«Сначала я думал, господи, какая же это пердь!»

Два года назад на тот момент главный редактор «Афиши» Александр Горбачёв уволился, чтобы поехать учиться журналистике по программе Fulbright в университет Миссури. В интервью «Мелу» он рассказал, чем отличается американский журфак от российского, что нужно знать при поступлении и почему американские студенты так много пьют.

«Если бы не жена, я заленился бы ехать в Америку»

На то, чтобы уехать учиться в Америку, у меня было несколько причин. Первая — профессиональная. Ближе к 30, когда я уже какое-то время проработал главредом «Афиши», появилось ощущение, что я достиг профессионального потолка. Да и накопилась психологическая усталость от каждодневной напряжённой работы. Журнал устраивал меня в том виде, в котором существовал, но нужно были идти вперёд, нужны были свежие идеи, а их у меня не появлялось. Требовался прыжок в неизвестность, которым и стала стажировка.

Второе — усталость от жизни в России, от социальной, политической повестки, которая очень давила. Хотелось выскочить из неё хоть на какое-то время.

Третье — тоска по ничем не обременённому поглощению знаний. Я скучал по учёбе, сидению в библиотеке, когда ты просто познаёшь и отвечаешь только за самого себя. Хотелось нового жизненного опыта, и было понятно, что настал последний момент, когда его можно получить. По крайней мере, в режиме стажировки в Америке за казённые деньги. После 30 по программе фулбрайт на магистерскую программу подавать уже нельзя. А вообще, всё состоялось благодаря моей жене, которая меня подтолкнула: без неё я бы точно заленился.

«Главный совет при поступлении — всё время улыбаться»

Узнав о моём желании поучиться в Америке, моя знакомая, Мария Липман, порекомендовала несколько журналистских стажировок — fellowships. Я подал документы в Гарвард, Стэнфорд, Мичиганский и Колумбийский университеты. Набор документов примерно одинаковый: резюме, три рекомендации. Ещё нужно было написать эссе про то, зачем тебе нужна эта стажировка в личном плане и с профессиональной точки зрения. Грубо говоря, что получит журналистика, если ты эту программу пройдёшь.

Впервые я попробовал поступить в 2012 году, но почти никуда не прошёл. Всё-таки стажировка, на которую я подавал, — для повышения квалификации, для состоявшихся журналистов. Я таким отчасти был в свои 28, но в Америке в это не очень верили.

Дело в том, что там гораздо более иерархизирована карьера. Если журналист становится даже простым редактором в 28 — это уже что-то исключительное

Случай Ильи Красильщика, который возглавил «Афишу», ведущий культурный журнал в России, в 21 год, — какая-то совершенно непознаваемая вещь для американцев.

Я поступил в Колумбийский, но там готовы были оплатить только само обучение. В общем, по финансовых причинам не получилось туда поехать. Потом я подал на программу фулбрайт — там те же требования, но это более академическая программа. А журналистика — супернеакадемическая специальность, и я не думал, что из этого что-то получится.

Подал заявку — поступление прошло безболезненно. Для подачи заявки у меня всё было, надо было только немного переписать эссе. Затем было собеседование — 20 минут улыбаешься и говоришь с носителем языка, как важно для российско-американского сотрудничества, чтобы ты получил эту стипендию. Собеседование мне показалось достаточно формальной процедурой, хотя кто-то именно на этом этапе отсеялся. Мой знакомый дал совет, что нужно, помимо того что все время улыбаться, напирать на культурный обмен, а не на академическую составляющую. Что собираешься получить некий важный опыт в Америке и привнести его в Россию. Ну или наоборот.

Всё, что мы знаем об американском образовании

Дальше были экзамены TOEFL и GRE. GRE — американский экзамен для поступления в магистратуру, он посложнее. Там есть вербальная и математическая часть, которую я даже сдал лучше, хотя не петрю в математике. Но там нужно было решать задачи из репертуара нашего седьмого класса: вычислять площадь круга, базовые квадратные уравнения и так далее.

А вербальные — это тест, в котором нужно вставлять подходящие по смыслу слова в предложения. Там на выбор даётся шесть слов, из которых ты знаешь одно, потому что они очень специальные. Условно говоря, как здесь американцы сдавали бы тест по словарю Даля. Какое-нибудь «учкарное сопление», куда его вставлять? Но сдал в итоге нормально, потом началось распределение — более-менее по желанию.

