В антологии «Безумство глазами историков» (вышла в издательстве «Городец») собраны работы, которые объединяет одна тема — душевные расстройства и взгляд на них средневекового общества. Публикуем статью О. Тогоевой «Почему французские дети иногда плюются едой?» — о мальчике, которого лечили от плохого поведения и галлюцинаций при помощи экзорцизма.
В статье анализируется единственный случай детской одержимости, зафиксированный во французских источниках раннего Нового времени. Анализ данного дела, описанного экзорцистом Шарлем Блендеком в 1582 г., позволяет автору статьи порассуждать о восприятии явления одержимости французскими обывателями конца XVI в. и представителями католической церкви, попытаться понять, где для этих людей проходила граница между сверхъестественным и земным, между дьявольским наваждением и болезнью, какими словами описывалось данное состояние и насколько эксплицитным в данную эпоху было выражение физических страданий.
Речь в этой статье пойдет о единичном случае детской одержимости, описанном во французских источниках раннего Нового времени. Сведения о нем дошли до нас в сборнике Шарля Блендека «Пять удивительных историй, в которых показано, как посредством доблести и мощи святого причастия чудесным образом был изгнан Вельзевул, принц дьяволов», изданном в Париже в конце XVI в. В этом сочинении читателям предлагались пять рассказов об одержимых Суассона и его окрестностей, исцеление которых посредством экзорцизма произошло в одном и том же 1582 г.
Мне уже приходилось писать о сборнике Шарля Блендека, когда я обращалась к проблеме женской и мужской одержимости, к их сходству и различиям, которые мы можем выявить по описаниям третьего лица — экзорциста, каковым и являлся сам автор «Удивительных историй». Теперь же мне бы хотелось остановиться на другом сюжете и поговорить о том, как воспринималось болезненное состояние человека, официально признанного церковью одержимым, простыми людьми, окружавшими его, какие чувства подобный недуг у них вызывал.
***
Героя нашей истории, с которой, собственно, и начинался сборник Шарля Блендека, звали Лоран Буассонне (Laurent Boissonnet). Проживал он в городке Андиньикур (Andignicourt), расположенном недалеко от Суассона. В 1582 г. ему исполнилось всего 12 лет и, по сообщению автора, он был еще «совсем маленьким ребенком». Странности в его поведении начали проявляться, впрочем, за два года до того, как дело дошло до сеансов экзорцизма. И поначалу, как можно судить по тексту Шарля Блендека, никто не связывал их с проблемой одержимости. Скорее, окружающие видели в Лоране просто дурно ведущего себя мальчика.
В чем же заключались странности Лорана Буассонне? Прежде всего, когда ему исполнилось 10 лет, его мать Адриана Гале (Adriane Galet), оставшаяся к тому времени вдовой, начала замечать, что сын постоянно врет — и ей, и всем прочим родственникам, и происходит это до такой степени часто, что в какой-то момент они вообще перестали принимать любые его слова на веру.
Кроме того, он казался им крайне надоедливым, раздражающим и неприятным ребенком
Сколько бы мать ни отталкивала его от себя, он повсюду таскался за ней следом, докучая и всячески мешая ей.
Таким образом, обсуждение поведения Лорана сперва не выходило за пределы его семьи: в дело оказались замешаны помимо его матери два его дяди, тетя, а также бабушка и дедушка по материнской линии. Постоянная ложь со стороны мальчика, нежелание исполнять данные ему поручения, самовольные отлучки из дома и забывчивость вовсе не являлись для его родственников признаками одержимости, они воспринимали все эти признаки как проявления непослушания и соответствующим образом к ним относились. Пытаясь научить его послушанию, и мать, и прочие родные регулярно избивали Лорана за его «бесконечные» провинности. Как отмечал Шарль Блендек, несчастный ребенок до такой степени надоел своей матери, что порой она готова была разбить ему голову камнем.
