Наше детство прошло среди ржавых горок и заброшек, которые мы силой воображения превращали в пиратские корабли и загадочные подземелья. Рассказываем истории, подслушанные во дворах девяностых и нулевых, и обсуждаем их с архитектурным бюро, которое занималось благоустройством жилого комплекса «Монблан» от «Галс-Девелопмент».
«Солнышко» — адское изобретение советских инженеров
Вера
В шестом-седьмом классе у меня, видимо, было не очень много мозгов. К тому же подъехала первая влюбленность, передавив по пути только проклюнувшиеся ростки сознательности. Короче, мне нравился мальчик, и я очень хотела понравиться ему в ответ.
У этого мальчика во дворе стояли качели «Солнышко», адское изобретение советских инженеров, объяснить устройство которого на словах человеку, который его никогда не видел, довольно тяжело. «Солнышко» выглядело как здоровая круглая конструкция, внутри которой были расположены два сиденья. Думаю, архитекторы предполагали, что человек, который это «Солнышко» раскачивает, будет стоять снаружи, а качели никогда не будут делать полный оборот вокруг своей оси. Дети, которые эти качели облюбовали, конечно, посчитали иначе.
Крутящий Солнышко вставал прямо посередине двух сидений и ногами раскачивал качели до полного оборота — так, что в какой-то момент все сидящие оказывались в положении головой к земле. Выдержать такую тошниловку — тоже дело не из простых, и это заслуживало уважения: не каждая девица была готова подвергнуть себя этой пытке.
Мой возлюбленный был Крутящим Солнышко: в школьной иерархии он стоял даже выше, чем отличница, которая дает списывать домашку. Количество оборотов, которые он мог сделать за один подход, доходило до 20. Конечно, я считала, что именно я должна стать тем пассажиром, который выдержит все 20, — и действительно стойко их терпела. Но для того, чтобы по-настоящему заслужить уважение и внимание возлюбленного, как мне казалось, этого было недостаточно. Обычно Крутящими становились только мальчики — это считалось исключительно мужским делом. И я решила, что должна стать первой Крутящей-девочкой — тогда-то мальчишка точно окажется у меня в кармане. В общем, сначала я попробовала покрутить «Солнышко» соло, и когда — к единодушному удивлению собравшихся — у меня получилось, начала брать на борт пассажиров.
В итоге история существования «Солнышка» закончилась тем, что один из Крутящих разбил себе на нем голову: не очень сильно, но на лбу у него еще долго красовалась кровящая царапина. «Солнышко» было решено убрать. Все, конечно, были этим решением раздавлены и на площадку ходить перестали. Это ощущалось как конец какой-то очень важной эпохи.
А я заслужила уважение одноклассников, но не внимание Того Самого Мальчишки. Ну ничего — спустя еще несколько классов я добилась своего, и мы поцеловались во время игры в «бутылочку» на очередной тусовке одноклассников у него дома. Оказалось, что целуется он так себе, и интерес пропал.
Ирина Чебаненко, архитектор, управляющий партнер архитектурного бюро SCAPE
В этой истории интереснее всего, что после того, как опасные качели убрали, площадка вообще перестала быть интересной для детей: пропало чувство риска, адреналина. Его очень важно сохранять при проектировании игровых пространств, но сделать этот фактор риска контролируемым. «Мягкие» площадки, в которых этого риска нет совсем ни в каком виде, не развивают у ребенка бдительность.
Конечно, описанные качели, в которых ребенок оказывается головой вниз, безусловно, опасны, им нет места на детской площадке. Но совсем от всего на свете страховать ребенка тоже неправильно. Внутри территории ЖК «Монблан» мы спроектировали настоящую альпийскую долину. С тропами, холмами и камнями. Детская площадка для самых маленьких оборудована тоннелем, безопасными качелями, песочницей, а фактор контролируемого риска задает скалодромный объект. На плейхабе для детей постарше этих факторов предусмотрено больше — они могут скатиться с крутой горки с вершины импровизированной горы или путешествовать между «вершинами» по «подвесному» мосту.