9 YouTube-каналов для изучения иностранных языков

Я хотел поступить в Колумбийский и жить в Нью-Йорке. И вроде бы из Колумбийского мне написали, что всё в порядке, и я уже настроился туда ехать. И тогда пришло распределение в Миссури, на котором было написано «Коламбия». И я сначала им написал: «Ребята, вы перепутали! Я должен ехать в Нью-Йорк!». Но они ничего не перепутали. Коламбия — это название города в Миссури.

Граждане стран, которые спонсируют фулбрайт (Южная Корея, Бельгия, Австралия и другие), могут выбирать, в какой университет ехать, тебе всё оплачивает твоя страна. Поскольку Россия эту программу не спонсирует, россияне отправляются туда целиком за счёт Госдепа. И Госдеп решает, на что готов потратить, на что нет. В моём случае он готов был заплатить за обучение в Миссури. Но по итогам я доволен, потому что, думаю, получилось ещё интереснее, чем могло быть в Нью-Йорке.

«Я думал, что буду дико расслабляться и отдыхать»

Сначала я подумал про Миссури: господи, какая пердь. И особенных ожиданий у меня не было. Я не очень понимал, куда еду, и это вызывало почти панику. Разве что предполагал, что там, в отличие от России, будет активная вовлечённость в учебный процесс. Не будет такого, что ты просто тупишь в телефон, а лекция идёт мимо тебя. Что лекция там больше похожа на семинар, диалог. Так и получилось.

У магистранта есть некоторое количество кредитов. У меня было 37 на четыре семестра. За эти кредиты нужно выбирать себе курсы, абсолютно произвольно. Есть научные курсы, не очень нужные журналистам, но которые им навязывают, типа методологии. Но они на самом деле помогают в написании диссертации, ну и вообще — лишними не бывают.

Если бы я, приехав туда, решил, что хочу быть фотографом, и выбрал бы себе три курса по фотографии, никто бы меня не остановил. Разве что есть так называемые фокусы — газетная периодика, журнальная. Я в первую очередь хотел научиться длинному сложному письму и его редактуре. И больше понимать, как устроен медиабизнес. Собственно, курсы с прицелом на это я и брал.

Казалось, что я буду дико расслабляться и отдыхать. Хотя в сравнении с работой в «Афише» так, наверное, и было. Я мог каждый день гулять и смотреть сериалы

Но я ожидал ещё большей халявы, притом что в неделю было всего четыре пары. Или максимум шесть. Но это компенсировалось самостоятельной работой: нужно было всё время писать тексты, участвовать в групповых исследованиях. В университете загружают большим количество чтения и письма. Стандартное задание — прочитать 150 страниц про журналистскую этику, историю журналистики и так далее. И написать на две страницы reflection paper — твои мысли по поводу прочитанного. В России такого вроде бы нет. Все семестры я учился помногу, но не сказать, чтоб выл.

«Было круто, что мы работали с конкретными изданиями»

Никакой зубрёжки там нет. Журналистика, она же вообще не про know shit, a про find shit out. Может, проблема российской журналистики, что у нас зубрят. Не было ни одного теста на знание. Вместо экзамена ты просто пишешь длинный текст, делаешь проект или бизнес-план. Ты применяешь знания, вместо того чтобы о них рассказывать.

Нельзя сказать, что преподаватели сильно отличаются от наших. Наверное, в Америке более неформальное общение, всегда можно зайти и спросить

Была молодая преподавательница, которая вела курс про качественные методы исследования социальных наук. Она очень много ругалась — fuck, shit, ну и так далее. Видимо, чтобы установить неформальные отношения. Но с другой стороны, требовала, чтобы её не называли по имени. При этом моего научрука, который был уже в возрасте, студенты называли не иначе как Рэнди.

10 самых ироничных цитат преподавателей МГУ об экзаменах​

Было классно, что мы работали с конкретными изданиями. Была южноафриканская газета, у которой всё было плохо, и мы думали, как им эти показатели улучшить. По итогам выяснилось, что никто не думает про бизнес, — они пытались делать классные расследования, «а менеджментом пусть кто-то другой займётся». Наш преподаватель сказал: «Давайте обсудим этот проект в кафе за завтраком, я заплачу». И вот мы сидели, ели яичницу с бобами и обсуждали, как спасать эту африканскую газету.

Более неформальные отношения с преподавателями, чем в России, объясняются ещё и номинативными практиками языков

Всё-таки имя-отчество создает дистанцию. Когда я учился на бакалавра в Москве, выпивал с преподавателями, но дистанция оставалась. А здесь из-за того, что называешь друг друга по имени, создаётся ощущение равенства, и легче наладить доброжелательные отношения.

