Студент из Берлина Лукас Латц учился в СПбГУ. Весной он взял интервью у активистов, которые выступают против строительства горно-обогатительного комбината. В июне его отчислили из вуза и запретили въезд в Россию. Лукас рассказал «Мелу», думал ли он, что всё так закончится.
Почему вы приехали в Россию?
Я учусь в магистратуре Института восточноевропейских исследований Свободного университета Берлина на социолога и интересуюсь тем, как живётся в авторитарных государствах. Поэтому решил поехать на год учиться в Россию, чтобы провести наблюдения и увидеть всё своими глазами.
Впервые приехал в Россию в прошлом году, в сентябре. У моего университета есть партнёрство с вузами только в трёх российских городах — в Москве, Санкт-Петербурге и Казани. Я выбрал Санкт-Петербург. Это столица гражданского общества России: здесь много разных некоммерческих негосударственных движений. Мне показалось, что культурная жизнь здесь богаче, чем в других городах. К тому же в Петербурге дешевле, я едва бы мог позволить себе прожить в Москве целый год.
Вы тогда знали, что будете писать об экологических активистах, которые настроены против государственной власти?
Когда я приехал в Россию, я ещё не знал, по какой конкретно теме буду писать магистерскую диссертацию. Я изучаю русский язык в общей сложности три года, но в сентябре владел им ещё довольно слабо, так что сначала мне нужно было заниматься языком.
В конце первого семестра я стал изучать русскоязычную социологическую литературу о гражданском обществе. Увидел, что про экологические движения в России пишут очень мало. Насколько я понял, социологам эта тема раньше была не очень интересна. Но, читая СМИ, я подумал, что сейчас это уже не так. Решил писать про то, как в России работают экологические движения.
В феврале и марте этого года я отправился в большое путешествие, был в пути примерно семь недель: из Санкт-Петербурга поехал в Москву, Ярославль, Екатеринбург, Челябинск, Красноярск и на Байкал. В этом путешествии я решил, что буду писать исключительно про экологическое движение «Стоп ГОК» из Челябинска (движение выступает против строительства Томинского горно-обогатительного комбината. — Прим. ред.).
Почему именно о нём?
Мне показалось, что его история типична для России. Сначала я читал об этом движении в СМИ, отмечал имена разных людей, у которых чаще всего брали интервью, писал им и договаривался о встрече. Представлялся социологом и журналистом, потому что у меня есть связи с немецкими СМИ.
Я решил, что людям интереснее разговаривать с человеком, который сразу напишет о них статью, чем с социологом, который, возможно, только через год напишет маленькую книгу.
Но в первую очередь эти интервью, конечно, были в учебных целях. Люди из этого движения — волонтёры, в будни им надо работать, поэтому мы встречались обычно по выходным в каких-то кафе. Я записывал всё на диктофон, чтобы потом расшифровать беседы.
Люди не относились к вам с подозрением?
Часто казалось, что люди мне не доверяют. Я спросил об этом у знакомой, с которой тогда часто общался. Она объяснила, что у активистов из Челябинска много плохого опыта: они не знают, придёт к ним обычный человек, как я, или провокатор.
Мне рассказали, что однажды такой провокатор уговорил активиста поджигать мусор на стройке ГОКа. Потом этот человек за поджог сидел в СИЗО шесть месяцев. Но люди, с которыми я общался, в принципе не боялись властей. Те, кто получал угрозы, уже не участвовали в движении. С ними я не смог пообщаться.
В конце апреля я опубликовал в немецкой газете текст о своей поездке в Челябинск. Через месяц, 28 мая, ко мне в общежитие пришли двое полицейских
В течение двух часов они меня допрашивали. Составили протокол и сказали, что я злоупотреблял своей визой (то есть использовал учебную визу с рабочими целями, а это запрещено. — Прим. ред.). Они сказали, что как студенту мне запрещено работать и брать интервью.
Как полицейские вас нашли?
У меня есть разные теории, как они меня нашли. Когда в немецкой газете вышла моя статья, один из активистов, о которых я писал, выложил пост. На него в России заведено уголовное дело, и он написал, что этим заинтересовались немецкие СМИ. Без всяких сомнений, за ним [этим активистом] наблюдают специальные службы. Возможно, после этого поста они и обратили на меня внимание.
После того как ко мне пришла полиция, я узнал, что какая-то государственная структура запросила в СПбГУ мои личные данные и информацию о моём зачислении. В университете мне намекнули, что это могло произойти из-за моего интереса к политике.
Вы ждали, что за этот интерес к политике вас могут исключить из вуза?
Я понимал, что еду в авторитарное государство и что со мной может такое произойти. Я знал, что университет может меня легко отчислить, если захочет. Государство часто действует беспредельным способом. Поэтому всегда, когда я занимался делами, которые не очень государству нравятся, например наблюдал за несанкционированными митингами, я проверял риски. Узнавал, что со мной может произойти, куда меня могут увезти.
Я понимал, что это [такая деятельность] не всегда для меня безопасно. Но я знал, что на практике никогда из вуза по такой причине не отчисляли и, если такое произойдёт, это будет беспредел. Но беспредел часто случается в России. Даже если просто говоришь с прохожими на улице, читаешь газеты, каждый день находятся события, о которых люди мне говорят: «Разве это не беспредел?»
Что вы делали после отчисления из СПбГУ?
Сейчас я вернулся домой, а неделю назад получил письмо от юриста НКО «Гражданский контроль» из Санкт-Петербурга. Она прислала мне ссылку на сайт МВД, где можно ввести свои данные и проверить, если ли у человека запрет на въезд. Я проверил: там было написано, что имеются основания для неразрешения въезда в РФ на пять лет. Но конкретно какое основание, не знаю. Юрист отправила запрос в МВД, чтобы узнать об этом подробнее.
Сейчас я собираюсь дописывать диссертацию, для которой проводил интервью в России. Она пока не готова. Сейчас как раз расшифровываю интервью с волонтёрами из Челябинска. Защищать, наверное, буду осенью.
Фото: страница Лукаса Латца на Facebook
