В республиках Северного Кавказа, в частности, в Дагестане, традиции и устои всегда были на первом месте. Но касается ли это образования и так ли сильно отличаются дагестанские школы от школ других российских регионов? О том, как устроены школы в Дагестане и в чём главная проблема местного образования, рассказывает Юлия Сугуева.
Дагестан — самая многонациональная республика России. И хотя процесс русификации начался ещё в XIX веке после завоевания Российской империей, до середины XX не было языка, который имел бы статус лингва франка на территории всей республики. Уже после революции в рамках программы всеобщего образования в Дагестане начали повсеместно открывать школы, куда направляли русских учителей из центральных регионов. Так постепенно в дагестанских городах русский стал языком межнационального общения.
«Мои первые ученики — сельские дети — знали только родную аварскую речь. Сначала я работала с дошколятами, учила их русскому языку, а потом с первоклашками. Тогда в начальных классах обучение проходило на родном языке, а русский был как предмет, каждый день проводили один или два урока. Я подучила аварский за это время, до сих пор помню некоторые слова», — вспоминает работу в селе Ипута Андалалского района (ныне село Бетти-Мохк Ножай-Юртовского района Чечни) бывшая учительница начальных классов Нина Магомедова, приехавшая в Дагестан в 1952 году. Из маленькой Ипуты Нина Егоровна переехала в крупный районный центр — село Дылым Казбековского района, где проработала шесть лет и уже вела все предметы на русском языке. В селе был детский сад и дети успевали подучить русский язык к школе. «Детей в сельских классах было немного, работалось легко, а вот в городе Избербаше, куда мы с мужем перебрались в 1960-м, классы были переполнены, по 35-40 человек», — рассказывает Нина Егоровна.
За 60 лет ситуация с перегруженностью городских школ мало изменилась, особенно это касается учебных заведений столицы Дагестана.
В Махачкале насчитывается 62 общеобразовательные школы, из них 11 преобразованы в гимназии и лицеи
Школьники учатся в две смены, шесть дней в неделю, в старших классах по шесть-семь уроков. В классе в среднем 30-35 учеников, а в начальных иногда переваливает за 40. Население города, в том числе и за счёт переселенцев из сёл, растёт слишком быстро и учебных заведений на всех не хватает. «Возьмём, например, посёлок Семендер, который административно принадлежит Махачкале, но расположен в 10 километрах от неё. Своей школы там до прошлого года не было и дети ехали за 15 километров до ближайшей школы. Автобусов нет, так что добирались на редких маршрутках, попутках, пешком в любую погоду. В новой семендеровской школе набралось 19 первых классов. А таких посёлков несколько. От того-то и в нашей школе учатся более 2000 детей, хотя она рассчитана на 900», — рассказывает П. О., учительница иностранного языка одной из махачкалинских школ (как зачастую это бывает на Северном Кавказе при общении с прессой, она попросила не называть её имени).
В сёлах школы, напротив, малокомплектные. Среднее наполнение классов — семь-десять человек. Всего в школе может учиться от 70 до 150 человек, в крупных сёлах бывает и более 200 учеников. «Плюсом малочисленных классов я считаю то, что дети как на ладони. Тем более если село маленькое. Значит, родители и учителя друг друга хорошо знают, легче обеспечить контроль. И на всех учеников хватает времени. Но есть и минусы. Когда в классе всего шесть-семь учеников, среди них мало активных детей. Иногда выбрать кого-нибудь для участия в олимпиаде становится проблемой», — говорит Сияна Кушиева, учительница родного языка и КТНД (Культура и традиции народов Дагестана) в селении Унчукатль Лакского района.
Школа и религия
Единообразной школьной формы в дагестанских школах нет, но за тем, чтобы ученики носили белый верх и тёмный низ, следят строго. В горной местности девочки нередко носят платки, но это распространено не во всех районах. Ситуация разнится от села к селу: где-то все ученицы с первого класса носят закрытые хиджабы, где-то ограничиваются косынками или не носят платков вовсе. «В нашем селении практически все в платках. Но никому это не навязывается. Нет претензий ни к тем, кто в платке, ни к тем, кто без платка», — говорит учитель начальных классов в селе Джирабачи Кайтагского района Раджаб Раджабов.
