«Однажды прыщ лопнул во время поцелуя»: подростки — о жизни и борьбе с тяжелым акне

По данным медицинских исследований, акне страдают 85–90% подростков. Да, именно страдают — из-за проблем с кожей у многих начинаются проблемы с общением и комплексы. Мы поговорили обо всем этом с самими подростками, а еще спросили у врача-дерматовенеролога, как им помочь.

«Если не получается решить проблему с кожей, что теперь сделать? Содрать ее с себя, что ли?»

Елизавета, 20 лет

Мама платила мне за то, что я давала выдавить себе прыщ. На приемах у косметолога она видела: мне больно, когда делают чистку лица, и думала, что она, как мать, сможет подобные манипуляции провести аккуратнее, комфортнее для меня. Я сначала не давалась, потом она, настоящий экономист, пустила в ход денежные мотивации. Расценки были в районе 50 рублей за 10 штук или что-то около того.

По праздникам это происходило бесплатно, в качестве «подарка» — мама могла прийти со словами наподобие: «У меня сегодня день рождения, давай я тебе выдавлю прыщи». Длилось это недолго, до первой консультации у дерматолога, который сказал, что воспаления давить нельзя: их так можно «разнести» по всему лицу.

Проблема с акне появилась у меня лет в 13–14. Начиналось с того, что я стала замечать разницу между моим лицом и лицами девочек, у которых не было высыпаний. Очевидно, я думала, что хуже их, некрасивее, какая-то не такая. Из-за этого у меня с того возраста осталось очень мало фотографий.

На аватарках в социальных сетях у меня всегда стояли какие-то абстрактные картинки

С этого возраста я начала ходить к косметологам, которые делали мне чистки. Однажды я пролежала на кушетке полтора часа, вышла с процедуры, посмотрела на свое лицо и увидела, что прыщи мне давили просто до синяков. Я потом неделю ходила буквально с синими пятнами на лице.

Косметологи втюхивали мне дорогую косметику, от которой не было эффекта. А врачи потом сказали, что причиной воспалений может быть гастрит — чтобы его вылечить, я лежала в дневном стационаре, где мне кололи витамины и давали антибиотики. Всё тоже было впустую. Меня еще водили на физиотерапию, хотя сейчас я не уверена, что может быть какая-то физиотерапия от прыщей с доказанной эффективностью.

Плюс ко всему у меня был дарсонваль — такой приборчик, который дает ток и якобы расширяет сосуды там, куда им тычешь. Мне мама его дала без какой-либо рекомендации— вдруг поможет.

Еще мама жестко следила за соблюдением моей диеты: не давала есть сладкое и пить молоко. Не скрою, я чувствовала себя ущербной — сестре дарят шоколад, а мне нет, потому что нельзя.

Я тогда научилась втихаря есть сладости: после школы ходила в магазин, покупала шоколадку и съедала целую плитку за один раз

Мне кажется, именно с того момента у меня появилась привычка съедать очень много шоколада за очень короткое время. То есть я не умею его растягивать вообще, съедать пару кусочков за чаем.

Фантики от конфет я распрямляла и складывала в портфель между тетрадками, а потом, через месяц-полтора, выкидывала накопившееся. Причем выкидывала я их только в полное мусорное ведро — чтобы был предлог завязать пакет и сразу его вынести. Парадокс в том, что моему лицу стало лучше, когда я перестала делать процедуры и начала в каких-то огромных количествах есть вредную еду.

С буллингом из-за прыщей я не сталкивалась. Я никогда не была в школе на виду, многие меня в целом не замечали. Разумеется, я иногда ловила себя на мысли, что человек, с которым я общаюсь, смотрит мне не в глаза, а на «рог», который у меня с утра вылез. Было какое-то фоновое ощущение, что я некрасивая.

Но мне кажется, что я довольно рано словила дзен на этот счет — приняла как факт, что я не суперкрасивый человек

И решила, что нужно, наверное, с этим жить, а не пытаться исправить себя через боль и ограничения. Ну, если не получается решить проблему с кожей, что теперь сделать? Содрать ее с себя, что ли?

