Нарния — едва ли не самая известная сказочная страна, которая стала особенно популярной после выхода о ней серии фильмов. А вот книжки про Нарнию появились ещё в середине прошлого века. И сразу нашлись те, кто увидел, что в этой стране проблем хватает: девочек там дискриминируют, а к выходцам из других стран относятся с подозрением. Почему так вышло — в The Guardian рассказала Элисон Лурье. Перевод статьи подготовили участники проекта The Odstavec.
Невероятно успешные детские книги (вроде «Гарри Поттера») превращаются в успешные фильмы через несколько лет после публикации. Но среди них есть одно странное исключение: «Лев, Колдунья и Платяной шкаф» Клайва Стейплза Льюиса добирались до экранов 55 лет. Хотя, может быть, это исключение не такое уж и странное. При первом прочтении эта и шесть других «Хроник Нарнии», последовавших за ней, выглядят просто, развлекательно и не вызывают особых нареканий, но эти истории обрели как преданных фанатов, так и настоящих врагов. Дети тоже либо очень любят эти книги, либо ненавидят их. Есть несколько причин такой полярности взглядов.
Христианская сказка
То, что Нарния планировалась как христианская аллегория, обеспечило книгам невероятную популярность в религиозных кругах, особенно в фундаменталистской Америке. Это заставило призадуматься продюсеров нового фильма. Они ломали голову, как им подать «Льва, Колдунью и Платяной шкаф» как христианскую сказку, но одновременно не оставить на обочине зрителей, исповедующих другую религию или вовсе не верящих в бога. И эти сомнения нельзя назвать необоснованными. Недавно чрезвычайно талантливый и столь же популярный британский писатель Филип Пуллман, автор трилогии «Тёмные начала», который заявил о себе одновременно и как об агностике, и атеисте, осудил книги о Нарнии за религиозную пропаганду.
Некоторые христианские критики также выразили сомнение в уместности аллегорического изображения Христа в виде огромного, могучего льва Аслана. Обычно юношеская литература изображает героев и героинь относительно маленькими и слабыми. Это могут быть мыши, кролики, собаки, коты, хоббиты и, конечно же, дети. Когда положительными героями становятся подростки или взрослые, у них так или иначе проявляются какие-нибудь недостатки, хотя чаще всего временно. Эти герои побеждают благодаря моральной, а не физической силе, потому что обладают стандартными качествами фольклорного героя — умом, храбростью, добротой и удачей. Льюис же отдаёт предпочтение так называемому «мускульному христианству», которое проповедовало сильную и даже воинствующую веру и изображало Христа атлетичным и подчёркнуто мужественным. Это течение могло оказать влияние на выбор Льюисом для изображения аллегорической фигуры Христа красивого, но устрашающего льва размером с небольшого слона, а не более традиционного невинного, кроткого и мягкого агнца божьего.
Где в Нарнии Тархистан и что с ним не так
Льюиса также обвинили в расизме за изображение тархистанцев в книге «Конь и его мальчик». Тархистан — пустынная страна на юге Нарнии, подозрительно похожая на Ближний Восток: жители этой страны — темнокожие, они носят тюрбаны и ятаганы. Они едят много масла, риса, лука и чеснока. Они жестоко обращаются с животными и поклоняются четырёхрукому богу с головой грифа по имени Таш, который требует человеческих жертв. Как и Таш, правители Тархистана — алчные и жестокие диктаторы и коррупционеры. Рабство в Тархистане повсеместно, женщины безграмотны и лишены права выбора, за кого выходить замуж. Какой бы успешной ни была экранизация книги «Лев, Колдунья и Платяной шкаф», сложно себе представить, что «Конь и его мальчик» может стать сиквелом в наши дни и не вызвать серьёзного политического резонанса.
Девочкам в Нарнию нельзя
Другие критики видят в «Хрониках Нарнии» сексизм. Пуллман, например, назвал серию «монументальным унижением девушек и женщин». В Нарнии девочки всегда играют второстепенные роли. С ними происходит меньше приключений, и ни одна из девочек не попала в заглавие книги (как, например, Шаста в «Конь и его мальчик» или Каспиан в «Принц Каспиан»). В Нарнии нет доброй и сильной сверхъестественной женской фигуры, носители добродетельной волшебной силы — мужчины, в то время как представителем сил зла стала Белая Колдунья. В этом Льюис расходится с одним из своих любимых предшественников в детской литературе Джорджем Макдональдом, в чьих книгах носителем сил добра обычно выступает некто женского пола: фея-крестная принцессы Ирен, Леди Северного Ветра, которая прилетает, чтобы спасти маленького Алмаза, и Мудрая Женщина, в честь которой была названа книга.
