5 июня по всему миру отмечается День окружающей среды. Темой экологии в России пока интересуются слабо, а в школе и вовсе никто не думает говорить о климатическом кризисе. Мы побеседовали с российским последователем Греты Тунберг 26-летним Аршаком Макичяном, который учился в Консерватории на скрипача, но оставил музыку, чтобы заняться экологическим активизмом.
Учиться в Консерватории и бороться за экологию трудно
Я довольно долго пытался менять свои привычки и вести более экологичный образ жизни, как и любой другой человек, который смотрел видео про мусорные острова в океане. Когда я прочитал про забастовку Греты — это было в октябре 2018 года, — я заинтересовался темой климата, хотя до того я ничего об этом не знал. В какой-то момент я стал понимать, что происходит глобальный кризис и что в России этой теме не уделяют никакого внимания. В феврале я начал думать, что же можно начать делать у нас в стране.
Я учился в Московской консерватории на скрипача и собирался, собственно, им стать. Когда я только начал заниматься активизмом, я все еще планировал продолжить образование — например, хотел поехать учиться в Германию. Но чем глубже я изучал тему климата, тем лучше понимал, что так нельзя. Россия — четвёртая страна по уровню выбросов углекислого газа в мире, и, если это не остановить, катастрофы не избежать. Я понял, что спрятаться от этого кризиса не получится.
Люди, которые занимаются музыкой, говорят о любви, природе и прекрасном. При этом почему-то совсем не замечают того, что происходит рядом с нами. Мне это показалось жутким лицемерием. Мне совсем не хотелось исполнять роль скрипача из «Титаника», который играет на скрипке, пока корабль тонет. Летом 2019 года я окончил Консерваторию и вплотную занялся активизмом. Совмещать это было очень сложно, и после получения диплома я не работал.
Мне было страшно, потому что я не понимал, арестуют меня или нет
На свою первую акцию я вышел 15 марта 2019 года — это была первая всемирная забастовка, но она была странной, потому что мы протестовали чуть ли не в лесу. После этого я начал выходить на одиночные пикеты на Пушкинскую площадь. Мне было страшно, я много читал в интернете про одиночные пикеты, пытался понять, что будет, арестуют меня или нет, ничего про это не знал.
Подходили люди. Некоторые поддерживали, говорили, что давно интересуются этой темой. Но вообще таких довольно мало. В основном прохожие просто читают надписи на плакатах и что-то там себе восклицают.
В первое время у меня было написано: «За Парижское соглашение. Против экогеноцида». Потом были плакаты вроде «Глобальное потепление — это голод, смерть и войны», а в итоге я пришел к «Забастовке за климат». От словосочетания «глобальное потепление» я отказался, потому что люди не всегда его правильно понимают. Изменение климата происходит по всему миру, и в некоторых регионах становится холоднее, потому некоторые люди считают, что его нет. Сейчас все сходятся на термине «климатический кризис».
Примерно через три-четыре недели после того, как я стал выходить на пикеты, меня ретвитнула Грета Тунберг и начала меня фолловить. Через несколько месяцев мы с ней встретились и познакомились в Мадриде, где вместе выступали на конференции.
Сокамерникам я рассказывал про климатический кризис
Когда в России заговорили о Грете — после ее выступления в ООН и поездки в США, — гораздо больше людей стало меня поддерживать, подходить, что-то говорить. Периодически меня начали узнавать. Несмотря на то что про Грету по телевизору говорили в основном в негативном ключе, люди вроде положительно оценивали то, что делаю я.
Сейчас тему экологии в России начали понимать лучше, потому что летом 2019 года были страшные пожары и наводнения — и все это связано с климатическим кризисом. За этот год, как я начал выходить в пикеты, ситуация сильно изменилась.
Полиция, конечно, тоже подходила. Правда, первую неделю они меня не трогали, а после интервью для одного издания приехали и начали задавать провокационные вопросы из разряда «сколько мне платят». Был случай, когда человек угрожал меня зарезать, но я быстро понял, что это провокатор.
Летом мы начали подавать заявки на массовые пикеты, но нам согласовали их только два раза на Яузских Воротах — на них приходило по 30–40 человек, а так нам постоянно отказывали. При этом, когда тебе отказывают, не объясняя причину, пикет по закону автоматически согласовывается. После десятого такого отказа я решил выйти без согласования и сказал: «Кто хочет — присоединяйтесь». Анонсировал акцию только у себя в фейсбуке, широко не стал распространять из соображений безопасности. В итоге нас было три человека, и всех троих задержали.
Я довольно долго ждал суда. Я тогда ездил в Мадрид, и меня на суде представлял адвокат. Из Мадрида я добирался четыре дня на поездах и автобусах, так как решил отказаться от полётов. Понятно, что по приезде я был очень уставший, но в тот же день — 20 декабря — меня арестовали на семь суток за несогласованную акцию.
Я сидел в некурящей камере, помимо меня в ней было еще три человека.