Сейчас понимаю, что «раздула» проблему именно мамина обеспокоенность. Если бы мне не говорили ежедневно, что у меня огромная проблема и с ней нужно срочно бороться, я бы и не воспринимала, наверное, прыщи как что-то фатальное. Впрочем, я все равно к этому пришла: мне просто надоело постоянно менять наволочки, тратиться на дорогую уходовую косметику, расстраиваться из-за каждого единичного прыща, понимая, что новые воспаления появляются еженедельно.

Проблемы с кожей перестали определять мою жизнь, когда я нашла себе друзей и поняла, что и с таким лицом в целом можно жить, коммуницировать, учиться. Друзья повысили фоновую уверенность в себе.

На пике проблем мне не хватало… равнодушия. В 2020 году, когда знаменитости стали выкладывать фото, где видно, что у них, как и у простых смертных, есть прыщи, я не поняла смысла этой акции.

Тот факт, что у всех нет ноги, не делает тот факт, что у тебя нет ноги, менее значимым

Пусть хоть каждый человек себе нарисует прыщи на лице — мне от этого легче не станет: они от этого не пропадут у меня. Мне кажется, что примирение с проблемой, какое-то достижение дзена должны идти исключительно изнутри. Тебе станет лучше, только когда ты сам поймешь, что можешь жить с высыпаниями и это может не особо влиять на качество твоей жизни.

«Немногие, думаю, сталкивались с ощущением, когда болит лицо»

Иван, 21 год

Я как-то ехал из школы на электричке и читал «Анну Каренину». Рядом со мной сидела ангельского вида бабуля, которая часто, я видел боковым зрением, на меня поглядывала. Сначала подумал, что ее умиляет мое увлечение литературой. Когда я встал, чтобы выходить, бабуля протянула мне записку. Помню, стою на перроне удивленный, разворачиваю этот листочек, читаю: «В аптеке: левомицетиновый спирт (протирать лицо), синтомициновая эмульсия (10%)…».

Проблемы с кожей начались у меня годам к четырнадцати. Могу сказать, что по мне это довольно сильно ударило. Пока у других парней ломался голос и грубели черты лица, у меня выражением пубертата служили прыщи.

Представьте комбинацию: писклявый голос, еще детские манеры и уже огромные прыщи

У меня не было, так скажем, коврового акне, когда на всем лице живого места нет, — вместо этого на лице стабильно пребывало 5–6 больших болезненных «подкожников», которые оставляли после себя заметные пятна. Когда подсыхали одни, как по часам начинали зреть другие.

Я ходил в городскую школу юного журналиста, где мы часто работали на камеру, снимали передачи для городского телевидения. Мои проблемы приходилось маскировать тональным кремом, и каждые сборы на съемки оборачивались истерикой.

Когда новые воспаления стали появляться чаще, примерно раз в два дня, мама отвела меня к косметологу. Там мне делали криомассаж, механическую чистку и инъекции озона под кожу — это всё стоило каких-то бешеных денег. Последние две процедуры были еще и очень болезненными. Вообще, мама понимала, что проблема есть и ее нужно решать, — известного многим бреда про дегтярное мыло и «хотюнчики» я не слышал. Правда, в силу своего характера мама не могла порой воздержаться от комментариев на предмет того, что моя кожа приносит семье убытки. Я чувствовал себя виноватым.

На этом фоне я принял максимально глупое подростковое решение — перестать есть

Было полное ощущение, что моя кожа реагирует воспалениями на всё, в чем есть калории. В старшей школе, отказавшись от завтрака и обеда и избрав гречку с кетчупом в качестве ужина, я заработал себе расстройство пищевого поведения. Прыщей из-за этого стало еще больше.

В 16 лет я пришел к дерматологу, мне прописали системные ретиноиды. Прыщи перестали лезть, но препарат настолько сушил кожу и слизистые, что я постоянно ходил с потрескавшимися губами (гигиеническая помада с этой проблемой не справлялась), часто шла кровь из носа. Но меня такой расклад устраивал — лишь бы не эти синие волдыри.