Вся эта критика, в общем справедливая, отчасти объясняется тем, что Льюис был человеком своего времени и места с соответствующим набором убеждений и предубеждений. Его традиционное англиканское христианство, его нелюбовь и подозрительное отношение к южными странам, его предпочтение всего северного (будучи мальчиком, он влюбился в северные мифы и оперы Вагнера), и даже то, что его персонажи — обычно светлокожие мальчики с русыми волосами, — типично для консервативного писателя его поколения. Его сексизм объясняется тем, что как обычный британский тори, который родился в 1898 году и большую часть своей жизни провёл в почти полностью мужском обществе в Оксфорде, он меньше внимания уделял девочкам, полагая, что они слабее, трусливее и целом не такие интересные, как мальчики. Это особенно актуально для первых трёх книг о Нарнии, написанных до того, как Льюис в 54 года встретил писательницу Джой Дэвидмен, смелую и откровенную фанатку и новообращённую христианку, на которой потом женился. Может быть, именно из-за этого в более поздних книгах о Нарнии появляются героини, которые ездят на лошади и участвуют в сражениях наравне с мальчиками, переживая захватывающие приключения.
Но в целом Льюис не скрывает своей неприязни к тому, что в его время считалось типично женским (и, судя по тому, что случилось в финале серии книг, к большинству женщин вообще). Многие читатели были в страшном гневе из-за того, что он осудил бывшую мудрую и нежную королеву Сьюзен и заявил, что она «больше не друг Нарнии». Она изгоняется из рая навсегда за то, что в двадцать один год говорит о своём раннем опыте посещения Нарнии как о детской фантазии. Кроме того, она «была слишком заинтересована в том, чтобы стать взрослой» и «теперь не интересовалась ничем, кроме нейлоновых чулок, помад и приглашений». Помимо того, что всё вышеперечисленное не такой уж и большой грех, сложно поверить, что Сьюзен могла так измениться всего за несколько лет и забыть, как хорошо ей было в Нарнии. Ещё более нечестным выглядит то, что король Эдмунд, младший брат Сьюзен, который предал всех ради Колдуньи, смог покаяться и остаться королём Эдмундом. В то время как Сьюзен, чьи проступки были совсем не такими серьёзными, такой возможности не получила.
Возможно, эти проблемы возникли от того, что Льюис не продумывал свой мир от начала до конца. Он не относился к своему творчеству для детей так же серьёзно, как к работам для взрослых (например, «Аллегория любви» или «Просто христианство). Многие читатели испытывали трудности из-за запутывающих и анахроничных заимствований в книгах о Нарнии. В книге «Лев, Колдунья и Платяной шкаф», например, присутствуют не только великаны, гномы, огры и ведьмы из фольклорных сказок, но и целый зоопарк из говорящих животных. В Нарнии живёт огромная популяция фавнов, сатиров, дриад, наяд, минотавров, единорогов и кентавров из греческой мифологии. А к ним ко всем присоединяется вполне современный Санта Клаус с оленьей упряжкой.
Толкин, близкий друг Льюиса, потратил десятилетия на проработку мира, который он описал во «Властелине колец», создал продуманную географию, растительный мир, историю и несколько языков. По его словам, фэнтези должно включать в себя «маленький акт мироздания» — создания сложной и последовательной вселенной. Он не любил «Льва, Колдунью и Платяной шкаф», считая, что книга написана впопыхах и легкомысленно склеена из неподходящих кусков.
Со взглядом Толкина не согласны многие читатели, в том числе дети, которые проглядели или простили Льюису его недостатки из-за случайных моментов триумфа авторского воображения, некоторые из которых также совмещают в себе несовместимое. Взять к примеру сцену в начале «Льва, Колдуньи и Платяного шкафа», когда Люси залезает в шкаф с меховыми шубами и попадает в заснеженный лес, освещённый лондонским фонарём. Так что иногда даже анахронизмы могут создавать волшебное впечатление, пусть и на короткое время.
Перевод: Елена Королёва
Коррекция, редакция: Марья Наговицына, Маргарита Баранова
The Odstavec — проект о литературе. Его основная цель — сделать доступными для русскоязычной аудитории самые интересные материалы зарубежных порталов о литературе и около неё. А ещё –это небольшая блоговая платформа, и писать посты в него может любой желающий.