В городских школах численность девочек в хиджабах тоже постепенно растёт. Школьные администрации это не приветствуют, но обычно и не запрещают. «Мы научились не обращать внимания на то, что некоторые школьницы ходят в платках. Были прецеденты — убийства директоров, которые запрещали девочкам ходить на учёбу в платках.
Это такая новая специфика. Теперь в школах есть соблюдающие мусульмане, и приходится лавировать, чтобы не задеть ничьих чувств
Порой сложности возникают и с родителями учеников. Например, по предмету Основы мировых религиозных культур и светской этики (ОРКСЭ) мы уговариваем делать выбор в пользу светской этики или истории мировых культур, чтобы дети имели представление о других религиях. Не все и не всегда соглашаются. Был родитель, который требовал для своего ребёнка модуль по исламу, и это его право, но узнав, кто будет вести, совершенно серьёзно заявил, что купит мне хиджаб. Бывает, придут и начинают качать — чтобы девочки от мальчиков учились отдельно, чтобы их девочки не посещали уроки физкультуры», — рассказывает П.О.
Впрочем, уроки физкультуры не в почёте и у нерелигиозных школьников. Её часто прогуливают, особенно если это последний урок. Нередки случаи, когда дети просто «покупают» справки, чтобы освободиться от посещения физкультуры. «В основном уроки физры в Дагестане проходят по упрощенной схеме, так как в большинстве школ нет инвентаря. Поэтому совершенно не нужно было увеличивать количество уроков до трёх в неделю. Всесторонним физическим развитием школьников на этих уроках не занимаются. Для этого есть спортивные кружки вне школы, которые наши ребята активно посещают», — рассказывает учительница русского языка и литературы махачкалинской школы Ж.Н. (также просила не упоминать имени).
Сельские дети, в основном мальчики, тоже отдают предпочтение внешкольным занятиям спортом. Обычно это борьба или бокс. Намного реже лёгкая атлетика — почему-то многие дагестанские мальчики не считают этот вид спорта мужским.
ЕГЭ
Часто сельские школы сталкиваются с проблемой нехватки учителей. Мало находится желающих работать в аулах. Те, кто после школы уехали и поступили в вузы, обычно не возвращаются по окончанию учёбы и остаются в городах. «В нашем селе давно уже нет учителя иностранного языка. В прошлом году вроде нашли, так он проработал две недели и уволился: зарплата маленькая, а работа нелёгкая. Меж тем часы уроков иностранных языков увеличили, ЕГЭ по английскому будет обязательным. Я не знаю, как наши школьники будут его сдавать», — говорит Раджабов.
Кстати, именно с дагестанскими сельскими школами было связано явление, получившее название ЕГЭ-туризм. Ученики городских школ, в том числе и из других регионов, незадолго до сдачи экзаменов переводились в сельские школы Дагестана, где контроль за ходом ЕГЭ был не таким строгим: можно было воспользоваться шпаргалками и мобильными телефонами или вынести экзаменационные работы из кабинета.
«Лавочку с выездом в сельскую местность прикрыли. Раньше было и такое, что учителя выезжали в сёла и писали работы за школьников. Контроль очень строгий. Конечно, ситуация с внедрением камер, отслеживанием, передачей материала в Москву несколько нагнетает обстановку, но и заставляет подтягиваться.
В целом дагестанская школа вышла на более высокий уровень именно благодаря Единому государственному экзамену и тем страхом, который возникает вокруг него
Дети стали заниматься с репетиторами. И это даёт хорошие результаты. Уровень подготовки с репетитором если и хуже общероссийского, то уже ненамного. В репетиторстве не вижу ничего зазорного, это практикуют по всей России, все одиннадцатиклассники теперь занимаются вне школы, чтобы сдать ЕГЭ», — говорит Ж.Н.
