего шоу вы решили взять «Гарри Поттера»? Подозреваю, что знаю ответ, но вы мне скажите…
«Гарри Поттер» в Новый год — традиция. Мне кажется, русский человек состоит из трех вселенных: «Гарри Поттер», «Пираты Карибского моря» и «Властелин колец». Это фильмы, которые мы включаем, чтобы завернуться под пледиком, краем глаза смотреть на елку, есть мандарины и погружаться в круглосуточный марафон.
Но «Гарри Поттер» — еще и семейная история, объединяющая людей. Плюс давайте не забывать, что мы еще и миллениалы. Для нас поттериана — особая часть личности.
Но как бы сказочно всё ни звучало, у этой программы есть слабое место. История Гарри из нежной, светлой и теплой превращается в драматическую и трагическую к концу. Заканчивать шоу на этой ноте, с темной и сложной музыкой, очень тяжело. Поэтому мы придумали смысловой переход на мелодию, где есть новогодний вайб. Надо всё-таки вернуть людей в реальность и напомнить, что у них есть всё время мира, чтобы есть мандарины и пить шампанское.
— В чем феномен музыки из «Гарри Поттера»? Почему она заставляет мурашки бегать по телу? Плакать, переживать, вспоминать сцены из фильмов…
Она очень плотно взаимодействует с самой историей, которая рассказывается в фильме. И не будем забывать, что ее писали мастера — Джон Уильямс, Александр Деспла, люди с колоссальным опытом.
Джон Уильямс сочинял композиции для первых трех фильмов. Надо понимать, что это человек, который во время написания музыки для «Гарри Поттера» уже был на вершине карьеры композитора. Он представитель сильной академической школы. Его можно приравнять к Свиридову и Шостаковичу. И тут он придумывает тему Хедвига… Невероятной красоты…
Мы, как ни странно, начинаем свое шоу вообще с композиции из «Один дома». Потому что у нас есть понятие «разменный трек». Никто никогда не приходит вовремя на концерт. Ты начинаешь играть, а у тебя где-то еще 20% зала бегает и кофе берет, заходит только на второй композиции. Поэтому мы всегда берем один трек, который настраивает аудиторию.
Ну и конечно, «Один дома» — тоже святое. Эта невероятно добрая, нежная, рождественская и приятная атмосфера концентрирует внимание зрителя. Поэтому мы с нее начинаем, делаем небольшой переход, а затем — всё из фильмов поттерианы.
— Ну музыку для «Один дома» тоже сочинял Уильямс. А снял его Крис Коламбус, как и первые части «Поттера». Так что всё очень логично.
Да. И очень интересно, что музыкальные мелодические темы в фильмах очень похожи. Просто впоследствии музыка в истории мальчика, который выжил, должна стать мрачнее и тяжелее, обрести современное саундтречное звучание. Джон Уильямс все-таки из эпохи прошлого, и он очень сильно отличается от современных композиторов.
Люди, работавшие над музыкой для поттерианы, сделали очень правильный ход. Они использовали темы Уильямса, но трансформировали звучание, сохранив традиционные мотивы и показав, как они меняются вместе с героями. И мы тоже постарались сохранить все темы, чтобы раскрыть историю, соблюсти хронологию.
Но в одном моменте наступили себе на горло. Мы отказались от песни O Children Ника Кейва, под которую Гарри и Гермиона танцуют в «Дарах смерти».
— А я так ее люблю….
Знаете, я сейчас сижу и ломаю голову, думая, как бы ее ввернуть. Это сложно, потому что для нее нужен подходящий голос. К сожалению, у нас таких нет, и впечатление от песни можно испортить. Фанаты скажут: «Это не то». А мы не хотим никого расстраивать.
— Я вам тоже насочиняла, но не песен, а развлекательных вопросов. Когда я смотрела отрывки из ваших шоу по «Гарри Поттеру», заметила, что все музыканты одеты в мантии. Они сами выбирали мантию по цвету факультета или вы за них решали?
Сначала была идея распределить факультеты по группам инструментов. Медные — точно Пуффендуй. Деревяшки — это Слизерин, потому что они всегда вредные. Струнные — Гриффиндор.
Но в процессе мы столкнулись с тем, что взрослые дяди и тети бились за эти мантии. Кто-то плакал, кто-то угрожал. В итоге все сами между собой распределились.