Автор статьи- типичный прогнутый левак, без своего мнения.
Точнее победе «либералов» и прочих SJW. Вообще Мел крайне левацкий сайт.
А чем плохо христианство? + разве в ХН пропаганда именно католического догмата? Нет, там чистая философия христианства, что хорошо.
«Религия оскорбляет достоинство человека. Есть она или нет, добрые люди будут творить добро, а дурные — зло. А вот чтобы заставить доброго человека совершить зло — тут без религии не обойтись», — сказал Стивен Вайнберг, американский физик, лауреат Нобелевской премии.
До прекрасной Аравиты киношники ещё не добрались, кажется…
Вторая неплохая. Потом, кажется, поменяли режиссера, и началась экранизация компьютерной игры.
Как-то странно читать, что фильм для детей, а высоколобые ценители Нарнии могут и потерпеть недостатки фильма. Если для детей — значит, можно делать плохо?
«И было, после сих происшествий бог искушал Авраама. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака, и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой я скажу тебе.
Авраам встал рано утром, оседлал осла своего; расколол дров для всесожжения, и, встав, пошёл на место, о котором сказал ему бог» (22:1-3).
Бог Иегова частенько, ради забавы, искушает своих верноподданных. Испытывает верность Идее. Причём Сатана, похоже, помогает ему в этом.
Думаю, что и в случае проверки лояльности Авраама без участия злого духа не обошлось. Иначе, как бы возникла в голове гуманного, вроде бы, бога дьявольская мысль: принудить любящего отца принести в жертву единственного сына?
Не знаю, не уверен, был ли когда, за всю историю человечества, хотя бы один рабовладелец, один крепостник, которому пришла бы в голову чудовищная идея: заставить раба убить своего сына. Даже продажа ребёнка, отдельно от отца и матери, была трагедией, никогда не заживающей сердечной раной. Причём, заметьте, ребёнок оставался жив и мог даже попасть в гораздо лучшие условия.
Всевышний рабовладелец решился на это! Нет слов…
«Библия рисует характер бога с исчерпывающей и безжалостной точностью. Портрет, который она нам предлагает, — это в основном портрет человека, если, конечно, можно вообразить человека, исполненного и переполненного злобой вне всяких человеческих пределов… Все его деяния, изображённые в Ветхом Завете, говорят о его злопамятности, несправедливости, мелочности, безжалостности, мстительности. Он только и делает, что карает — карает за ничтожные проступки с тысячекратной строгостью; карает невинных младенцев за проступки их родителей; карает ни в чём не провинившихся обитателей стран за проступки их правителей; опускается даже до того, что обрушивает кровавую месть на смирных телят, ягнят, овец и волов, дабы покарать пустяковые грешки их владельцев. Более гнусного и разоблачающего жизнеописания в печатном виде не существует. Начитавшись его, начинаешь считать Нерона спасителем…» Марк Твен.
И то, что библейский бог отдал своего любимого (любимого ли?) сына на казнь людям, тоже говорит о его жестокости. Почему бог-отец сам не пришёл вместо Иисуса? Не царское дело? Струсил?
Это, как своего ребёнка послать в огонь (допустим, собачку спасать), а потом получить награду от пожарников и всю жизнь гордиться собой за любовь к собачкам? Или он не всесилен погибнуть и воскреснуть? Помощник нужен? Интересно было наблюдать? Почему именно через чью-то смерть? Он же бог. Значит, МОЖЕТ ВСЁ! Можно было бы без страданий, унижений обойтись. Думаю, библейский бог людей-то на самом деле ненавидит и постоянно это демонстрирует. Так какому богу нас тысячи лет назад заставили служить?
Если бы бог так возлюбил мир и людей, то спрашивается: что мешало ему сказать людям что-нибудь вроде: «Я сегодня добрый, всех прощаю; заходите, ребята, в Рай!» Ну или хотя бы тех, кто не совершал осознанных злодеяний: не убивал, не грабил, не насиловал и тому подобное. Если считать каждый мелкий грешок достаточным препятствием на пути в Рай, то действительно, попасть в Рай практически невозможно. Но тогда все разговоры о любви бога к людям гроша ломаного не стоят. Если бог предъявляет людям заведомо невыполнимые требования для спасения, то эти требования следует просто игнорировать.
Это же была задумка бога: «Я создам мужчину и женщину с грехом. Потом сделаю женщину беременной мною же, чтобы я родился. После этого я убью себя, пусть и чужими руками, как жертву себе же. Чтобы спасти вас от грехов, которым я же сам вас и наделил!» Очень умно!
