«Принёс вред советской науке». История математического ордена «Лузитания» и ее создателя Николая Лузина

Математическая школа «Лузитания», существовавшая в первой половине ХХ века в Москве, породила множество ученых. Прославились же лузитане (так называли ее членов) не только своей любовью к науке, шуткам и мистификациям, но и разладом между учителем и учениками, который многие называли предательством.

В начале января 2012 года Президиум Российской академии наук отменил постановление от 5 августа 1936 года (протокол № 16). Казалось бы, странно отменять что-либо через 70 лет после событий, но, в сущности, что тут особенного? За этим скупым сообщением скрывается трагическая история академика математика Николая Николаевича Лузина и созданной им научной школы — «Лузитании».

Возможно, вы слышали о древнеримской провинции Лузитании. Она располагалась на большей части современных Португалии и Испании. Вероятно, вам встречалось и название парохода «Лузитания» — его в 1915 году потопила немецкая подводная лодка. Московская математическая школа Николая Лузина никакого отношения к Древнему Риму и судоходству не имеет. Она была названа по имени своего руководителя; орден, или братство — с собственным гимном, флагом, девизом, — именно так возникла «Лузитания» в конце 1910-х годов. А в середине 1930-х прекратила существование: ученики выросли, а на учителя завели политическое дело.

Необычный математик

Николай Лузин родился в 1883 году в Иркутске, где у отца семейства, наполовину бурята, выходца из крепостных крестьян графа Строганова, была небольшая лавка. В 1890-е годы семья переехала в Томск, чтобы дать сыну возможность окончить гимназию.

Оказалось, что мальчик не успевает по математике. Для помощи ему родители наняли студента-репетитора. Студент был толковым учителем: он заметил, что Николаю с трудом даются обычные задачи, а трудные, такие, где нужны изобретательность и сообразительность, он решает оригинальным способом и с удовольствием.

По окончании гимназии семья перебралась в Москву, продав торговое дело в Томске, а Николай поступил в университет. Лузин-старший увлекся игрой на бирже и проиграл все. Родители переехали в гостиницу, а Николай снял комнату на Арбате у вдовы врача Малыгина, на дочери которого он впоследствии и женился.

В университете Лузин учился средне, но, заинтересовавшись задачей, мог проявить себя нетривиальным образом. Молодой 33-летний профессор университета Дмитрий Егоров, учившийся за границей, отметил оригинальность мышления студента. Он стал давать ему более сложные задания, а по окончании курса в 1905 году оставил в университете для получения профессорского звания.

Но Николай Лузин сомневался в том, что правильно выбрал профессию

Поэтому в 1906 году Егоров отправил Лузина в научную командировку в Париж. Постепенно кризис остался позади и Лузин увлекся теорией чисел, а параллельно занялся еще и медициной и теологией. В 1908-м он получил право преподавания в университете, стал приват-доцентом университета, вместе с Дмитрием Егоровым занялся наукой. С 1910 по 1914 год Лузин учился и работал в Геттингене и Париже, а по возвращении в Москву защитил диссертацию по теме «Интеграл и тригонометрический ряд».

Диссертация отличалась от других научных работ как результатами, так и манерой, в которой была написана. Там было много открытых вопросов и проблем, а комментарии к задачам были изложены в свободном стиле, с оборотами, не принятыми в тогдашней научной среде: например, «я уверен», «мне кажется».

Защита прошла удачно, и в 1917 году 34-летний Николай Лузин стал профессором Московского университета. Стиль его диссертации сильно повлиял на математическую молодежь; она стала настольной книгой молодого поколения русских математиков — и ориентиром при выборе проблем. Многие «мне кажется» и «я уверен» позже оправдались в работах Николая Лузина и его учеников школы функций действительного переменного.

Орден «Лузитания»

Харизма и неординарность Николая Лузина («перед нашим интеллектуальным взором открывается зрелище необычайной красоты» — такие обороты были типичными для него) сделали его лекции и семинары популярными. Студенты приходили к нему в гости и оставались после лекций поговорить о математике — из этих встреч и разговоров и возникла школа Николая Лузина.

