В ноябре 2020 года Федеральный институт педагогических измерений опубликовал проект новых универсальных кодификаторов для оценки качества образования, который вызвал у учителей множество вопросов. Что это такое и почему учителя возмущаются? «Мел» попытался разобраться, что не так с новым проектом.
Чем кодификаторы в новом проекте отличаются от ранее существовавших способов оценки работы преподавателя?
Всеволод Луховицкий, сопредседатель профсоюза «Учитель», преподаватель московской школы «Интеллектуал»:
Я посмотрел кодификаторы по тем предметам, в которых я сам понимаю, — русскому языку и обществознанию. На мой взгляд, в них есть несколько пунктов, которые могут немного осложнить жизнь учителям. Во-первых, новые кодификаторы противоречат Конституции и закону «Об образовании», а если точнее — ограничивают творческую свободу учителя. В них до мелочей расписано, что в каком классе ученики должны изучить. В деталях объясняется даже то, как именно учитель должен понимать тот или иной вопрос.
Например, я узнал, что у нас в русском языке, оказывается, кроме частей речи, есть еще и «особые группы слов» — причастия и деепричастия.
Умники, создавшие этот кодификатор, почему-то решили забыть всю лингвистику и назвать причастия и деепричастия по-новому
И что мне с этим делать? Вот в будущем году у меня появятся семиклассники. Конечно, я буду рассказывать им так, как есть на самом деле. Но кодификаторы наверняка свяжут с электронными журналами. Значит ли это, что всех учителей заставят это писать? К сожалению, очень велика вероятность, что так и будет.
Другой важный момент: те кодификаторы, которые существовали раньше, были привязаны к ЕГЭ и ОГЭ. Учителя готовили детей к ЕГЭ, смотрели кодификаторы и могли понять, что им нужно делать. Новые кодификаторы относятся к основной школе (5–9-е классы). Вероятно, они рассчитаны на то, чтобы использовать их при проведении Всероссийских проверочных работ (ВПР). То, что в новых кодификаторах все расписано очень детально по классам, думаю, предполагает, что проверяющие будут продолжать проводить Всероссийские проверочные работы, которыми уже несколько лет нас достают.
Я напомню, что официально ВПР вообще не имеют никакой силы. Официально мы не имеем права ставить за них оценки, и никто никого за них не ругает. В реальности школы и учителя оцениваются по результатам ВПР. Родители по итогам ВПР делают выводы, что у ребенка есть проблемы с учебой.
Мне кажется, тут мы наблюдаем повторение истории: 20 лет назад ЕГЭ было главным рычагом, при помощи которого наше руководство решило поменять все содержание образования (и во многом поменяло). Теперь учителей хотят перенаправить при помощи кодификаторов и ВПР.
О каких изменениях образования идет речь? В какую сторону должны направить учителей новые кодификаторы?
Всеволод Луховицкий: Это интересный вопрос. Сейчас я вижу противоречие между реальными учебниками, которые есть у учителей, и требованиями ФГОС (Федеральный государственный образовательный стандарт, к которому относится и проект кодификаторов).
Новые кодификаторы содержат так называемые метапредметные компетенции. Требование про метапредметные связи — это новшество последних десяти лет. Каждый кодификатор в проекте состоит из двух частей. В первой части перечислены понятия, а во второй указано, что должны уметь дети. И там перечислены не реальные знания и умения («Ребенок должен правильно писать „жи-ши“»), а формулировки вроде «умение определять понятия, создавать обобщения, устанавливать аналогии, классифицировать, самостоятельно выбирать основания и критерии для классификации, устанавливать причинно-следственные связи, строить логическое рассуждение».
Кстати, я для себя открыл в этих кодификаторах, что есть не два типа рассуждения, а три: дедуктивный, индуктивный, и к ним еще, оказывается, добавляется аналогия. Кто придумывал это все — это отдельный вопрос (на сайте ФИПИ не указаны имена разработчиков документов. — Прим. ред.).
А есть ли вопросы к первой части кодификатора? Где описаны понятия?
Наталия Ярчикова, эксперт Лаборатории развития педагогического мастерства ВЦПМ (г. Воронеж):
Описание элементов (в первой части кодификаторов. — Прим. ред.) свелось в большинстве случаев к описанию представлений, фактов, суждений и понятий. Это важно и нужно, но дальше речь должна идти об оперировании понятиями, и здесь у авторов проекта возникли ожидаемые сложности.
Если посмотреть, например, кодификатор по математике за 5-й класс, то можно увидеть что-то типа «числовые и буквенные выражения, порядок действий, использование скобок». Все это понятия. А уровень оперирования понятиями, фактами если и описан, то очень общо, например так: «Применение пропорций при решении задач».
Можно легко придумать задачу, удовлетворяющую этому описанию, которую может решить среднестатистический пятиклассник, — и такую, которая вызовет затруднения у десятиклассника. То есть речь идет о выделении и определении уровней оперирования. Задача выделения таких уровней достаточно сложна.
Всеволод Луховицкий: Главное тут то, что в кодификаторах мы находим метапредметные навыки, а в учебниках про такие навыки написано очень и очень мало, почти ничего.
У нормального учителя начнется непонимание. Мне повезло: я работаю по особым учебникам, в том числе по своим. У меня с метапредметными навыками там все в порядке. Но у других могут быть проблемы. Во многих учебниках 19 упражнений про безударные гласные — и одно про то, как собрать текст из отдельных предложений.
Учителям нужно будет соотносить метапредметность со своей реальной программой и реальными заданиями
При этом в ВПР прошлых лет (в том числе и проведенных этой осенью) никаких метапредметных навыков не проверялось — были самые обычные задания, очень похожие на задания ОГЭ/ЕГЭ. Может быть, тут все будет не так и страшно. Хотя я боюсь, что многих учителей это может озадачить: с одной стороны, говорят про метапредметные связи, а с другой — ничего нового не требуют. Никто не будет понимать, чего от него хотят.
«Мел» обратился за комментарием в пресс-службу Рособрнадзора. Ответа от ведомства мы пока не получили.
Иллюстрации: KatePilko / Shutterstock
