«То, что учителя еле выживают на свою зарплату, — миф»: молодой учитель математики — о цифрах в самом широком смысле

Кирилл Кириченко обожает техно-музыку, в свободное время ходит в клубы, а в детстве фанател от Александра Анатольевича с MTV. Он снимает забавные видео со своими учениками, но при этом ведет один из самых сложных предметов — алгебру — и послаблений не допускает. Кирилл рассказал нам о том, каково быть молодым педагогом, чему учит математика и от чего его спасают старшие коллеги.

«Откровенно говоря, математика в России — это минус вайб»

В 11-м классе меня волновало только одно: сколько я буду зарабатывать. Моей классной руководительницей была Елена Викторовна. Она постоянно говорила: «Дачу я сама себе построила. Мне муж денег не давал, я сама всё делаю». Всё время, с 7-го класса и до конца школы, я анализировал, как она работает, и в конце концов точно понял, что это всё не просто так.

То, что в школе нет денег, а учителя еле выживают на свою зарплату, — миф. Если ты с душой подходишь к преподаванию, всё само приходит. У меня, например, хорошая зарплата и много частных учеников. Не поверите: я ни одного объявления в своей жизни не давал, спасибо сарафанному радио.

Репетиторство точных наук вообще хорошо кормит. Добавляем оклад, различные стимулирующие — и вот я уже зарабатываю наравне с модным креатором, фотографом или стилистом. С программистами пока посоревноваться не могу — у них зарплаты уже до небес взлетели.

Откровенно говоря, математика в России — это минус вайб. Почему-то у нас принято так: родители заставляют детей совершенствовать навыки, которые проседают. Хочешь быть поваром? Хорошо, только сначала поплачь 4 года над математикой, чтобы у тебя в аттестате была четверка или пятерка. Зачем? Непонятно.

Благо сейчас родители стали больше прислушиваться к детям. Я миллениал. Если бы я в свое время сказал: «Мам, мне не нужна математика, я хочу стать актером», — мне бы просто прилетело учебником по голове.

Должно быть так: научился дроби складывать, умножать и вычитать проценты — всё, ты можешь быть классным флористом или парикмахером. Если человек не предрасположен к точным наукам, ему логарифмы не нужны. А у нас математика — основной предмет для сдачи. Это огромная ответственность для учителей. Какой молодой педагог пойдет работать в школу, зная, что с него потом будут спрашивать за результаты выпускников? И как пилить эту ответственность — непонятно.

«Математика учит нас выбирать правильный путь решения проблем»

Если ребенок в третьем классе потянулся к калькулятору — это фатал. Калькулятор убьет его мозг. Дальше шестой, седьмой классы пролетят мимо. Всё, он никогда не сможет устно считать. Я слишком маленькая фигура, чтобы судить о том, почему математика в России проседает, но мне кажется, что основная причина — родители. К сожалению, большинство заняты работой, они не успевают уделить время ребенку и сказать, что калькулятор — это плохо.

Любой человеческий прогресс сильно связан с регрессом. Нужно больше разговаривать с детьми о том, для чего на самом деле нужен компьютер, как пользоваться интернетом. Мне повезло: когда нам подключили интернет в 2002 году, отец сел передо мной и сразу показал, сколько всего плохого там есть. Беседы с родителями незаменимы и ни с чем не сравнимы.

Я своему шестому классу каждый раз говорю, на что можно натолкнуться в Сети и как их уму угрожает искусственный интеллект. Ничего хорошего их не ждет, если они будут халявничать. Когда дети начинают мне задвигать, что синус из 30 им никогда не понадобится, я доходчиво объясняю, что понадобится еще как.

Математика — это жизнь. Она учит нас выбирать правильный путь решения проблем — рациональный путь. Ты можешь такси вызвать с нужной точки, где-то схитрить, чтобы получить более выгодные условия. Те же тригонометрические значения как минимум тренируют память. А память — это самое главное. Я не пользуюсь заметками, они мне просто не нужны. Сейчас, в 30 лет, часто бывают неприятные моменты взросления: заходишь в комнату — и забыл, зачем пришел. Особенно жителям мегаполиса сложно оставаться в рассудке: большой поток людей, работы, информации — ты просто тонешь. А если ты достойно себя тренируешь, помнишь синус из 30, всё будет супер, тебе нечего бояться. Ты сможешь сориентироваться в этом мире.

«А я тоже твои сторис наскринил. По щелчку пальца они будут у твоей мамы»

Я учу детей тому, что они ничего не добьются в жизни, если придут на урок неготовыми. Я показываю детям: не нужно пользоваться моей добротой, не нужно пользоваться тем, что я люблю вас. Если ты сделал домашку — молодец, выполнил свою обязанность. Но это не значит, что я поставлю пять. Мне же премию не дают за то, что я пришел на работу вовремя. А вот если взрослый человек прогулял работу, его оштрафуют или уволят, так что за отсутствие домашки — два.