По воспоминаниям ученика Лузина Лазаря Люстерника, слово «Лузитания» впервые прозвучало осенью 1920 года. Участники школы начали делать научные открытия; «Лузитания» продолжала действовать и тогда, когда поколение учителей в голодные 1921–1923 годы перебралось из Москвы в провинцию. К 1924 году они вернулись в Москву, и наступили годы расцвета «Лузитании».

Как так вышло, что «Лузитания» стала коллективом молодежи, жившей насыщенной математической жизнью, и в самые тяжелые годы в России (шла Гражданская война, были перебои с жизнеобеспечением) искрилась весельем и радостью? Во многом это заслуга самого Николая Николаевича, командора ордена. Собирались ученики в квартире Лузина в доме № 25 на Арбате (дом сохранился, на нем висит памятная доска).

Лузитане (так они сами себя называли) искали неожиданные задачи и оригинальные способы решения. Импровизационные лекции Лузина задавали тон: он готовился к ним начерно и полагался на собственную артистичность и эрудицию.

Ученики вспоминают, как три лекции подряд их учитель пытался доказать теорему, сформулированную им несколько занятий назад, ученики тоже старались, не получилось ни у кого. На третьей лекции Николай Николаевич наконец признал теорему ошибкой.

Озорство и веселье были фирменным стилем общества

Начать с того, какие должности были приняты в нем: Павел Александров носил титул «создателя тайн „Лузитании“», Павел Урысон был «хранителем тайн „Лузитании“», а Вячеслав Степанов — «глашатаем тайн „Лузитании“».

Какая атмосфера царила у лузитан, становится понятным, когда мы читаем об одном случае. Как-то студенты пришли к командору, и оказалось, что некая девушка увела Лузина в Малый театр. Всеобщее возмущение (особенно лузитанок, все ведь были влюблены в учителя) быстро вылилось в план — тоже идти в театр. В складчину купили два билета и с помощью приема «прошли двое, один остался внутри, а другой вернулся с 2 билетами» в театр проникли все.

Когда наступил антракт, лузитане нашли учителя в фойе, стали качать его на руках и петь лузитанский гимн. Вечер закончился фокстротом.

Остались воспоминания и о том, как лузитане ездили в Петроград, заняв целый вагон поезда, гуляли по улицам и пели песни. Но главное — они занимались математикой.

Лузин заботился о том, чтобы студенты не распылялись, не теряли времени на подготовку к экзаменам по областям, далеким от теории функций (астрономия, физика, химия, механика). Он советовал заучить оглавления учебников и 20–30% содержащегося в них материала. И, не теряясь перед незнакомым вопросом, отвечать то, что знаешь; это обычно срабатывало.

Разговоры лузитанцев касались не только любимой точной науки, но и литературы, истории культуры. После семинаров у Лузиных дома пили чай, читали вслух; Лузин и лузитанцы увлекались теорией Фрейда и психоанализом.

Светлая и яркая история «Лузитании» была омрачена двумя неожиданными смертями: в 1919 году от сыпного тифа умер Михаил Суслин, а в 1924 -м во Франции во время купания в Атлантическом океане утонул «хранитель тайн „Лузитании“» Павел Урысон.

Школа Лузина оказала огромное влияние на советскую математику. Множество её участников и уже их собственных учеников впоследствии стали выдающимися математиками. Эту династию называют «древом Лузина». В целом же в базе данных «Математическая генеалогия» у Лузина насчитывается около 5000 «научных потомков» — математиков, которые были либо его преемниками, либо преемниками его учеников.

Внутренние противоречия, которые постепенно привели к развалу ордена, начались в конце 1920-х. Многие из доступных проблем были решены, а трудные вопросы требовали многолетней работы.

Привычка к самостоятельным изысканиям, которую поощряли в «Лузитании», привела в конце концов к распаду ордена. Многие лузитане стали искать новые области исследований, изменив анализу и теории функций: топологию, дифференциальные уравнения. К 1930-м годам «Лузитания»перестала существовать.