Нет, я не считаю, что библейский бог — бог любви, и тем более что все его пути (действия) справедливы, даже если где-то (в частности, в Библии) так утверждается. Если считать, что людей создал бог, то я говорю: был бы бог совершенным, то и его творения (люди) были бы совершенны. Им бы просто в голову не пришло, что это вообще возможно: совершать злодеяния. А если бог наделил людей разными способностями, в том числе и злодейскими, то пусть с себя и спрашивает. И если бог «раскаялся» в своих деяниях, то пусть бы, как руководитель, не справившийся с делом, ушёл бы в отставку, предоставил бы людям жить, как живётся.
Всё понятно.
А сами авторы этого -…. Это ведь даже не конкуренты Льюиса, хотящие потопить успешную книгу, нет. Это хайп на волне известных тем насилия и дискриминации, о которых в этом же Guardian огромное количество статей. Как-то это нехорошо, откровенно мерзко. Это ведь не какие-то недочёты, возникающие из-за невнимательного чтения, цепляние к мелочам, это — фальсификация, наглая ложь и обман!
Внезапно все забыли про Люси, любимицу Аслана, и про то, что во всех книгах «Хроник» количество главных персонажей мужского пола и женского пола одинаково. Ругают даже за то, что женщина не единственный главный персонаж и не отображена в ни в одном названии книг «Хроник» (за это!!!) Эм, ну что ж. Скажите сразу, что Евангилие — сексизм, Достоевский с Толкиным — сексисты (все названия книг не содержат женское имя), Селинджер вообще подонок, весь роман про мальчика, козёл.
Ну и наконец, с высоты своего ума, своего Гения, автор заключает: «Так что иногда даже анахронизмы могут создавать волшебное впечатление, пусть и на короткое время». Кто не понял, это он про фонарь, который объяснён в «племяннике чародея». Что ж, остаётся надеяться, что фраза «создавать волшебное впечатление на короткое время» была о его статье.
Для строннииков диктатуры левых и глобальных корпораций все средства хороши. Феминистки крайних взглядов сейчас хотят лоббировать рождение детей искусственными матками. Тёмная антиутопия не за горами для Запада и всего мира, который перед ними склониться.
Глупо обижаться на автора за слова персонажа :)
К чему переводить и постить откровенную чушь?!
Назвал я чёрного однажды чёрным,
И сразу получил клеймо «расист».
Характер женский я отметил вздорным,
И — бац! — ещё одно клеймо — «сексист».
Противно видеть бородатых «женщин» —
И я уже нетолерантный гомофоб.
Нас с каждым днём становится всё меньше,
К тому же я не верю в гороскоп,
В богов и духов, в Атлантиду и приметы…
Мне кажется, хоть я и не статист,
Что самый угнетённый тип на свете —
Мужчина. Белый. Натурал. И атеист.
Автор не указан. А от себя я скажу, что все четыре определения из последней строки относятся ко мне.
Богослов не может написать шедевр именно потому, что он служит религии, то есть лжи, которую пытаются выдать за правду. Богословы утверждают, что всё, что написано в их «священных писаниях» (Библии, Коране, Бхагавад-гите и тому подобном) — не сказка, которая, по Пушкину, «ложь, да в ней намёк, добрым мо’лодцам урок», а документальное повествование.
" — Говорят, Аслан на пути к нам. Возможно, он уже высадился на берег.
И тут случилась странная вещь. Ребята столько же знали об Аслане, сколько вы, но, как только бобр произнёс эту фразу, каждого из них охватило особенное чувство. При имени Аслан каждый из ребят почувствовал, как у него что-то дрогнуло внутри.»
(И далее описываются чувства каждого из детей по отдельности.)
Как говорится, дальше можно не читать. Вот сами подумайте, дорогой читатель: если Вам скажут, что некто N, о котором Вы и слыхом не слыхали, уже на пути к Вам и, возможно, уже высадился на какой-то берег, — Вы испытаете какое-либо «особенное чувство»? У Вас что-либо «дрогнет внутри»? Думаю, что нет. Тогда зачем же автор лжёт мне в лицо и думает, что я его ложь приму за чистую монету? Оно и видно, что это религиозная пропаганда, и мне очень жаль нынешних школьников, которых заставляют проходить на уроках литературы эту тошниловку.
— Во всяком случае, здесь нет Обманщика. Мы никому не позволим обманывать нас. Гномы для гномов.