Я не могу сказать, что это что-то страшное: просто нет никаких удобств, ужасные условия и тараканы. А ещё время тянется очень долго
В принципе, в изоляции сейчас такие же ощущения — только с интернетом и книжкой. Сокамерникам я рассказывал про климатический кризис. Люди, которые сидели со мной, были не очень доброжелательно настроены к нашим властям, поэтому они меня поддерживали. Поддерживали и некоторые полицейские. В общем, относились там ко мне хорошо.
Кстати, когда меня посадили, это точно принесло движению больше пользы, чем вреда: тогда про климат начали писать многие СМИ, которые до этого стеснялись. Почему-то на проблемы в России обращают внимание только тогда, когда кого-нибудь сажают.
5 июня в 16:00 пройдет онлайн-встреча с Аршаком Макичяном, участником движения #FridaysForFuture, и обсуждение книги Карла Хайасена «У-гу!» о подростках, спасающих популяцию сов от корпорации фастфуда. На встрече обсудят, поменялось ли отношение мира к подросткам-активистам и что может сделать каждый, чтобы стабилизировать экологическую обстановку.
Чтобы принять участие во встрече, которая пройдёт в Zoom, нужно только зарегистрироваться.
Активизм — это не только протесты
Пока не было режима самоизоляции, мы выходили на пикеты каждую пятницу, как Грета. Отсюда и появилась концепция, что школьники прогуливают уроки и выходят на протест. К сожалению, в России у них нет таких возможностей. Не очень понятно, можно выходить на одиночные пикеты до 18 лет или нет, поэтому с этим беда.
Среди моих сторонников есть и движение школьников и студентов, и людей старше. За первых я всё-таки чувствую некоторую ответственность и перед акцией стараюсь объяснить им всё как есть: что на одиночные пикеты прийти можно, но этот вопрос нужно согласовывать с родителями. Есть шанс, что вас придется забирать из участка.
Наша стратегия — не просто выходить на пикеты. Мы пытаемся организовать низовое движение Fridays for Future. Мы ведем просветительскую работу в интернете, устраиваем акции, организовываем лекции. Активизм — это же не только протесты, это общение людей. Если сходить на протест в Европе — например, я был в Германии, — там, кроме того что люди пытаются высказывать и защищать свое мнение, они общаются и весело проводят время. До изоляции у нас так же было. Мы сначала стояли в пикетах, а потом шли в кафе и просто общались.
Ещё интересно, что в Европе Грета и другие люди узнали о климатическом кризисе из школьного курса, а у нас про это вообще ничего не рассказывают. В этом еще одна сложность того, что мы делаем: мы строим движение практически с нуля. Просто так разобраться в этой теме довольно сложно, всё-таки её нужно изучать глубоко и желательно в школах.
Если Россия сейчас не начнет что-то менять, через несколько лет мы станем отсталой страной
Я стараюсь не покупать вещи в одноразовом пластике, хожу с многоразовыми мешочками в магазин. Я не покупаю лишние вещи, а ещё я веган. Но я понимаю, что тот образ жизни, который я веду, не каждый человек может себе позволить. И я никогда не осуждаю других людей. Я считаю, нам нужны изменения на более высоком уровне. Практически вся электроэнергия в России — это невозобновляемые источники, энергия ветра и солнца у нас задействована меньше, чем в 1% случаев, а в Германии, к примеру, это около 50%.
Много недель подряд я был единственным человеком в России, кто выходил каждую пятницу на пикет
Я подумал, что будет разумным отказаться от полётов на самолётах, как Грета, чтобы привлечь больше внимания к этой теме. При этом я опять же понимаю, что не все люди могут себе этого позволить, поэтому здесь каждый должен выбирать сам. Да, мне было не очень удобно ехать в Мадрид посуху, это заняло много времени. Если бы у меня были дети и рабочие обязательства, было бы еще сложнее. Но я это делаю не для того, чтобы все, как я, перестали летать на самолетах, а для того, чтобы люди обратили внимание на проблему. Так же делает и Грета.
Кем бы ты ни был, ты не можешь полностью не вредить планете. Поэтому нужно многое менять
Проблема глобальная. Если до 2030 года мы не уменьшим выбросы углекислого газа на 50%, у нас не будет шанса ограничить изменения климата только 1,5–2 градусами. Тогда миллионы людей к 2050 году потеряют дома из-за изменения уровня океана, а количество людей, которым не будет хватать питьевой воды, увеличится на миллиард. Привычного мира, в котором мы живем, уже не будет.
Сейчас все так быстро меняется, что я не могу делать какие-то предсказания на неделю или две вперед. Но вообще-то, климатический кризис — проблема масштабная и затрагивает все сферы, поэтому правительство само должно быть заинтересовано в ее решении. Если Россия сейчас не начнет что-то менять, через несколько лет мы станем отсталой страной. Европа взяла зеленый курс: там признали чрезвычайное климатическое положение и стараются что-то делать, отказываются от нефти и газа. В России мы пока это не очень понимаем.