А Николай Николаевич, несмотря на развал школы, продолжал работать. В тот период Лузин общался только с узким кругом ближайших учеников. В период распада школы Лузин числился вице-президентом Московского математического общества.

Он сделал доклад на Московском математическом съезде 1927 года, выступил в 1928-м на Международном математическом съезде в Болонье, выпустил в 1930 году монографию по дескриптивной теории множеств со своими работами и трудами учеников.

Его лекции в МГУ все так же пользовались успехом. Но в конце 1920-х годов его положение в математическом сообществе поменялось: кандидатура Лузина при выдвижении в Академию наук не получила ни поддержки математиков, ранее входивших в «Лузитанию», ни поддержки официальной. Николай Николаевич был очень удручен — и избран академиком… философии.

Дело Лузина

К лету 1936 года относится одна из самых трагичных страниц отечественной науки — «дело Лузина». 2 и 3 июля 1936 года в газете «Правда» последовательно вышли две статьи: «Ответ академику Н. Лузину» и «О врагах в советской маске». Обе были посвящены математику, и с них началась травля выдающегося ученого.

По следам публикаций была создана Чрезвычайная комиссия Академии наук СССР по делу академика Лузина. В 1999 году выяснилось, что в архивах канцелярии АН сохранились стенограммы заседаний комиссии. Оказалось, участниками травли Лузина выступили в том числе и некоторые его ученики, винившие своего бывшего учителя в смерти Михаила Суслина от тифа (якобы из-за ревностного отношения учителя его ученик не мог найти работу и заразился, пока ездил по России в поиске места). Также его уличали в моральной нечистоплотности и присвоении чужих научных результатов.

Персональное дело академика Николая Лузина Комиссией Президиума АН СССР разбирали летом 1936 года

Но на самом деле все началось еще в 1930 году, когда учителя Лузина, Дмитрия Егорова, верующего человека, арестовали по делу «катакомбной церкви». Его обвинили от имени «пролетарского студенчества» в предательстве советской власти и уволили с поста председателя Предметной комиссии по математике, а также с поста директора Института математики и механики Московского университета.

Арест «профессора-вредителя» Егорова приветствовала «инициативная группа» Московского математического общества, которая на заседании 21 ноября 1930 года приняла декларацию о борьбе с «егоровщиной».

Николай Лузин покинул университет, чтобы не сталкиваться с «пролетарским студенчеством», и стал руководителем отдела в Физико-математическом институте имени В. А. Стеклова.

Внутри «Лузитании» же серьёзные конфликты начались в 1919 году. Михаил Суслин умер от тифа в период, когда он был в ссоре с учителем. Тогда и разгорелись споры об авторстве результатов, опубликованных в совместных работах, о выдвижении в академию.

После отставки и ареста Егорова молодые математики, вчерашние лузитане, возглавили Московское математическое общество и заговорили о реорганизации математики и «сближении с задачами социалистического строительства». После разгрома «егоровщины» идеолог «пролетарского студенчества» (и тоже математик) Эрнест Кольман в 1931 году в сборнике «На борьбу за материалистическую диалектику в математике» опубликовал ряд статей, направленных против «откровенного идеалиста и солипсиста» Лузина — соратника Егорова. Кольман выступил против его аналитических множеств и «непрерывных функций Московского математического общества» в целом. Он написал донос на Лузина 22 февраля 1931 года, и это первый документ в папке с «делом Лузина».

5 июня 1931 года в Москве состоялась I Всероссийская конференция по планированию математики, которая приняла резолюцию «О кризисе буржуазной математики и о реконструкции математики в СССР». В 1933 году по делу «Национал-фашистского центра» был арестован и осужден друг Николая Лузина — богослов и философ Павел Александрович Флоренский.

Под давлением Флоренский дал показания, что Лузин якобы руководил внешнеполитической деятельностью «Национал-фашистского центра» и получал инструкции от Гитлера. Автором статей об этом в газете «Правда», судя по всему, был Эрнест Кольман. Видимо, кто-то из лузитан консультировал Кольмана — материалы изобиловали деталями, которые были известны только ученикам математика.