Так продолжалось тем не менее еще какое-то время, пока Лоран не начал рассказывать родным о своих видениях. Согласно его заявлениям, ему постоянно являлись демоны под разнообразными личинами: то это была некая белая мужская фигура с рогами, кричавшая как коза и набрасывавшаяся на мальчика на пороге дома, то белый голубь, купавшийся в фонтане, а затем летевший за Лораном, то женщина, одетая во все белое, с огромными страшными глазами. Любопытно, что и тогда Адриана не связала болезнь сына с одержимостью, хотя во время этих видений тот кричал не своим голосом, начал страдать бессонницей и боялся выходить из дому. Мать, по всей видимости, восприняла все эти симптомы как последствия наведенной порчи, поскольку отвела мальчика к местной знахарке. Та же заявила, что он страдает от болезни св. Реституты, т. е. является душевнобольным.
Только после этого родные Лорана Буассонне все же решили обратиться к церковным властям и посетить святые места, чтобы избавиться от напасти. Однако визит в святилище св. Реституты в Арси ни к чему не привел — болезненное состояние мальчика не изменилось: видения продолжили его посещать. Не помогли ни посещения церкви, ни паломничество, предпринятое Адрианой к св. Флорану. Тогда, по совету «добрых людей» (gens de bien), которые, вероятно, и указали ей на одержимость ее сына, мать решила исповедоваться и отвести к исповеди самого Лорана, после чего ситуация улучшилась. В течение последующих 14 месяцев, по свидетельству Шарля Блендека, «демоны» мальчика не навещали — или же его болезнь (если это все же была она) временно отступила. Однако по истечении этого срока последовали новые «приступы» (accez).
Лоран вновь начал жаловаться на визиты демонов, которые теперь ополчились уже не только на его душу (мучая его видениями), но и на его тело (т. е. начали причинять ему физические страдания). Лоран страдал от болей в желудке, постоянно падал на ровном месте, не мог управлять рукой (которую якобы ломал и кусал демон), а ноги у него сводило так, что они принимали форму креста.
Мальчик не мог нормально разговаривать, а только кричал и гримасничал; он также категорически отказывался посещать церковь
Более того, Лоран начал пересказывать окружающим различные гадкие сплетни о соседях и знакомых своих родственников. Так, он «донес» на местного кюре, якобы планировавшего зарезать собственного писца большим ножом, на жену некоего Симона Мишеля, которая подрезала сухожилия на ногах двух лошадей и одной коровы, на своего покойного отца Жака, который, оказывается, умер не дома в постели, а погиб по пьянке.
Нужно сказать, что соседи семейства Буассонне, узнавая все новые подробности о «тайной» жизни своих ближних, действовали в ответ по той же схеме, что и родственники Лорана. В частности, кюре, обвиненный мальчиком в якобы замышлявшемся убийстве, пригрозил его побить, если тот не расскажет, как все было на самом деле. А потому Адриана Гале решила отправить сына на освидетельствование в Суассон к местному епископу. Тот, дабы понять, что в действительности происходит с ребенком (болен ли он, одержим демонами или просто отвратительно себя ведет), не только подверг осмотру его самого, но и устроил настоящий допрос членов его семьи. Сам же Лоран вел себя с представителем церкви самым неподобающим образом: отказывался отвечать на вопросы или же просто отмалчивался, но лишь закатывал глаза и гримасничал.
Тем не менее для епископа Суассона результатом осмотра и бесед с родными мальчика стал единственный вывод: с его точки зрения, речь шла об одержимости и бороться с ней надлежало исключительно посредством экзорцизма. К этой целительной процедуре священникам пришлось прибегнуть несколько раз подряд, однако в конце концов Лоран Буассонне вроде бы избавился от своих «дьяволов» и стал чувствовать себя вполне здоровым.
Впрочем, длилось улучшение недолго. Всего через три недели у мальчика опять начались видения, в которых демон (или дьявол) являлся ему в разных обличьях: то это был осел с белым голубем на спине, превращавшийся затем в старика с седой бородой, одетого в меняющее цвет платье, то вооруженный мужчина в черных доспехах верхом на коне, растворившийся в дыму со звуком, «как будто выстрелила пушка», то молодой человек, просивший милостыню.
Дьявол пытался пробудить в Лоране ненависть к епископу, утверждая, что тот лишь мучил мальчика физически, стремясь избавить его от присутствия демонов. И хотя Лоран дьяволу не верил, всего через четыре дня в его поведении опять начали происходить различные сбои, которые представители церкви (а вслед за ними и автор «Удивительных историй») вновь объяснили одержимостью: демоны якобы повторно завладели душой и телом своей юной жертвы.