— Это хорошо. Моя душа спокойна.
Но, знаете, после первого концерта по программе поттерианы мы не досчитались семи мантий. Никто из оркестра не признается. Мы за пошив каждой мантии, чтобы не было слишком жарко и материал был качественный, отдали по 8 тысяч рублей. И где эти семь мантий? Накрыли невидимкой…
— А вы к какому факультету себя относите?
Как ни странно, к Пуффендую. Он мне очень нравится. Там классные ребята.
— Какой из инструментов оркестра лучше всего передаст звук корня мандрагоры?
Наверное, сочетание перкуссионных (ударных) инструментов. Есть моменты, когда можно по тарелке, по которой обычно бьют, провести смычком контрабаса. От этого возникает такой неприятный звук, который очень диссонирует с барабанной перепонкой. То что надо в случае мандрагоры.
— А передвижение Василиска по трубам и его шепот на змеином языке?
Змеиную тематику у нас всегда исполняют струнные инструменты, потому что у них есть глиссандо — когда водят по струнам, создавая эффект плавности, гибкости и шипения в том числе. Но, если добавить к этому реальное шипение за счет ударных инструментов (а это возможно), такое объединение групп даст классное звучание Василиску.
— Взмах волшебной палочки? Каким вы его себе представляете?
Это деревянные духовые плюс арфа. Арфа придает волшебности любому звучанию. А деревянные духовые дают звуку точность.
— Еще вас помучаю. Какую работу вы бы доверили героям поттерианы? Ну, например, я представляю, что Молли Уизли была бы идеальным продюсером.
Я точно знаю, что мне нужны Добби. Как можно больше. Они мне будут помогать всю эту махину тянуть. Так и напишу своим эйчарам: «Мне нужны Добби».
На самом деле, все эти персонажи — отражение нас. Думаю, в каждом из наших друзей мы узнаем Гарри, Рона или Малфоя. В этом и секрет Роулинг — в том, как она раскрывает знакомые нам характеры. Я могу точно сказать, что у нас есть и Гермиона, и Гарри, и Дамблдоры. Но было бы здорово Гермиону подключить к аранжировкам — она знает всё, что нужно, и прекрасно разобралась бы в схематизме. Она бы не позволила сделать так, чтобы фанаты сказали: «А вот здесь неточность. Этого не было!»
У нас есть все. У нас свой Хогвартс.
— Ваши любимые композиции из поттерианы?
- Тема Лили[2] — очень проникновенная. Она трогает до глубины души. Когда слушаешь ее, всё останавливается. Ты можешь только созерцать.
- Мне очень нравится тема[3], когда Гарри Поттер впервые летит на Клювокрыле. Я каждый раз удивляюсь музыке. Тема полета раскрывается часто: в «Аватаре», во «Властелине колец», здесь. Она делается технически определенными способами. Но это настолько завораживает, что ты сам начинаешь летать, когда играешь или слушаешь это. Наступает эйфория.
- Мне очень нравится хор Double Trouble[4], он очень стильный. Очень. Он сразу западает и запоминается.
- Святочный бал[5] — безумно красивая романтическая тема, абсолютно равнозначная «Вальсу цветов» Чайковского. Или вальсу Свиридова. Музыка красивая, благородная, нежная и насыщенная.
Всё, остановите меня. Я не могу их сравнивать и выбирать. Это будет топ-всё.
— Финал! Как музыка может стать источником света, к которому необходимо обращаться даже в самые темные времена?
У музыки это главная миссия — вытаскивать людей в самые темные времена. В ней каждый может найти для себя те точки соприкосновения, за которые он зацепится.
Человек — существо многогранное. Мы испытываем разные эмоции в разных ситуациях, и музыка сразу оказывает воздействие на нас за счет того, что в ней хранится широчайшая палитра красок, где находятся те точки, на которые она надавливает, связываясь с человеком.
Для каждого всегда будет своя композиция. Для каждого момента. И «наша» музыка всегда будет меняться.
Это главная ее ценность — музыка всегда найдет пути к нашей душе. В музыке мы можем увидеть свои чувства, рассказать о них, услышать их и помочь себе.
Фото: © Imperial Orchestra
