Случайно убить маму, влюбиться в приюте и найти настоящий дом у полицейского
04.03.2019
Каждый месяц литературный критик Сергей Сдобнов выбирает книгу, которую важно прочитать здесь и сейчас. В марте это повесть «Я хотел убить небо. Автобиография Кабачка» Жиля Пари, которая вышла в издательстве «КомпасГид» в переводе Ирины Филипповой. Во Франции книга была опубликована в 2002 году и уже дважды экранизирована.
Первая часть названия намекает на хоррор, вторая — на милый роман. В результате во Франции, а теперь и в России появился второй — после Гектора Мало с его «Без семьи» — мощный роман о жизни сирот. С первых страниц повесть напомнит нам и о «Доме, в котором» Мариам Петросян, но давайте сначала дочитаем до конца.
2000-е. Кабачок жил вместе в домике на окраине маленького города во Франции. Однажды его мама на «Пежо» врезалась в дуб, сломала ногу, ушла с завода, стала бить сына просто так, проводя все дни с пивом перед телевизором. Первый раз о его жизни мальчика спросил судья: «Если ей нужно было что-то мне сказать, она говорила это телевизору. Когда я возвращался из школы, мама сидела в старом кресле с пультом от телевизора в одной руке и банкой пива в другой. Она говорила телевизору: «Пойди вымой руки», «Слушай, придурок, чего ты её не целуешь?», «Пойди-ка принеси ещё одну из холодильника» или «Да она одевается как потаскушка».
«Я мыл руки. Вынимал у неё из рук пустую банку и вкладывал туда новую. Шёл к себе в комнату и делал уроки, чтобы порадовать учительницу, или смотрел в окно на соседского типа. Он валялся в грязи вместе со свиньями, я ему завидовал. Иногда я спускался вниз и видел, что мама спит перед телевизором, а вокруг целая гора банок из-под пива. Если я выключал телевизор, она просыпалась, и мне тогда влетало по первое число, поэтому я перестал выключать телевизор, только собирал как можно тише пустые банки и выбрасывал их в мусорное ведро, а потом поднимался к себе и ложился спать».
На самом деле Кабачка зовут Икар, ему девять лет. Мама говорит, что его папа уехал в кругосветное путешествие с козой
Он воспринимает слова буквально и думает, зачем отцу в путешествии такое глупое животное? А однажды он случайно убивает из револьвера свою маму. Кабачка признают недееспособным и отправляют в приют «Фонтаны».
Там дети спят в комнатах по трое, утром их вместо мамы целует няня, которая «любит этих детей слишком сильно, чтобы жить в другом месте». Они ездят в школу для приютских детей, бассейн, Лувр и другие музеи, но «музей не папа, он не обнимет и не захочет забрать тебя отсюда навсегда». Иногда дети катаются на лыжах и гуляют в парке под присмотром воспитателей. С ними каждую неделю разговаривает психолог, а на день рождения им пекут торт.
Но приют не может закрыть две важнейшие потребности растущих детей. Во-первых, им нужна уверенность в том, что они кому-то нужны всегда, что у них есть своя комната, кружка, своя, а не общая мама. А во-вторых, приютские дети живут в очень ограниченном мире, в вечном пионерлагере, пусть даже в очень хорошем.
Кроме по-настоящему своих вещей, у приютских детей нет главного безопасного места — дома. Вместе с учителем в школе они строят дом, в котором они бы хотели жить после приюта. У мальчика, отец которого сидит в тюрьме, дом весь в решётках и в клеточку, потому что ребёнку хочется быть с отцом. Он пока не понимает, что такое тюрьма. У сладкоежки дом наполнен печеньем, а у юного урбаниста — выполнен из бетона и металла.
У каждого ребёнка в приюте свой страх. Тётя Камиллы — ведьма. Она была сутенёршей, на людях всегда добра, а дома заставляла племянницу драить все поверхности — просить прощения у Господа Бога за грехи родителей. Другую девочку били и привязывали к батарее, теперь она никому не показывает лицо, скрывая его за волосами. Ахмед всё время писается — его папа в тюрьме за крупное воровство.
Иногда родители вспоминают о своих детях. Одна приютская девочка постоянно сосёт палец.
В родительские дни к ней наконец-то приезжает мама и угрожает револьвером няне, которая якобы «заняла её место в сердце малышки»
Так травмированная мама пытается доказать самой себе, что мама — это понятие биологическое. Хотя социальной мамой для ребёнка стала женщина, которая всегда рядом с ней по работе и любви.
Дети часто говорят друг с другом о (не)справедливости: «Господь Бог наверно слишком занят в другом месте<…> или у него нет сердца». Больше всего им не хватает внимания. Кабачку после горнолыжного дня не спится. Он будит воспитателя и хочет поделиться тем, что не даёт ему уснуть. Но воспитатель, не дослушав, храпит.
Кабачок хочет сам рассказать свою историю, потому что детям — а на самом деле всем — важно, чтобы их слушали. Часто слова ребёнка пересказывают взрослые, как будто отбирая у читателя речь того, которым каждый из нас был.
Все истории приютские дети примеряют на себя. Воспитательница Рози читает сказку о ребёнке в семье кочевников, о том, что ему надоело всё время перемещаться и сидеть на верблюде. А Кабачок говорит, что желания того мальчика — глупости, потому что у него же есть семья! И если сказки такие, то он, Кабачок, их не любит. Так происходит не только со сказками.
В приюте обсуждают всё и всех. Вот так один девятилетний ребёнок объясняет другому, что такое порно:
«Фильмы для взрослых — это такие фильмы, которые смотрят папы, когда мамы уходят за покупками, или когда они встречаются пообедать с подружками, или когда они спят, потому что ночь. Папам тогда становится скучно, и они смотрят фильмы для взрослых. Фильмы — дурацкие, там нет ни Брюса Уиллиса, ни погонь на машинах, ни катастроф, от которых нужно спасать планету, просто люди, которые всю дорогу только и делают, что раздеваются и залезают друг на друга. Мы с Антуаном их смотрели, когда родители уходили к друзьям играть в карты, а няня засыпала в гостиной на диване. Мы шли в кабинет к папе и смотрели кассету, которую Антуан нашёл как-то раз, когда искал пульт от видеомагнитофона. В этих фильмах девушки жутко накрашены, и они страшные, и у них нет других интересов, кроме как садиться на какого-нибудь месье (и эти месье всё время разные)… и в конце все засыпают или курят, а потом мы поставили другую кассету, потому что няня проснулась, и стали смотреть „Крепкий орешек“ или „Армагеддон“, и это было уж получше».
Приютские дети держатся друг за друга. Если кого-то берут в семью, то это всегда ударяет по тем, кто остаётся пусть даже в очень хорошем, но приюте. В дни расставания они начинают сильнее ощущать свою покинутость.
После этой книги о французском приюте 2000-х думаешь, как сильно благополучный, но замкнутый мир приютских детей отделён от реальности. Больше всего этим детям не хватает новостей о том мире, в котором они будут жить после приюта. Сразу вспоминается рассказ Линор Горалик об её мечте — детском телевидении. В эфире детям бы объясняли, что происходит в их стране и мире на доступном языке с минимальными искажениями смысла.
Отдельное удовольствие — читать о работе социальных служб во Франции, пусть даже в художественном романе (хотя автор при создании книги консультировался с работниками приюта). Судья играет в футбол на детском празднике, полицейский берёт в свою семью двух детей и всегда на их стороне. Повар в приюте подкармливает детей сладостями, нерадивых родственников можно уличить в суде с помощью магнитофонной записи и выиграть дело в пользу ребёнка, а не взрослого.