Мальчику снова стало сложно самому ходить, он падал без сил и кричал
Вот почему матери пришлось спешно отправиться в соседний городок Камелен (Camelin) и, испытывая чувство стыда за поведение сына, забрать его от портного, к которому Лорана отдали в обучение. Вероятно, мастер отказался иметь дело с явно неуравновешенным или же просто больным ребенком.
Таким образом, конфликт Лорана Буассонне с окружающими вышел на новый уровень: теперь кроме его непосредственных родственников и знакомых по Андиньикуру в него оказались втянуты уже и вовсе посторонние люди. Апофеоза же это противостояние достигло в тот момент, когда больной ребенок учинил настоящий скандал в местной церкви, куда родные отнесли его на руках, дабы он поприсутствовал на службе. Совершенно обессилевший Лоран, который якобы не мог самостоятельно передвигаться, повел себя совершенно непредсказуемо. Посреди службы он вдруг вскочил, бросился бегом к гасильнику, схватил его и начал избивать им пришедшего на службу мальчика так, что Адриане пришлось вмешаться и прекратить драку. Затем, увидев, как некая знатная дамуазель, причастившись, отходит от священника, Лоран обратился к ней и заявил, что она недостойна причастия и ей «не пристало изображать из себя даму».
Как и следовало ожидать, супруг оскорбленной дамуазели, присутствовавший при этих «откровениях», предложил собравшимся избить малолетнего нахала, а «не списывать его поведение на одержимость». Однако в церкви никто не осмелился последовать его призыву, а потому Лоран продолжал безнаказанно преследовать несчастную женщину, постоянно таскаясь за ней следом и рассказывая о ней гадости. Дело кончилось тем, что дамуазель «в полной ярости» нажаловалась Адриане Гале. Как и следовало ожидать, мать с теткой надавали мальчику тумаков за его отвратительное поведение, ставшее причиной их ссоры со всеми соседями и знакомыми.
Тем не менее и на этот раз в дело вмешались священники во главе с епископом Суассона, который повторно с полной уверенностью заявил, что все поступки и слова Лорана Буассонне являются следствием одержимости. Вновь были проведены многочисленные сеансы экзорцизма, дьявол был с позором изгнан, и Лоран полностью поправился.
***
О чем в действительности рассказывает эта история? С одной стороны, мы, конечно, можем довериться Шарлю Блендеку и — вслед за ним и его суассонскими коллегами — заявить, что перед нами — типичное дело об одержимости, закончившееся вполне счастливым избавлением Лорана Буассонне от власти дьявола. С другой стороны, стоит присмотреться к этому рассказу повнимательнее — и мы начнем замечать в нем массу противоречий, главная из которых касается поведения нашего главного героя и реакции на него окружающих.
Даже то немногое, что счел необходимым поведать нам Шарль Блендек об отношениях Лорана с его родными и соседями, позволяет, как мне кажется, сделать вывод о том, что для знакомых семьи Буассонне, как, впрочем, и для ее членов, его поведение никак не подпадало под определение одержимости. Все эти люди видели в мальчике просто дурно воспитанного и ведущего себя самым неподобающим образом ребенка, который вызывал у них только отрицательные чувства, а вовсе не сострадание. И реагировали они на его выходки соответствующим образом: мать и другие родственники избивали Лорана за ложь, непослушание и непочтительное отношение к окружающим; портной из Камелена отказался брать его в ученики и отослал домой; наконец, соседи возненавидели его за то, что он распускал о них непотребные слухи.
Другое дело, что совершенно иначе вели себя местные представители церкви
Они видели в мальчике именно одержимого, т. е. человека, которому нужно помочь освободиться от власти дьявола. Логика их действий при этом объяснялась не только специфическим мировосприятием, но и сугубо политическими причинами. Не стоит забывать, что речь в «Удивительных историях» Шарля Блендека шла о времени, когда религиозные войны во Французском королевстве находились в самом разгаре и противостояние католиков с гугенотами достигло своего апогея. Отсылки к этому политико-религиозному конфликту в тексте встречались постоянно: собственно, только ради того, чтобы подчеркнуть его наличие, сборник и был издан. Уже история первого «исцеления» Лорана Буассонне заканчивалась выводом автора о том, что подобные события более чем достойны упоминания. «Еретиков и гугенотов» (heretiques et huguenots), не верящих в чудеса, расплодилось во Франции слишком много, а потому необходимо такие удивительные события всячески пропагандировать, ибо только католическая церковь способна бороться с демонами и, в частности, с одержимостью.