Прыщи — это огромный дискомфорт. Немногие, думаю, сталкивались с ощущением, когда болит лицо — для меня это до приема ретиноидов было обычным делом. Эта боль изводила, иногда случались прямо-таки приступы помешательства. Как только возникали болевые ощущения и становилось ясно, что, блин, лезет прыщ, я бежал к зеркалу, смотрел, где зреет новое воспаление, и сразу начинал его поддавливать.

Я понимал, что делаю себе хуже, но не мог иначе выразить ненависть к своему организму

Поврежденный участок я прижигал перекисью и наносил поверх цинковую пасту. Были случаи, когда я вскрывал прыщи бритвой, чтобы «опустошить» их. От подобных манипуляций пятна на моем лице остались до сих пор.

Дома — ладно, а вот в обществе с акне очень трудно существовать. Прыщи часто лопались, причем в самый неподходящий момент. Помню, выступал с докладом в школе, а учитель подошел ко мне, наклонился и прошептал, прервав на полуслове: «Ваня, у вас кровь, сходите в медкабинет обработать». Однажды прыщ вообще лопнул во время поцелуя, одного из первых. Он был над губой, и очень неловко было услышать: «Блин, что-то странное в рот попало». Больше мы не целовались, в общем.

Прыщи, скажу честно, в какой-то момент стали определять то, как я вижу мир и какое место себе в нем отвожу. Я стал чувствовать себя перманентно грязным, неопрятным, заразным. Наверное, навсегда в памяти отпечатался вопрос, который мне задала одногруппница уже в университете: «У тебя же нет подкожного клеща?» Я тогда перестал пить ретиноиды, и случился рецидив — состояние лица реально было печальным, окружающие стали меня сторониться. Будет неправильно сказать, что этот ее вопрос меня тогда обидел, нет — он ранил.

Я жил с ощущением, что плохо пахну и отталкивающе выгляжу, — и этим объяснял, что со мной в вузе мало кто общается

Я не знаю, могло ли общество как-то помочь мне в этой ситуации. Близкие друзья всегда говорили, что не замечают моих прыщей, убеждали, что высыпания не определяют меня как личность или романтический объект. Но множество дружеских слов поддержки никогда, так уж устроена психика, не перевесят в важности один-единственный неэтичный вопрос. Иногда хочется вернуться назад и убедить маму сразу идти, минуя косметологов, к дерматологу, чтобы проблема не обрела тех масштабов, которых она достигла в старшей школе и начале студенчества.

Иногда обидно вспоминать, как я корчился на кушетке во время чисток, слышал мерзкий хруст прыщей, смущенно смотрел на сальные капли на очках косметолога, оставшиеся от «выстрела» из выдавленного волдыря. Подобные процедуры отвратительны и прививают ненависть к себе. Лучше сразу таблетки. Да — сухие губы, да — иногда кровь из носа, да — бешеные чеки из аптеки ради того лишь, чтобы с лица ничего не текло. Зато можно быть уверенным в том, что сердобольная попутчица не сунет снова записку с «народным рецептом».

«Ну вот у тебя акне, попей гормональные препараты — и всё пройдет»

Елизавета, 21

Начиналось всё с мелких высыпаний в 13–14 лет, а годам к 15–16 это всё переросло в настоящее заболевание. Оно било по самооценке: я понимала, что человек с неидеальной кожей меньше нравится окружающим, в частности мальчикам. Я понимала, что воспаление, какая бы ни была у него природа, — это некрасиво. Так что я не могла себе позволить выйти хоть куда-то без макияжа.

Я смотрела на себя в зеркало и видела несчастного человека с высыпаниями на лбу, щеках и подбородке. У человека было в целом милое, красивое лицо, но воспаления мешали это увидеть. Я давила прыщи и чувствовала какое-то садистское удовлетворение, было очень больно, но успокаивало ощущение, что моя кожа прямо сейчас освобождается от чего-то скверного.

Когда прыщи активно начинают возникать на коже, вызывая ощущение безысходности, первое, что приходит на ум, — сделать со своим лицом хоть что-то, попробовать и народные средства, и советы из интернета.