— Вот видите, — промолвил Аслан, — они не позволяют нам помочь им. Они выбрали хитрость вместо веры. Их тюрьма внутри них, и потому они в тюрьме. Они так боятся быть обманутыми, что не могут выйти из нее. "
«Что касается значения фантастического вымысла, то ещё Достоевский писал: „Фантастическое в искусстве имеет предел и правила. Фантастическое должно до того соприкасаться с реальным, что вы должны почти верить ему“. Достоевский точно сформулировал закон фантастического. Действительно, мифология ли древних, фантастический ли реализм Гоголя, Булгакова или Маркеса, научная ли фантастика — при всей их разности все они убедительны именно в силу своего соприкосновения с реальным. Фантастическое укрупняет какие-то из сторон реального и задав „правила игры“, показывает их философски обобщённо, до предела стараясь раскрыть потенциал развития выбранных его черт».
Вот Гоголю с Булгаковым, а также многим другим фантастам XIX и XX веков я «почти верю», как тут сказано. А Льюису — нет. Он лжёт неубедительно.
Я бы сказала проще:» Сказка — ложь, да в ней намёк».
И вот этот самый намёк вам не нравится. Или вам нравится религия сама по себе? А вы цепляетесь к литературной форме.
Отрывок, который вы цитируете — просто шедевр детской литературы. Не смысле недосягаемая высота, а
в смысле изделие для образца и подражания. Там всего пять кратких предложений — пять сущностных характеристик для пяти основных персонажей:
«При имени Аслана каждый из ребят почувствовал, как у него что-то дрогнуло внутри. Эдмунда охватил необъяснимый страх. Питер ощутил в себе необычайную смелость и готовность встретить любую опасность. Сьюзен почудилось, что в воздухе разлилось благоухание и раздалась чудесная музыка. А у Люси возникло такое чувство, какое бывает, когда просыпаешься утром и вспоминаешь, что сегодня — первый день каникул».
Говорите, это неправдоподобная реакция на незнакомое имя? Да, и она аполностью обоснована законами вселенной Льюиса. (Аслан волшебник, случилась странная вещь).
Не лю́бите эти законы — не люби́те.
Ваши претензии к религиозной составляющей понятны. А вот к литературной — пока совсем не убедительны.
А что сообщение о прибытии незнакомца — с чувством произнесённое почитателем этого самого незнакомца — может вызывать у слушателей эмоции — вы не верите.
Мило.
Какой, к чертям собачьим, шедевр? Когда мне лгут в лицо — это Вы называете изделием для образца и подражания?
Если Льюис придумал такую вселенную, в которой упоминание незнакомого имени вызывает у людей какие-то чувства — извините, это неправдоподобная вселенная, и мне про неё читать неинтересно.
Вот гоголевский «Нос» — это хотя бы правдоподобно. Гоголь «покушается» на физику, а Льюис — на психологию, и в этом между ними коренное отличие.
И ещё более странно вам как читателю принимать сказочный вымысел за чистую монету.
Если вас раздражает само по себе существование религии, то сказка, написанная богословом, не имеет у вас шанса, по определению будь она хоть шедевром из шедевров литературы.
Но довольно странно предъявлять претензии писателю, что его персонажи невероятно эмоционально реагируют на прибытие СКАЗОЧНОГО ВОЛШЕБНИКА.
Как будто в жизни мы каждый день узнаем о прибытии сказочных волшебников в виде говорящих Львов — и можем сравнить правдоподобность своих ощущений :))))))
И богослов не может написать шедевр именно потому, что он служит религии, то есть лжи, которую пытаются выдать за правду. Богословы утверждают, что всё, что написано в их «священных писаниях» (Библии, Коране, Бхагавад-гите и тому подобном) — не сказка, которая, по Пушкину, «ложь, да в ней намёк, добрым мо’лодцам урок», а документальное повествование.
Допустим, какой-нибудь Бильбо впервые услышал имя Галадриэль и ощутил трепет душевный, как будто раскрылось небо и звездный свет озарил его. Ну или как-то так :))) И при этом он знать не знает что такое Галадриэль и с чем его едят.
Обыкновенный сказочный прием. Довольно избитый. У Льюиса обыгран вполне своеобразно (выше я об этом писала). Наверняка использовался и другими писателями.
Ваши претензии ведь не к приему, а к тому, что, сами говорите, сказку вы отказываетесь читать как документальное повествование.
