Массовые открытые онлайн-курсы (МООК) в высшем образовании стали применяться чаще, но вовсе не так, как ожидалось. Почему так произошло и что не так с МООК, объясняет директор Центра ИТ-исследований и экспертизы РАНХиГС, руководитель направления онлайн-обучения вуза Михаил Брауде-Золотарёв.
Из-за карантина вынужденно сформировался огромный спрос на учебные онлайн-сервисы — и технологические, и контентные. Приложения для онлайн-общения стали волшебными палочками, выручившими всех участников образовательного процесса: вырос учебный трафик в соцсетях и мессенджерах, многократно увеличилось использование систем дистанционного обучения (СДО) — у тех учебных заведений, которые внедрили их до эпидемии.
Например, трафик в системе дистанционного обучения академии вырос в 12 раз. Преподавателей учили и поддерживали методически, но в каких пределах использовать СДО, по большому счету решали они сами. И все равно мы увидели порядковый рост.
И вдруг сюрприз (на самом деле нет): востребованность МООК, казалось бы, специально заточенного под карантин инструмента, де-факто сильно уступает остальным.
И это притом что министерство и эксперты рекламировали онлайн-курсы, а платформы МООК открыли специальные программы для вузов, многие отменили плату и отказались от ограничений по времени запуска курсов.
Есть тысячи российских онлайн-курсов. На одной только Национальной платформе открытого образования их около 600, изначально заточенных под официальное высшее образование и имеющих готовую для внедрения документацию.
Интересно, что школьные образовательные ресурсы выросли за время карантина намного сильнее, чем вузовские
Ведущие школьные — в 6–10 раз (в среднем более чем в 7) в сравнении с февралем, основные вузовские — втрое меньше (в среднем в 2–3 раза).
Национальная платформа онлайн-обучения показала рост трафика вдвое. Официальный агрегатор онлайн-курсов — Ресурс «одного окна» (online.edu.ru), находящийся в опытной эксплуатации, на котором, по замыслу, студенты и вузы подбирают себе курсы, вырос всего на треть (!). Платформы Вышки и МГУ выросли, соответственно, в три и два раза.
В абсолютных величинах разница в трафике еще заметнее: школьные онлайн-ресурсы собирают десятки и даже за сотню миллионов визитов, вузовские — единицы миллионов (максимальное число — 2,5 миллиона) посетителей. Конечно, школьников (а также их родителей, формирующих часть трафика) больше, чем студентов, но не в 50 же раз.
Мы не можем объяснить сравнительную непопулярность МООК тем, что курсов создано недостаточно и что они не покрывают всех потребностей высшего образования. Школьный контент тоже не закрывает всей программы, да и большая часть имеющихся вузовских МООК относится именно к массовым дисциплинам.
Можно говорить, что не всегда качество курсов ровное — но и прекрасных курсов, созданных топовыми авторами, много. Не убеждают вечные ссылки на архаичную систему образования, неспособную к освоению нового, — вебинары и кратно более сложные в освоении СДО высшее образование в массе своей осилило и применяет.
После полевого эксперимента, проведенного в масштабах всей страны, надо вернуться к тезису «массовые открытые онлайн-курсы сами по себе не представляют большой учебной ценности».
Реальность не соответствует маркетинговому мифу, что они якобы могут заменить традиционное очное преподавание так же просто, как запчасть встает на место вышедшей из строя детали. Точнее, могут, но только если курс в расписании стоит для галочки.
А если на нем в самом деле чему-то хотели научить и научиться — так просто не получается. Давайте не будем обманываться
Я не покушаюсь на святые четыре буквы МООК, не подумайте. Только на одну букву — первую. Больше того, потенциально ООК, конечно, может быть и МООК, но в реальной жизни, как мы видим, типичный российский онлайн-курс пока остаётся игрушкой, пусть и полезной в маркетинговом отношении и в локальных учебных применениях. Еще с помощью онлайн-курсов можно отлично — то есть дешево и с формальным соответствием нормативке — имитировать учебный процесс. Но без продуманного и требующего времени внедрения в конкретный учебный процесс конкретной образовательной программы на массовость рассчитывать трудно.
Что нужно сделать, чтобы первая буква в аббревиатуре МООК вернулась на законное место?
Во-первых, до начала разработки онлайн-курса, претендующего на широкое применение, надо понять, для каких образовательных программ, для какого уровня подготовки студентов, для какой глубины освоения он предназначен. После чего смириться, что в других программах этот МООК, вероятнее всего, применения не найдет. Его можно разместить в открытом доступе, но лучше понимать, что трафика, помимо искусственного, он не получит и роль его будет преимущественно маркетинговой.
Во-вторых, для успешного внедрения МООК даже на программах, на которые он был ориентирован, нужен детальный сценарий освоения курса — тематическая разбивка, взаимная увязка лекционного, семинарского и тестового материала (по бумагам, конечно, все курсы и сейчас именно такие). Нужно качественное документирование всех входных и выходных требований к каждой контентной единице курса, детальные учебно-методические пакеты для преподавателей и студентов.
Чтобы курс был отчуждаем от авторов и мог быть встроен в чужой учебный процесс, он должен до начала разработки, как это бывает со всеми информационными технологиями, пройти онтологическую формализацию — работа противная и далеко не всегда выполнимая.
То есть не всякую дисциплину, переводимую на дистант, вообще надо пытаться конвертировать именно в онлайн-курс
Далее, после разработки курса и его производства необходима переподготовка преподавателей на местах, если онлайн-курс предусматривает сохранение хотя бы минимального преподавательского компонента — а пока для большей части дисциплин это основной реалистичный сценарий внедрения (если, повторюсь, планируем учить, а не делать вид).
Всё это требует большего, чем обычно, бюджета, а также увеличивает сроки и сложности разработки, что, в свою очередь, сужает круг потенциальных авторов курсов. Звездные авторы, к сожалению, формализацией и структурированием контента, адаптацией контента под «целевые» образовательные программы, как правило, заниматься не соглашаются. Их легко понять: записать в студии привычные лекции плюс несколько примитивных тестов на запоминание (и получить заменитель собственных аудиторных лекций) или написать интерактивный самодостаточный учебник, применимый за пределами собственного вуза, — задачи разные.
Что в сухом остатке: онлайн-курсы — это прекрасный и работающий инструмент, но не универсальный. Может ли он быть таковым? Может, но тогда он должен быть другим — и, вероятно, весьма далеким от имеющихся нескольких сотен онлайн-курсов, увы, преимущественно лежащих на полках.