«Научить писать хорошо несложно»

Конечно, там хорошо учат писать. Но научить писать в принципе несложно. Тут важно много читать журналистских текстов. Плюс индивидуальный подход преподавателя, который каждый твой текст правит и объясняет, где что не так. В принципе я сразу подстроился под формат, и меня мало правили. В среднем качество письма там, конечно, выше. Хотя Миссури и правда пердь, но там реально хороший университет. В нём была создана первая школа журналистики в истории США, которая до сих пор входит в топ трех-пяти лучших в мире.

«Когда писал диплом, решил совместить бизнес-интерес с интересом в области текстов»

Писать дипломную работу можно двумя способами. Это может быть thesis — научные или псеводанаучные исследования, связанные с медиа. Или проект — фото или текст, который всё равно прикрывается каким-то методологическим обоснованием. Я хотел делать историю про музыкантов-эмигрантов из России, но очень сложно было подступиться к этой теме. Я выбрал thesis — «бизнес-модели цифровых форм изданий».

В Америке существуют десятки сайтов, которые специализируются на публикации long form journalism — лонгридах, но на которых совсем нет рекламы. У меня возник вопрос, на что они существуют. И я решил совместить бизнес-интерес с интересом в области текстов. Провёл длинные научные интервью с начальниками этих сайтов и выяснил всё про бизнес-модели. Если коротко: никто из них на этом не зарабатывает, журналистика служит маркетинговым инструментом. Обычно такие издания существуют для промоушена чего-то, связанного с контентом. В отдельных случаях это чистый альтруизм. Изначально я хотел делать что-то похожее в России, но после своей серии интервью понял, что это бессмысленно.

«Градус энтузиазма в потреблении алкоголя у американцев неслыханный»

Студенты в Америке действительно отдыхают именно так, как это показано в голливудских фильмах и сериалах. Постоянные вечеринки в барах и больших домах, алкогольные игры, когда бросаешь шарик в пивную кружку, пьёшь на скорость. Но это всё же касается бакалавриата, людей в возрасте 18-22-лет. Больше всего меня поразило, что люди там встречаются именно с целью выпить.

Принято думать, что в России все алкаши и бухарики. Но у нас проблема в бытовом алкоголизме: пришёл домой и чекушку водки выпил просто так. Но выпивка не является самоцелью, это аккомпанемент для веселья. А американские студенты создают групповые чаты, в которых ближе к концу недели истерично начинают писать, «Давайте сегодня пойдём и нажрёмся». И успешно нажираются до какого-то дикого состояния. У американской молодёжи градус энтузиазма в плане потребления алкоголя неслыханный. И, кстати, не только у молодёжи.

«В американской журналистике всё настолько хорошо, что уже плохо»

Журналистика не наука, и я не планировал продолжать учиться после стажировки. Я бы стал получать журналистское PhD, только если бы не мог вернуться в Россию, если бы, например, меня здесь ждала тюрьма. Сначала у меня были планы остаться работать в Америке по специальности, но я достаточно быстро понял, что смысла нет. Там надо начинать карьеру с нуля: с мелких репортажей, что я делал в Newsweek на летней практике. Каждый день — заметки, звонишь ньюсмейкерам. Это симпатично, но быстро надоедает. А в России я могу заниматься ровно тем, чем хочу. У меня есть репутация, резюме, круг знакомств.

Банально, но в американской журналистике и так все неплохо. Вернее, там даже настолько хорошо, что уже плохо. Поэтому там появляются патологические феномены типа Трампа и каких-то ещё вещей. В любом случае в России больше возможностей для личностного роста.

Эта стажировка помогла мне перезапустить карьеру, чего я и хотел. Я понял, чем мне по-настоящему интересно заниматься. Я узнал про международную политику и экономику на много порядков больше. Так что результаты меня полностью устраивают.

«Журналистике не нужно учить пять лет»

Нынешним старшеклассникам я бы не советовал получать журналистское образование. Не нужно учить журналистике пять лет. Это навык, который может быть обретён достаточно быстро. И чтобы наработать связи совсем не обязательно терять столько лет. Лучше поступать на филфак вышки или какой-то другой филфак. Чтобы на тебя обратили внимания, достаточно делать в фейсбуке что-нибудь симпатичное. Сейчас в журналистике существует нехватка хороших кадров, так что если хочешь и можешь работать, вэлкам.