Самое ужасное, что я делала, — умывалась дегтярным мылом. Сейчас я, как человек, который работал консультантом в крупном магазине косметики и парфюмерии, понимаю, что это средство просто убивало микробиом кожи. Вместе с ним начала использовать аптечные растворы, в которых, как сейчас очевидно, было 90% спирта и дай бог 2 капли салициловой кислоты. Вообще, все ядреные средства, на которых крупно написано «против акне», — чаще всего какая-то непонятная субстанция, которую вообще ни на лицо, ни на другие части тела лучше не наносить.

Вместо всех этих экспериментов, конечно же, надо было идти к врачу

Но я медлила, почему-то не могла сказать маме, что хочу показаться специалисту, ждала, пока она сама предложит и перестанет относиться к происходящему с пугающим спокойствием. Я чувствовала себя покинутой. На мою проблему родители не обращали внимания, пока всё не дошло до критической точки, когда в мои 16 лет акне приобрело тяжелую форму.

Перед тем как я попала к косметологу, меня наблюдал гинеколог, который без предварительных исследований прописал мне принимать от прыщей оральные контрацептивы. Это типичная история для девочек с такой проблемой — врач смотрит, говорит: «Ну вот у тебя акне, попей гормональные препараты — и всё пройдет». А тебе 17 лет, ты не ведешь половую жизнь, и вообще не факт, что у тебя есть какие-то проблемы с гормонами, тебе их, как правило, просто так назначают.

Я пропила, по-моему, два или три курса КОК и просто ужасно себя от них чувствовала. Менструальный цикл был просто в хлам сбит: месячные стали приходить внезапно, без какой-либо закономерности. При этом в первый месяц приема таблеток выделения шли просто каждый день. Врач, наблюдавший меня после, сказал, что решение с контрацептивами было большой ошибкой — они могут просто убить репродуктивную систему. Я сдала анализы, которые были очень плохие, указывали на нарушение работы печени.

Когда история с КОК закончилась, я стала использовать мази с местными ретиноидами — они мне и помогли

Причем ситуация в первые месяцы на ретиноидах всегда ухудшается — об этом врачи предупреждают. Но на второй месяц прогресс пошел, лицу стало лучше. Чтобы понимать, что я на верном пути, я раз в две недели фотографировала свое лицо, а потом смотрела на то, как оно меняется — на ежедневной основе прогресс заметить труднее: взгляд замыливается.

Благодаря своему опыту я автоматически проникаюсь сочувствием ко всем людям, у которых акне, меня напрямую трогает их проблема. В общении с такими людьми важно не переходить грань, не быть бестактным. Надо понимать, что человеку с акне не нужно, чтобы на его лице делали дополнительный акцент и привлекали к нему дополнительное внимание, даже с дружелюбным посылом. Если человек захочет об этом поговорить, он скажет об этом сам.

История с акне однозначно повлияла на мой выбор первого места работы. Пока я лечила кожу, увлеклась бьюти-блогами про косметику, стала разбираться в уходовых и декоративных средствах. Всё это побудило устроиться консультантом в магазин косметики и парфюмерии, где я работала долгое время. Понятно, что многие мои коллеги зарабатывали на процентах с продажи отдельных брендов, но я всегда была на стороне клиента, особенно если у него были явные проблемы. Это по-человечески — помочь ему, вместо того чтобы впихнуть непонятную банку и пойти дальше со своим процентом, но с запятнанной совестью.

«Приходилось выпивать рюмку, чтобы вытерпеть эту боль»

Ульяна, 19 лет

В 16 лет у меня началась невыносимая боль на лице: к нему было невозможно прикоснуться, нельзя было без слез умыться, нанести макияж. Приходилось перед сном подыскивать позы, в которых подушка не давит на прыщи, — иначе боль не даст уснуть. Даже объятия с людьми иногда превращались в мучения: если обнимаешься с высоким человеком, часто случайно прикладываешься лицом к его плечу или груди — это тоже вызывает болезненные ощущения.