«Я был воспитан сталью и деревом, неровностями и сварочными швами»
Андрей
Примерно в середине девяностых у меня во дворе решили оборудовать несколько спортивных сооружений — по какому-то, видимо, генеральному плану, который вообще не учитывал текущей ситуации. А суть текущей ситуации заключалась в том, что денег не было ни у кого и ни на что. Тем более на какой-то там спорт в каких-то там дворах. Времена максимально обезжиренные — буквально еще градус-два вверх и начнется всеобщее поедание жмыха. Впрочем, у этой обезжиренности время от времени открывалась и обратная сторона — креативная. А нищая эта креативность формировала нас — подрастающих жителей относительно интеллигентного гетто.
Вот к примеру — управляющей компании (или как там это называлось в девяностых) нужно было построить площадку для игры в настольный теннис. Но столов при этом тупо нет — то есть буквально их вряд ли можно было тогда купить даже при наличии денег; ни о каких сетках или там резиновом покрытии речи, разумеется, вообще не шло. Но на помощь пришла смекалочка — и однажды, свежим июньским утром в нашем лысом, одной стороной уходящем в очистные пруды и железную дорогу дворе, появился Он.
Якобы теннисный стол. Изрядно порыжевший. Ни с какой стороны не ровный. Он был гораздо уже настоящего стола и сильно его короче. Посередине пролегал жирный незаживающий шрам заводской сварки. Стол, железными своими ногами вкопанный прямо в глину, торчал посреди изученного до мелочей Ничего и приглашал играть. И мы пришли, ибо выбора у нас не было. Потому что из летних городских активностей наш суровый нейборхуд мог предложить только Офицерский пруд, до которого сначала надо было полдня идти по территории Завода Черных Металлов, а потом еще лезть через бетонный забор, щедро и с любовью вымазанный по верхнему краю солдатским солидолом с янтарным отливом.
Вместо сетки мы использовали живущую рядом деревяху с неровными краями, которую крепили с обеих сторон кирпичами, что уменьшало и без того небольшую игровую поверхность. То, что мы тогда называли ракетками, современный теннисист побрезговал бы использовать даже для растопки мангала. Отскок был настолько непредсказуемым, насколько это вообще возможно — и все это держало игроков в максимальном тонусе. Этот стол в принципе воплощал все, что происходило тогда вокруг — бери, что дают и будь готов к неожиданностям.
Примерно через год, добравшись до более-менее нормального стола, я без всякой подготовки выиграл чемпионат пионерского лагеря и поехал побеждать соседний. И до последнего времени всякий случайный курортный поединок заканчивался уверенным разгромом, потому что я был готов. Потому что я был воспитан сталью и деревом, неровностями и сварочными швами, грязью, глиной и солдатским солидолом с янтарным отливом.
«Запах железа и ржавчины, который всегда оставался на руках»
Даша
В детстве я жила в маленьком городе у Черного моря, во дворе, окруженном девятиэтажками. Это были нулевые, смартфонов и соцсетей не было, поэтому мы с подругами проводили на улице очень много времени. При этом наш двор состоял из песка, трех железных качелей с деревянными сиденьями, с которых ты обязательно вставал либо с новой занозой, либо с царапиной от торчащего старого гвоздя, и одной ржавой горки, вечно раскаленной под жарким южным солнцем. Помню запах железа и ржавчины, который всегда оставался на руках после прогулок.
И всё это великолепие постоянно, каждое лето заново красили. Краска смешивалась с пылью от ковров, которые моя бабушка и наши соседи на этой площадке выбивали, выгорала на солнце, а потом сходила шершавой крошкой. Сейчас вспоминаю это и кажется, что это и есть русская хтонь.
Недавно я вернулась в родной город и побывала на этой площадке. На ней ничего не осталось — только дырки в земле на месте горки и качелей. Я вроде и рада, что эти уродливые железяки убрали. Но отчего-то и немного грустно.