Алгебра вообще очень помогает соблюдать субординацию. Нас в универе учили тому, как держать границы рядом с детьми, а я до сих пор не понял, в чем может быть проблема. Бывает, ученик забыл на уроке, где он находится и с кем разговаривает, а ты ему задашь вопросик — и он сразу очухается.

Я с детьми в тесном контакте: алгебра каждый день, 6–8 часов в неделю, поэтому они уже понимают, с кем имеют дело. Родители только и слышат от детей, что у меня в классе смех и веселье, потом приходят на открытый урок, а там полнейшая тишина и строгость.

Я еще та минерва. И ученики редко надо мной шутят — знают, что я отвечу гораздо большей колкостью

Например, я как-то мог опоздать на пару минут, потому что администрация задержала, а ученик видел мои вчерашние сторис с друзьями. И вот он говорит мне: «Видимо, вчера весело было». Ну я отвечаю: «А я тоже твои сторис наскринил. По щелчку пальца они будут у твоей мамы».

Я бываю и очень злым, и очень добрым. Я боюсь, что повторю ошибки своих учителей — не буду достаточно внимателен к ученикам. В мое время, в 2001–2002 годах, у детей не существовало проблем. Что еще за проблемы могут быть у ребенка? Встал, встряхнулся — пошел учиться. Детей надо поддерживать, они же тоже могут расстаться со второй половинкой или готовиться к серьезным соревнованиям.

У меня случился мэтч с восьмым «Ж», у которого я веду предмет уже третий год. Я к ним прям прикипел, даже называю «своими детьми». Они у меня очень чуткими растут. Иногда прихожу в школу на нуле энергии, а они радуют меня своей подготовкой к уроку, внимательностью. Как-то они закрыли мне глаза и начали что-то класть в руки. Оказалось, это куча плиток шоколада — такой тренд в интернете был. А я обожаю шоколад. Но, конечно, мне не он эмоции подарил, а то, что дети делали всё вместе — и мальчики, и девочки, несмотря на пубертат. Короче, мы понимаем друг друга с полуслова. Когда я их вижу, я думаю: «Не зря на работу прихожу. Да и в жизни моей всё на самом деле нормально. Я драматизирую».

«Они бегут ко мне обниматься, а я не сдал — стою и плачу»

На работе я проживаю жизнь. Я не работаю в школе, я живу там. Поэтому я тот самый учитель, который и прической новой похвастается, и переживаниями поделится. Дети очень любят у меня в кабинете тусить, мы наводим уют. И я перед ними настоящий, они уважают меня за честность. По канонам педагогики учитель — актер. Он выходит на сцену, и никто не должен заподозрить, что у него проблемы. Я не актер — к сожалению, не сбылась эта мечта. Так что мои дети всегда знают, когда мне плохо. Я говорю: «Извините, давление подскочило», — и они сами работают, а я только комментирую, хотя обычно бесконечно что-то объясняю.

Да у меня вообще нет такого, что учитель всё знает, учитель всегда прав. Когда я оканчивал бакалавриат, у меня была комиссия прямо в день рождения, 3 марта. Ко мне в универ пришел весь мой одиннадцатый класс. С тортиком, который испекла моя ученица Аня Павлова, с хлопушками, шариками. Они бегут ко мне обниматься, а я не сдал — стою и плачу. Мне всего 21, мой первый год работы в школе. Такой позор перед учениками — не сдал зачет. Двоечник, что ли? День рождения так и провел — под ужасным снегопадом, рядом с площадью Трех вокзалов, вместе с детьми и шоколадным тортом. И в итоге это был суперский день. С тех пор я понял, что не нужно ничего стесняться.

Раньше я думал: «А что мне коллектив? Пришел, отработал, ушел». Сейчас думаю: «Господи, благослови мой коллектив»

В школе у меня есть мама один, мама два и мама три — мои взрослые коллеги. Я повзрослевший ребенок — питаюсь сникерсами и газировкой. Естественно, они увидят — отругают. У меня мания к кока-коле, они мне не разрешают ее много пить, следят за бутылочкой в холодильнике учительской. Когда мне плохо, я в жизни сам таблетку в рот не закину — такой отрицала. А они контролируют, заставляют лечиться. Мне такое надо — я не знаю границ и берегов.

Жалко, что молодых учителей у нас маловато. Но три коллеги моего возраста у меня в запасе есть. Мы с ними можем и покутить, и подстраховать друг друга, что важно. Если задерживаюсь или заболеваю — напишу в чат: «Спасайте. Можете замену на меня раскидать?» Сразу помогут.

Мы вместе тусим. Шаг с территории школы — всё. Выключаем «я учитель», включаем «я человек». Вместе танцуем под техно-музыку, потому что нам весело, вместе грустим, потому что всё плохо. У нас искренняя, теплая, настоящая взрослая дружба.