Я могла бы гораздо раньше решить эту проблему, если бы родители отнеслись к ней серьезно. Мама говорила, что к врачу необходимости идти нет: у нее самой были такие проблемы вплоть до 30 лет, никакое лечение не помогало, спасли только роды. Отношение к акне мама изменила, только когда увидела на моем лице рубцы и пустоты. Она испугалась, сказала: «Наверное, это уже что-то не очень хорошее, давай-ка попробуем хоть что-нибудь сделать».

Сначала были чистки у косметолога. Это, наверное, худшее, на что может решиться подросток с акне: прыщей и шрамов становится только больше, терпишь нереальную боль. С каждой процедуры я выходила с истерикой. Косметолог, к которой я постоянно ходила, даже держала для меня специальную настойку: приходилось выпивать рюмку, чтобы лечь на кушетку и вытерпеть эту боль.

Мы пошли к дерматологу. Тот посмотрел на мое лицо и сказал, что не поможет ничего, кроме системных ретиноидов. Между тем находились люди, которые себя считали в моей проблеме большими экспертами, чем дерматолог.

Одна женщина советовала взять кровь из вены и закачать ее в ягодицу — это, мол, как-то перезапустит иммунитет

Предлагалось пойти в поликлинику и попросить любую медсестру провести эту процедуру. Женщина утверждала, что, хоть таких манипуляций сейчас не проводят, каждая медсестра помнит, как это делали раньше, и без проблем поможет.

Другая женщина вообще предлагала развести в воде какое то моющее средство, которое в хозяйственных магазинах продают в виде таблеток. Говорила, что этим раствором нужно промочить лицо и смыть его через 10 минут — вдруг поможет.

Сильно раздражали слова, которыми описывали мою проблему близкие, повышали, скажем так, градус паранойи. У людей старше 40 есть для больших прыщей странное, жуткое название — «рог». Вот эти «рога» я настолько ненавидела, что давила их. Потом я прочитала в интернете, что делать так ни в коем случае нельзя. Мне было настолько на постоянной основе физически больно от воспалений, что я очень скоро отвадила себя от того, чтобы вообще касаться лица.

Вокруг проблемной кожи у меня сложился образ жизни. Почти каждое действие шло от того, чтобы, не дай бог, не потрогать лицо, не прислониться к чему-то грязному, не съесть чего-то вредного.

Конечно, неприятно, когда общаешься с малознакомым человеком и замечаешь, что смотрит он не в глаза, а на прыщи. Но для меня акне было личной проблемой: от своего организма я натерпелась гораздо больше, чем от общества. Я работала над принятием того, что не виновата в своих акне, и лечила прыщи, чтобы избавиться от боли, а не чтобы стать красивой. Я и так красивая, мне и так это говорили и говорят семья, друзья и мальчики.

«Сводить причины акне к гормонам нет никакого смысла»

Наталия Сирмайс, врач-дерматовенеролог

С акне в целом сталкивается около 80% людей. Есть разработанные схемы борьбы с этой проблемой, эффективные в большинстве случаев. Но есть также и отдельные виды акне, которые лечатся не так просто. Скажу больше, ко мне приходили пациенты, которые очень много времени и денег потратили на лечение, но столкнулись с рецидивом и ни с того ни с сего вернулись к тому, с чего начинали — неконтролируемым воспалениям и дискомфорту. В общем, есть акне, которое живет своей жизнью и появляется в вашей тогда, когда ему этого захочется.

Глобально врачи подразделяют акне на три простые формы:

1. Легкую.
2. Средне-тяжелую.
3. Тяжелую.

Форма акне зависит от силы воспалений и уровня дискомфорта, который причиняют воспаления. Например, тяжелая форма акне — это уже не косметические несовершенства, а структурные изменения в коже, выраженные образованием узлов, кист, рубцов. Есть, конечно, врачи, которые принимаются буквально считать воспаления на лице пациента и исходя из количества прыщей делать выводы, — на мой взгляд, это глупо.

Раньше самой распространенной рекомендацией по лечению акне была диета: у некоторых врачей пациенты чуть ли не голодали. Сейчас большинство врачей от этого отказались.