Ирина Чебаненко, архитектор, управляющий партнер архитектурного бюро SCAPE
Для детей до 3 лет, конечно, важнее всего развивать мелкую моторику — и песок действительно может хорошо справиться с этой функцией. В наших проектах мы к песку еще добавляем разные фактурные поверхности, которые можно трогать и по которым можно карабкаться, пролезать сквозь них, перепрыгивать через кочки и играть в «пол — это лава».
Детям от 10 лет нужна уже своя среда, отдельная от пространств для малышей. Да и самим подросткам тусоваться с маленькими детьми невесело. Поэтому мы строим площадки для детей постарше в отдалении от мест, где играют малыши. Именно так устроен двор ЖК «Монблан».
У школьников уже другие поведенческие сценарии: им нужно много пространства для игр, общения и спорта. Раньше дети в поисках развлечений исследовали не предназначенные для них закоулки и объекты. Важно, чтобы на современных площадках для подростков было разнообразие: и места, где можно просто посидеть или полежать и пообщаться, и пространства для спортивных активностей.
«Мы строили „военные базы“ и обсуждали планы наступления на вражеские базы других пацанов с нашей улицы»
Коля
Мое детство прошло в военном городке с названием, больше похожим на аббревиатуру, — ДОС (что оно значит, я до сих пор не знаю), в Челябинской области под солнечным городом Чебаркуль. Городок можно было обойти минут за пятнадцать, так что все его просторы считались нашим двором для игр. Развлечения у нас были подходящими для детей военнослужащих. В подвалах и в заброшенных расформированных частях мы строили «военные базы»: тащили с ближайших помоек диваны, столы, стулья, обустраивали кабинет начальства и сидели там — обсуждали планы наступления на вражеские базы (других пацанов с нашей улицы).
В какой-то момент, ближе к третьему классу, во дворе сделали детскую площадку: одни качели, баскетбольное кольцо, горка и карусель, круглая такая, в которую садишься и руками крутишь за кольцо внутри карусели, похожее на штурвал. «Штурвал» этот почти сразу заварили, так что карусель стала лавочкой. На площадке мы почти время не проводили. Ну а зачем она, когда есть полигоны, части, подвалы, лес и озеро?
Ирина Чебаненко, архитектор, управляющий партнер архитектурного бюро SCAPE
В свои проекты мы всегда стараемся добавлять элемент игры, которая каждый раз может быть новой благодаря подключению воображения. Бывает такое, что во дворе ставят площадку в виде, допустим, пиратского корабля или Кремля московского. Но это одноразовый сценарий игры: второй раз ребенок туда уже не пойдет, ему не будет интересно играть в пиратов по кругу тысячу раз. Чем бесформеннее, абстрактнее объекты на площадке, тем больше сценариев ты можешь придумать: сегодня это корабль, а завтра площадка для сражения средневековых рыцарей.
Сейчас уже придумали очень много разного оборудования, которое развивает вестибулярный аппарат и на котором можно безопасно раскручиваться. Или разных сеток, по которым можно карабкаться: малыши до 5 лет такое особенно любят. У нас такая будет стоять в ЖК «Монблан» на Шлюзовой набережной в Замоскворечье. Мы ее расположили на площадке-пятнадцатиминутке: она небольшая, устроена так, чтобы на нее мог прийти малыш с мамой или няней и недолго поиграть. Для детей постарше там есть огромная горка-труба: ребенку помладше туда лезть будет страшно, а вот ребята постарше такое очень любят.
Элитный жилой комплекс «Монблан» на Шлюзовой набережной
Обложка и изображения в тексте: © коллажи «Мела»
Реклама. ООО «Специализированный застройщик «Галс-Шлюзовая» ИНН 9705211180, erid: 2W5zFHYdkBa
ВУЗ
Как живут и учатся студенты Школы управления СКОЛКОВО и кому стоит туда поступать. Самая свежая инфа из первых рук
ПОДРОСТКИ
6 приложений, придуманных школьниками, которые вам точно нужны. Найти друзей в кофейне, взять зонт напрокат, вписаться в командный спорт и не только
БЛОГИ
«Почему не пять?»: как мы ломаем детей на пути к идеалу