Вы не поверите, это не документальное повествование. Это волшебная сказка :)
И как волшебная сказка и образец жанра она вполне удалась. А ваши претензии к самому существованию религии — это не про литературу.
Что здесь нарушает эти самые «законы» сказки???
— Не верю. Существование такого волшебника нарушает законы фантастического.
— Где нарушает? Как нарушает? Почему нарушает? Это обосновано жанрово, фабульно, системой персонажей, психологически. В чём нарушение?
— Всё равно не верю. Это не Гоголь.
— Хорошо давайте проще. Нос майора Ковалева ни с того ни с сего убежал с лица, надел мундир и ходит по Невскому проспекту.
— Верю.
— :))))
Сами по себе непонятные слова мне снились, но они так и оставались для меня непонятными, как будто произнесены на иностранном языке. Я мог допустить, что в них заключён какой-то (может, даже и огромный) смысл, но всего лишь допустить.
Вы спрашиваете: «Что здесь нарушает эти самые „законы“ сказки???» Отвечаю: покушение на психологию.
Мысли и настроение людей могут менять события, свидетелями которых эти люди стали. Или известия о событиях, сообщённые этим людям. Если рядом со мной какое-нибудь доброе (или, наоборот, злое) существо — да, я буду к нему испытывать приязнь или, соответственно, неприязнь. Но вот такой волшебник Аслан, которого выдумал Льюис — я в него не верю. Здесь Льюис уж слишком далеко ушёл от привычной нам реальности. В этом и нарушение.
А с чего вы вообще взяли, что Аслан — Герой сказки? Он волшебный помощник. Вот прямо классический. А герои сказки — дети.
А уж этим героям свойственно все, что требуется в статье от героев сказки:"Обычно юношеская литература изображает героев и героинь относительно маленькими и слабыми. Это могут быть мыши (Рипичип же!) кролики, (а ещё бобры, лисы — да там целая Нарния зверей и птиц), собаки, коты, хоббиты (квакли-бродякли) и, конечно же, дети. Когда положительными героями становятся подростки или взрослые, у них так или иначе проявляются какие-нибудь недостатки (Эдмунд — предатеюль, Юстес — вредина) хотя чаще всего временно. Эти герои побеждают благодаря моральной, а не физической силе, потому что обладают стандартными качествами фольклорного героя — умом, храбростью, добротой и удачей». Ну да Люси — чистая душа, Питер — бесстрашен.
Но с какого перепугу все эти требования предъявлять к волшебному помощнику?
Сел Иван-царевич на Серого Волка, а тот ему и говорит: извини, мол, но я маленький и слабый, и у меня человеческие недостатки, но это временно.
Ну основы же литературоведения. Буквально первый класс вторая четверть!
http://magazines.russ.ru/voplit/2009/2/eli12.html
ВК был написан по горячим следам Второй мировой войны и, когда я читал его, для меня Мордор был фашистской Германией; Гондор, принявший на себя главный удар врага — это был Советский Союз; степная коневодческая Ристания (Мустангрим), верный союзник Гондора — МНР; битва на Пеленнорской равнине — это Московская и Сталинградская битвы в одном лице.
Мне тоже, в точности как и Вам, кажутся слишком навязчивыми и прямолинейными ассоциации с историей Христа. А это крайне отвратительный персонаж. Вот что пишет о нём Лео Таксиль в «Забавном Евангелии» (Часть 3. Иисус за работой. Глава 7. Семья по Иисусу Христу):
Такова уж сама природа всех религий, что они обожествляют и канонизируют самые отвратительные человеческие черты.
— Чтобы дурачить народ, надо заставить его поверить в некое высшее существо, своего рода сверхъестественного паяца, которым мы управляем, как марионеткой. Но, чтобы это высшее существо стало понятным и близким для простых умов, необходимо придать ему сугубо материальную форму, нужно заставить его провести хотя бы несколько лет в знакомой всем земной обстановке, в человеческой шкуре. Однако, если мы начнём обожествлять настоящего человека, справедливого, честного, трудолюбивого, достойного всяческого уважения, как сын, отец и супруг, наделенного всеми добродетелями великих людей, в этом не будет никакой нашей заслуги. Таких людей уважают и без нас, и мы окажемся ни при чём. Наша задача, задача богословов, совсем иная. Нам надо пожонглировать алогизмами, нагромоздить абсурд на абсурд, представить порок добродетелью, а зло — добром, и, запутав таким образом простофиль, овладеть их умами. Поэтому превратим-ка мы нашего бога в самого последнего бродягу!