В школе у меня получился идеальный баланс между тем, чтобы гнуть свою линию и слушать правила. Я могу подойти к администрации и сказать о том, что меня тревожит, — меня услышат. Либо отругают и скажут: «Соберись», — это тоже необходимо, отголоски маминого воспитания. И когда мне говорят: «Хватит ныть, иди делай свою работу», — я и правда беру себя в руки. У меня получается делать и то, что я хочу, и то, что надо. В процентном соотношении это 30% к 70%.

«Но там, где трудности, там я. Это должно быть интересно»

Я внушаю ученикам: если вы нашли нестандартное решение, следуйте ему, возможно, оно верно. Но, чтобы проверить его правильность, нужно решить пример и стандартным путем. Даже в пятом, шестом классе дети порой видят задачу по-своему, придумывают гениальное решение и оказываются правы. Я люблю всё нестандартное и очень радуюсь, когда дети творчески мыслят. Несмотря на то что математика ассоциируется с точностью, хочется разрушать шаблоны.

Математика учит нас порядку и строгости, но с детства я всё равно обходил все эти критерии стороной. Когда нужно было соблюдать четкие правила — «дано, решение, ответ, чертеж», — у меня всё было коряво. Я обожаю точные науки, но при этом пять дней в неделю в моей комнате бардак, а на рабочем столе все тетрадки рассыпаны в беспорядке.

Так что математика — это свобода. Она учит не искать легких путей

Когда я выбирал, куда пойти учиться, я решил, что гуманитарные науки — не мое. Остались физика и математика. Физику я просто не любил, а математику любил, но с ней у меня были трудности большие. Но там, где трудности, там я. Это должно быть интересно.

В универе я сразу получил пять по программированию. По матанализу же и геометрии у меня только приблизительно с шестьдесят седьмого раза выходило три. Но я не стал айтишником, потому что я ненавижу морочиться с компьютером. Это какой-то бред. Просто отвратительно, ужасно. А вот общаться с детьми и заряжаться от них энергией — моя история. Хотя вообще-то я никогда в жизни не хотел работать в школе.

Думал: «Я в школу никогда. Там одни лошки». Ну, это был первый курс, я был глуп и юн, прошу подчеркнуть

На защите диплома, на которую у меня получилось выйти только со второго раза, мне сказали: «Мы вам выдаем диплом. Только пообещайте, пожалуйста, что вы никогда в школу не придете». Я, конечно, пообещал, будучи уже сотрудником московской школы.

А вообще свою школу я нашел только с пятого раза, зато мне в ней очень хорошо и комфортно.

«Моя миссия — показывать людям, что есть абсолютно разные учителя»

Недавно я снова был у психолога. Я снова нагрузил себя слишком большим объемом работы, потерял себя в беготне. Я крот. Копаю, копаю и докапываюсь дотуда, откуда выхода не найти. А нужно периодически выходить из норы, чтобы глотнуть свежего воздуха и нырнуть обратно с новыми силами. Больше всего меня лечат встречи с друзьями. Приятные мелочи тоже важны: техника, хорошая одежда, смена обстановки.

Меня пугает, что я должен каждый день рано вставать, идти в одно и то же место, моя свобода ограничена. Может быть, меня это разрушает. Но я люблю противостояние. Я каждый день встаю с мыслью о том, что я борюсь с самим собой. Каждая борьба ведет к успеху. Даже если проиграл бой, ты в нем участвовал. Участие — это опыт, а опыт — это хорошо.

Я не знаю, к какому успеху я должен прийти в рамках школы, но миссию свою я вижу точно. Моя миссия — показывать людям, что есть абсолютно разные учителя, расширять социальные нормы. Только так возможен человеческий прогресс. Пусть у всех горят пятые точки из-за того, что я пришел в школу в спортивном костюме. Может быть, я опаздывал. Что важнее: опоздать еще сильнее или немного опоздать, но прийти не в рубашке?

Мой секрет в том, что я человек, на которого не нужно делать ставки

Меня это очень спасает. Все думают: вот, молодой препод, еще и в спортивках, что он там сможет. Относятся, как к Незнайке. А потом я повел детей на экзамен, причем слабый класс, и из 30 человек 29 сдали — все офигевают. Я называю это эффектом Олечки Бузовой: она тоже не от мира сего, и народ ее настолько же ненавидит, насколько и любит. Ты проецируешь на людей свою непосредственность, с тебя нет спроса. А потом показываешь крутой результат, и все понимают, что судить надо по работе, по эффективности.

Хороший учитель — это учитель, который не забывает про себя в первую очередь. Что ты можешь дать ребенку, если ты уже растратил себя полностью на всё вокруг? Лучше давать по чуть-чуть, чем сегодня отработать на 100%, а завтра прийти на заряде 0%. Нельзя забывать про себя. Может, это эгоистично звучит. Ну и ладно.

Обложка: личный архив Кирилла Кириченко; Nespola Designs / Shutterstock / Fotodom. Фото в тексте: личный архив Кирилла Кириченко