В городе занятия с репетитором стоят от 400-600 рублей за урок. В сёлах дети тоже занимаются дополнительно со своими учителями, но обычно на безвозмездной основе. «Каждый второй — или родственник, или близкий знакомый, поэтому у нас детей готовят бесплатно», — объясняет Раджабов.
Русский язык и родной язык
Несмотря на широкое распространение русского языка, в сельской местности Дагестана ещё остаются районы, где дошколята владеют лишь родной речью. Незнание русского приводит к тому, что сельским детям в целом сложнее усвоить школьную программу, поэтому учителям приходится, как и 60 лет назад, объяснять новый материал на национальном языке.
«Программа и без того сложная, а ребятам, только осваивающим русский язык, совсем тяжело справиться с такой нагрузкой. Мне кажется, для сельской местности нужно разработать отдельную программу, хотя бы для младших классов, или повсеместно построить детские сады, где детей можно будет подготовить к школе. Иначе и учителям тяжело, много сил уходит на то, чтобы объяснить тему.
Бывает потом и родители тебе звонят во внеурочное время, потому что сами не могут разобраться с заданиями. Хотя за счёт того и отношения более доверительные
Многие дети до 3-4 класса называют учителей мамой или папой на родном языке, особенно когда им что-то непонятно и они хотят расспросить», — считает Раджабов.
Национальные языки, а также предметы История Дагестана и Культура и традиции народов Дагестана (КТНД) входят в состав регионального компонента, который дагестанские школьники изучают наряду с общероссийской программой. С этими предметами не всё гладко как в городах, так и в аулах.
Сельские учителя жалуются на сокращение часов, отведённых на изучение родной речи, и нехватку учебников. В итоге знание родного языка сельскими детьми остаётся на уровне устного общения.
«Учебники устаревшие, чёрно-белые, скучные, но и их не хватает. В нашей библиотеке всего четыре книги. По КТНД учебники тоже довольно старые, но в сельской местности с этим лучше, потому что здесь сохранились какие-то традиции и обряды. У нас есть представление о горской культуре, нам это понятно и близко. Годекан, традиционная свадьба, праздник первой борозды, народные песни и танцы для сельских детей не абстрактные понятия. Во время праздников села или района школьники участвуют в праздничных мероприятиях, поют песни, танцуют в национальных костюмах. А в городе просто теория», — говорит Раджаб Раджабов.
В городских школах занятия по этим дисциплинам действительно проходят формально. Некоторые учителя по другим предметам в целом тоже не жалуют национальный компонент, особенно родной язык, и считают его преподавание в городе бесполезным. «Из-за регионального компонента страдают естественные науки, их урезают. При этом на родной язык дети ходят неохотно, чем старше — тем реже. Родители тоже говорят, что не видят смысла, так как у всех дагестанских языков есть очень разнящиеся диалекты, а в школе учат литературному. Да и деградируют родная речь в городах», — считает Ж. Н.
Ко всему прочему уроки родной речи в городских школах явно не предназначены для того, чтобы научить языку ребёнка с нулевым уровнем
Он просто находится среди людей, которые общаются на непонятном языке и при этом даже не пытаются помочь ему понять, о чём они говорят. Периодически учитель требует от всех повторять за ним слова, но попытки начинающего школьника передать гортанные звуки национального языка вызывают только хохот среди остальных учеников. Изучение других дисциплин регионального компонента обычно сводится к зубрёжке параграфов учебника.
«В моей школе КТНД преподавала завуч — грозная женщина, наводившая на нас, маленьких второклашек, страх. Видимо, настоящая история Дагестана её не устраивала и она любила привирать, заявляя, например, что дагестанцы никогда не воевали друг против друга, а имам Шамиль никогда не терпел поражений. Неудивительно, что некоторые не самые способные ученики довольно поздно узнавали, что вообще-то живут в Российской Федерации. Потому что в своё время Шамиля всё-таки пленили, — вспоминает бывший ученик махачкалинской школы Даниял. — А историю Дагестана преподавали два года в старших классах по унылому учебнику, написанному корявым языком. В общем, ни культуры, ни любви к истории Дагестана в школе не прививали, скорее наоборот».