Статья от 3 июля обличала «моральную нечистоплотность и научную недобросовестность с затаенной враждой, ненавистью ко всему советскому». В ней Лузина именовали врагом страны, который недалек от черносотенства, православия и самодержавия, «может быть, чуть-чуть фашистски модернизированных».

В тот же день, 3 июля, главный редактор «Правды» написал письмо в ЦК ВКП (б) с просьбой начать кампанию на страницах «Правды». На письме есть резолюция Сталина: «Кажется, можно разрешить».

Начались собрания с критикой Лузина. Была создана комиссия, куда вошли несколько лузитан. Одни члены комиссии просто хотели ограничить советским ученым возможность публиковаться, но другими, кажется, руководили старые лузитанские обиды. К чести «Лузитании», нападали на учителя не все его ученики. Некоторые отказались работать в комиссии, хотя их имена прозвучали среди тех, кого, предположительно, обидел Лузин. Другие члены комиссии активно защищали математика.

Одна из первых версий решения характеризовала Лузина как врага, «своей деятельностью за последние годы принесшего вред советской науке и Советскому Союзу».

В те годы это означало смертный приговор или длительное заключение

Но в его итоговой формулировке решение-приговор «приносил вред советской науке и Советскому Союзу» было сокращено руководителем комиссии до более гуманного «принёс вред советской науке».

13 июля в решении комиссии появилась формулировка: «поступок Лузина является недостойным советского учёного…» Это был шанс на жизнь. Решение комиссии оказалось мягким: Николай Лузин не был признан вредителем, остался членом академии (с «возможностью исправиться»). А главное — он был жив и на свободе.

Звание врага советской науки сделало последние годы Лузина мучительными. Он остался без работы и средств к существованию. В 1939 году Николая Николаевича приняли на работу в Институт автоматики и телемеханики АН СССР (сегодня — Институт проблем управления).

После «дела Лузина» советские учёные сильно сократили количество зарубежных публикаций, их контакты с учеными из других стран начали контролировать. Появились предметные подкомиссии по борьбе с «лузинщиной». Впереди были преследования ученых-генетиков, арест Николая Ивановича Вавилова, гонения на кибернетику.

Умер Николай Николаевич Лузин в Москве 28 февраля 1950 года. Его именем назван кратер на Марсе — кратер Лузина.

Что остается после нас

Николай Николаевич Лузин был нестандартным человеком и неординарной личностью, в чей речи, по воспоминаниям некоторых учеников, «тезис восторженного преклонения мог перейти в антитезис одностороннего отрицания, и не сразу находился синтез объективной оценки».

Это стихотворение цитировал один из учеников Лузина, Лазарь Люстерник, в своем выступлении на юбилее Московского математического общества в 1965 году.

Так был ли виноват в чем-то Николай Лузин? Прямых доказательств того, что Лузин и правда заимствовал чужие идеи, так и не нашли. Но ученики указывали на предвзятость Лузина в цитировании и «воровство приоритетов».

Главное, что предъявляли Лузину, — этическое несовершенство, недостойное поведение. Эти обиды при другом стечении обстоятельств могли стоить Лузину жизни. Кто-то называет упреки обоснованными, другие считают их мелочными придирками обиженных учеников, уверенных, что переросли учителя (или действительно превзошедших его).

Гениальные открытия в науке были совершены великими учениками Лузина, отказавшимися от его математических идей. Есть мнение, что ими управляло то же стремление к свободе, которое так ценилось в «Лузитании», но только переродившееся в ненависть и жестокость.

Как бы там ни было, из двадцати лузитан половина стали академиками, членами-корреспондентами, родоначальниками новых научных школ.

«Дело Лузина» стало этическим уроком для целого поколения ученых. Педагогические результаты деятельности Николая Лузина по своему масштабу совершенно уникальны: это редчайший случай в истории науки, когда педагог воспитал более десяти выдающихся учёных — вероятно, его превосходящих.

Фото на обложке: РИА Новости / Галина Киселева, Wikimedia Commons / Механико-математический факультет МГУ