В хороших центрах диеты не назначают сразу — сначала смотрят анализы и проводят исследования на предмет наличия у пациента чувствительности к тем или иным продуктам. Наука говорит о том, что у многих людей действительно есть повышенная чувствительность к молоку и молочным продуктам (особенно обезжиренным) и еде с высоким гликемическим индексом — жирному, сладкому, мучному, фастфуду и газировкам. Так что сейчас строгие диеты назначаются только пациентам с подобными особенностями, подтвержденными анализами. Для остальных пациентов есть лишь рекомендация — питаться более или менее правильно, готовить дома, реже позволять себе жирное и сладкое.

История про то, что прыщи имеют «шаг» в две недели, не имеет ничего общего с правдой. Если есть чувствительность к продуктам с высоким гликемическим индексом — обсыпает уже через 2–4 часа после булочки или газировки.

Если прием вредной пищи был перед сном, то пациент обнаруживает результат наутро

Но, как мы понимаем, зачастую суть дела вовсе не в еде. Порой акне — результат плохой гигиены. Самая распространенная ошибка в том, что в течение дня мы слишком часто трогаем свое лицо. Причем зачастую даже не замечаем, как это делаем.

Еще одна неочевидная вещь — влияние телефона, а точнее, того, что мы его не обрабатываем. У пациентов с таким генезисом проблемы можно заметить, что акне сильнее с той стороны лица, к которой они прикладывают телефон во время звонка.

Еще пациенту с акне важно правильно подбирать тональный крем. Макияж можно наносить — это не противопоказано. Но есть тоналки, которые ни у кого ничего не вызывают, а есть те, которые у конкретного человека могут вызывать закупорку пор и спровоцировать обострение акне с образованием микрокомедонов. Чтобы этого не было, лучше использовать средства из специальных серий, например тинты — они и тонируют, и матируют, хотя по сути представляют собой оттеночные флюиды.

Главный миф, который почему-то до сих пор существует, — что прыщи пропадают с началом половой жизни. У нас до сих пор некоторые профессора говорят о том, что подобная взаимосвязь существует, но я с ними не согласна.

Откуда это пошло? Раньше начало половой жизни часто приходилось на окончание переходного возраста и гормональной перестройки, что у многих сопровождается и улучшением состояния кожи.

Люди замечали это и думали, что секс — лекарство от прыщей. Сейчас ясно, что это не так

У меня есть пациенты, у которых прыщи — непрекращающаяся история: они начались в подростковом возрасте и остались с ними во взрослой жизни. Есть те, кто приходят за помощью в тридцать лет, когда гормоны уже не скачут. Даже многодетные мамы ни с того ни с сего сталкиваются с акне.

Так что сводить причины акне к гормонам нет никакого смысла, порой это даже губительно. Под влиянием подобного убеждения многим девушкам раньше в качестве лекарства назначались оральные контрацептивы. Это било по репродуктивной системе, нарушало менструальный цикл, а проблему с прыщами не решало — только купировало проявления.

После рассказов про действительно опасные КОК многие пациенты боятся принимать системные ретиноиды. Более того, некоторые врачи к ним скептически относятся — рассказывают какие-то страшилки и запугивают всячески. Тем временем это единственный препарат, разработанный специально для лечения акне, и один из основных методов лечения средне-тяжелой степени угревой болезни.

Удивляет, когда системные ретиноиды считают злом, а вот народной медицине и устаревшим методам доверяют

У меня даже была пациентка, которая до встречи со мной следовала совету лечить прыщи уринотерапией: делала примочки на лицо и пила в лечебных целях мочу. Другие пациенты делились опытом аутогемотерапии — процедур, при которых из вены берется кровь и вводится в ягодицу. Некоторым это действительно стимулирует иммунную систему, и прыщей становится меньше, но это не лечение, а борьба с проявлениями болезни. Причем борьба очень странная: нет ни одного научного доказательства эффективности этой процедуры.

Еще есть черта у людей — мазать на лицо всё, что щиплет: мол, если щиплет, то помогает. Начиная с зубной пасты, заканчивая аптечными настойками. У меня была пациентка, которой бабушка рекомендовала спиртовой настойкой из чистотела выводить прыщи. Девочка выводила — наделала себе рубцов.

