Как ВИЧ-диссидентство делает из детей заложников
18.05.2018
Ежегодно во всём мире в третье воскресенье мая проходит Международный день памяти жертв СПИДа. По данным Объединённой программы ООН по ВИЧ/СПИД (UNAIDS), Россия находится на 3 месте (!) в мире после ЮАР и Нигерии по числу новых случаев ВИЧ. Бороться в России приходится не только с распространением болезнии, но и с ВИЧ-диссидентством, которое напрямую бьёт по детям.
Ещё немного статистики. Не то чтобы нам нравилось большое количество цифр, но тем не менее. В текущий момент более 900 тысяч человек в России живут с ВИЧ, а если снова посмотреть на официальную статистику, каждый час заражается десять человек.
Главный санитарный врач России Анна Попова совсем недавно сказала, что ВИЧ-инфекция в России не отступает. Риск-регионы — Свердловская, Иркутская, Кемеровская, Самарская, Оренбургская области, Ханты-Мансийский автономный округ, Ленинградская, Челябинская, Тюменская, Новосибирская области. Чуть ранее она же говорила, что одна из проблем по борьбе с ВИЧ в России — распространение ВИЧ-диссидентских настроений.
Кто такие ВИЧ-диссиденты
Или ВИЧ-дениалисты, как их иногда называют. Это те, кто отрицает болезнь. «Приверженцы движения отрицают существование ВИЧ или называют его „безобидным ретровирусом“, не связанным со СПИДом. Вся их аргументация, претендующая на научность, однообразна и давно опровергнута», — так их определяет фонд «СПИД.Центр».
ВИЧ-диссидентство неоднородно: есть те, кто считает, что ВИЧ не вызывает СПИД, есть те, кто не признаёт СПИД как реальное заболевание. История этого течения в мире началась практически сразу после того, как было описано само заболевание и вызывающий его вирус, то есть с 80-х годов прошлого века. В Россию ВИЧ-диссидентство пришло позже, а какой-либо внятной статистики, сколько людей у нас в стране разделяет подобные взгляды, нет. Первое исследование этого феномена в России было проведено благотворительным фондом «Свеча» при поддержке Коалиции по готовности к лечению — исследовались взгляды, специфика общения, аргументации на основе крупнейших групп в соцсетях.
Проследить динамику распространения подобных настроений тоже сложно. «В последнее время стало больше сообщений в СМИ о смертях детей ВИЧ-диссидентов, что может говорить о том, что ВИЧ-диссидентских настроений стало больше. А может говорить и том, что на эту тему просто наконец-то стали писать, а люди обратили внимание на проблему», — описывает «Мелу» ситуацию шеф-редактор сайта «СПИД.Центр» Лев Смирнов.
Он формулирует проблему так: «ВИЧ-диссидентство — это род экстремистской деятельности, которой занимаются люди, зависшие на этапе «отрицания» диагноза. Вообще отрицание. Это одна из стадий принятия, нормально её проходить, но ненормально зависать в ней на годы. И уж точно ненормально калечить из-за собственного отрицания своих детей.
Ребёнок беззащитен, потому что не может сам принять решение пить таблетки. Поэтому диссиденты так опасны для детей
Вполне возможно, что их стало больше и это очень плохо. Или о них просто наконец заговорили. А вот уже хорошо!»
И, действительно, сейчас в России о ВИЧ-диссидентстве достаточно много пишут и говорят, но, как правило, резонансными становятся те истории, в которых заложниками ситуации становятся дети.
Две детские смерти
Случаи, о которых рассказали, кажется, почти все СМИ — две смерти, 4-месячной девочки в Иркутске и 6-летнего мальчика в Красноярске весной 2018 года.
Девочка умерла в больнице от пневмоцистной пневмонии, которая развивается на фоне острого иммунодефицита. Её мать была ВИЧ-инфицированной, о своём заболевании она знала, от лечения отказалась, равно как и от терапии во время беременности, которая должна была стать профилактикой передачи вируса. Ребёнок родился ВИЧ-положительным.
Родители отказывались от обследования и лечения детей (всего в семье их было трое), считая, что болезнь придумана. Как рассказывал в интервью АиФ пресс-секретарь Центра СПИД Василий Бучинский, мать ребёнка в больнице считала, что девочку «спасет сила молитвы», а отец ребёнка запретил препараты антиретровирусной терапии. «Врачи дважды подавали гражданские иски по защите прав несовершеннолетней, но оба раза по формальным признакам суд их отклонял», — говорил он. После смерти ребёнка СКР по Иркутской области возбудил дело по статье причинение смерти по неосторожности.