Еще распространенный совет, который получали многие мои пациенты, — умываться дегтярным мылом. Разумеется, на первых порах может показаться, что лицу становится лучше. На деле же дегтярное мыло усугубляет проблему, потому что это щелочное средство, которое пересушивает кожу. Нам кажется, что пересушивание жирной кожи дает положительный эффект. А вот нашей коже так не кажется: пересушивание провоцирует усиленную выработку кожного сала. То есть замкнутый круг получается: мы пересушиваем, чтобы убрать жирность, а кожа самоувлажняется, чтобы не пересушиться, — и подвижек к реальному решению проблемы никаких.

Многие к тому же считают, что лицо с акне надо на солнце летом держать, чтобы лучше стало

Солнце действительно сушит — прыщики подсыхают, а потом возникает гиперкератоз, состояние, при котором клетки эпидермиса неправильно отшелушиваются — это провоцирует обострение акне. У этого интуитивного метода есть еще крайность — походы в солярии. Товарищи вроде как купируют акне, но при этом получают себе рак кожи. Ну такая себе история.

В общем, есть еще много-много мнимых эффектов и странных советов. Нам хочется верить в чудеса — что прыщи дегтярным мылом можно отмыть или солнцем иссушить навсегда. Но так как чудес нет, мы должны чудеса делать своими руками. Поэтому я, как врач, рекомендую акне лечить, а не купировать подобными средствами и методами.

Плохо, что сейчас про подобные «чудеса» много пишется в социальных сетях. Из-за блогеров, называющих себя врачами и экспертами по борьбе с прыщами, сейчас растет процент людей, которые страдают от тяжелых форм акне. К сожалению, люди страдают от авторских методик, а врачи разгребают последствия «лечения», подсказанного в интернете.

Несколько лет назад была так называемая акция «мода на акне», когда звезды публиковали фото с проявлениями акне. Суть — «я не стесняюсь себя, я люблю себя такую, какая я есть».

Это никому не помогло: мы сами себе не нравимся с прыщами на лице

Именно поэтому мы хотим от них избавиться, именно поэтому иногда расковыриваем их. Так что я не думаю, что общество может честно принять для себя то, что акне есть у всех.

Общество может проблему игнорировать, но это тоже не очень хорошо. Послушать некоторых бабушек и мам, так акне вообще раньше не было, никто от него не страдал. Разумеется, это не так и хорошо, что этому стало уделяться больше внимания. Если мы посмотрим на взрослое поколение, то в его числе очень много людей с испещренным рубцами лицом. Понятное дело, что лечить акне раньше было труднее: ограничивались в основном спиртовыми «болтушками». У нас так мозг устроен, что всё плохое забывается, всё хорошее остается. Тот, кто страдал от тяжелых форм акне в прошлом веке, никогда не скажет, что акне ни у кого не было. А тот, кто с этой проблемой столкнулся по касательной, в подростковый период, разумеется, скажет, что от прыщей тяжело не страдали, все переждали переходный возраст и выросли красивыми. Таких людей статистически большинство, отсюда и обесценивание, и советы про дегтярное мыло.

Акне — не выдумка современных дерматологов. Проблема существовала всегда, и акне подробно описывали уже в XVIII веке. Есть даже портреты людей с изъянами кожи, самый известный пример — «Портрет старика с внуком», там изображен мужчина с розацеа — похожим на акне заболеванием кожи. Таких примеров немного, потому что за портреты художникам платили, а заказчик хотел видеть себя идеальным. Так что прыщей на старинных полотнах почти не увидеть, хотя нет сомнения, что они были у всех и всегда.

Так что если вы мама подростка и видите, что у ребенка проблемы с кожей, лучше сразу показать его дерматологу. Не стоит бояться и игнорировать проблему: чем раньше акне купировать, тем меньше будет шансов, что оно обретет тяжелые формы. Этой оперативностью сбережете ребенку нервы — все-таки прыщи служат частым поводом для переживаний и формирования комплексов.

Иллюстрация: Vectorium / Shutterstock / Fotodom