Мальчик, который умер в Красноярске, родился в семье ВИЧ-инфицированных родителей. Его родители сразу отказались от обследования и лечения. Мама умерла в 2013 году, ребёнок остался на попечении отца, но на деле им занимались бабушка и тетя. А в 2017-м ребёнок попал в больницу с пневмонией. Оказалось, что он инфицирован ВИЧ, но родственники отказались от лечения. Как и в случае с Иркутском, после смерти ребёнка СК возбудил дело о причинении смерти по неосторожности.
Два судебных решения
Два случая с другим исходом — осень-зима 2017 года. В первой истории место действия — Новосибирск, один из регионов риска. Здесь, как говорят специалисты, ВИЧ-диссидентов меньше, хотя в 2017 году и. о. министра здравоохранения Новосибирской области Ярослав Фролов заявлял, что такие настроения набирают популярность.
У ВИЧ-инфицированной женщины, которая знала о своём статусе и отказывалась от проведения профилактики во время беременности, родилась девочка. Женщина сразу отказалась от профилактики. После этого районная администрация приняла решение изъять ребёнка из семьи. Его доставили в детскую больницу для необходимой профилактики и диспансерного наблюдения после этого. Главный специалист по проблемам диагностики и лечения ВИЧ-инфекции региона Елена Фаст сказала, что врачи работают с мамой ребёнка и пытаются убедить её в необходимости лечения, но «у людей есть своё отдельно взятое мнение на этот счёт».
«К сожалению, не существует никакой законодательной базы, которую мы могли бы применить к взрослым людям, я сейчас не говорю о детях до 18 лет, о здоровье которых должны заботиться либо попечители, либо родители. Закрутить им руки и заставить их получать антиретровирусную терапию — это юридически невозможно», — говорила Фаст.
Октябрь 2017 года, место действия — снова Иркутская область, город Братск. Ситуация аналогичная — ВИЧ-инфицированная мама, которая отказалась от лечения двухлетнего сына по идеологическим соображениям. Врачи говорили, что женщина не смогла психологически принять свой диагноз, а потом нашла в интернете информацию об идеях ВИЧ-диссидентов и полностью отказалась от терапии.
Медики пытались бороться за ребёнка, прокуратура провела проверку. Данные врачей о том, что лечение необходимо для спасения жизни, подтвердились. Суд удовлетворил иск прокуратуры и женщину обязали начать лечение мальчика.
3 совета родителям, что надо рассказать детям, от сайта «СПИД.Центр»
1. Дети узнают о сексе гораздо раньше, чем мы думаем. И заниматься им тоже начинают раньше, чем родителям бы хотелось. Поэтому чем скорее состоится диалог, тем лучше.
2. Не надо переносить собственный стыд перед темой на детей. Табуированность темы секса долгие годы сформировала у нас в голове парадигму, что говорить о сексе стыдно. У детей этой парадигмы изначально нет — не надо им её прививать.
3. Нужно рассказать, что есть болезни, в том числе СПИД, которые случаются у людей и которые никак не видны, но могут передаваться через сексуальный контакт. Избежать этого помогают презервативы. Используй их. Вероятно, следует обеспечить ребёнка и доступом к ним. Решение о начале половой жизни, хотят того родители или нет, ребёнок примет сам. Но от родителей зависит: что он будет знать перед тем, как принять это решение.
Что может закон
Врачи говорят, что уже есть практика, которая позволяет медикам добиться разрешения на лечение ребёнка, но сделать ничего с совершеннолетними диссидентами не могут.
Нет пока и регулирующего механизма в отношении ВИЧ-диссидентов. В апреле 2018-го российский Минздрав начал разрабатывать проект федерального закона о введении административной ответственности за пропаганду ВИЧ-диссидентства для физических и юридических лиц (планируют подписать в 2019 году). По проекту, рассматривать такие дела будет Роспотребнадзор, а наказывать за пропаганду отказа — штрафами.
Фото: Shutterstock (nobeastsofierce, yoydesign, Honeyriko, Triff, Andrey Burmakin)