***
У нас тем не менее остается еще один, последний, но не менее важный вопрос — о реакции на происходившее с ним самого Лорана Буассонне, судить о которой, впрочем, мы можем только со слов третьего лица — нашего автора Шарля Блендека. Конечно, мы не в состоянии сказать точно, что в действительности происходило с мальчиком: какая болезнь им овладела, как именно она проявлялась, имела ли она физическое или психическое происхождение. Не знаем мы и того, явилось ли его поведение на самом деле всего лишь следствием дурного воспитания или переходного возраста. Все эти вопросы остаются открытыми, хотя мнение знахарки, к которой обращалась Адриана Гале, не стоит, как мне кажется, сбрасывать со счетов: напомню, что она считала Лорана душевнобольным.
Однако в этой истории присутствует другой интересный момент, на который, на мой взгляд, следует обратить внимание. В своей статье The animated pain of the body Эстер Коэн писала, что источники эпохи Средневековья и раннего Нового времени дают нам крайне мало примеров того, как человек открыто описывает свои физические страдания: исключения составляют лишь истории наподобие той, что приключилась с Абеляром. В большинстве случаев речь идет о подавлении боли, о контроле над собственными чувствами, а не о выставлении их напоказ, на всеобщее обсуждение. С точки зрения американской исследовательницы, этот период в истории чувств (и, в частности, открытого, артикулированного переживания телесных мучений) продолжался до того времени, когда европейцы познакомились с трудами Мишеля Монтеня, т. е. до рубежа XVI–XVII вв.
На мой взгляд, данное утверждение верно лишь отчасти, поскольку в своем анализе Эстер Коэн не учитывает весь спектр источников эпохи Средневековья и раннего Нового времени, в частности документы судебной практики, а также труды юристов и правоведов, а ведь именно в них описания физической боли, испытанной обывателями, к примеру, на пытке или в результате нее, очень часто оказываются исключительно красочными и детализированными.
Однако в том, что касается иных типов источников, наблюдения Эстер Коэн не лишены, как мне кажется, здравого зерна
И с этой точки зрения случай Лорана Буассонне вызывает определенный интерес. Если следовать периодизации, предложенной американской исследовательницей, то время, когда в Суассоне происходили события, описанные Шарлем Блендеком, т. е. самый конец XVI в., стало периодом, когда европейцы, в том числе французы, постепенно начали приходить к осознанию своих не только душевных, но и физических переживаний, когда они начали говорить о них вслух, обсуждать их с окружающими. Конечно, предположить, что кто-то из героев «Удивительных историй» читал сочинения Монтеня, было бы преувеличением, но факт тем не менее остается фактом: Лоран Буассонне не стеснялся совершенно открыто и в подробностях (насколько мы можем судить по тексту Ш. Блендека) описывать родным, как он страдает от боли. В его устах его болезнь (названная представителями церкви одержимостью) получала совершенно физиологическое определение: это были не только (и не столько) дурные мысли и слова, якобы подсказанные ему дьяволом, сколько артикулированные переживания сугубо телесных страданий — его руки отнимались, его не держали ноги, у него болел живот, он не мог ходить и часто падал в обморок…
История Лорана Буассонне, таким образом, дает нам возможность порассуждать о негативных чувствах человека сразу с двух точек зрения. Прежде всего, речь в ней идет об отношении родственников, ближайших знакомых и соседей к ребенку, поведение которого не укладывалось в принятые в обществе конца XVI в. рамки. Только под изрядным, надо полагать, давлением со стороны церкви поступки и слова Лорана были сочтены окружающими (впрочем, далеко не всеми) проявлениями одержимости: для простых обывателей все его «приступы болезни» являлись лишь признаками его дурного воспитания, и реакция на них оказывалась самая негативная. Вместе с тем благодаря этой истории мы можем порассуждать и о переживаниях самого этого 12-летнего мальчика — о чувствах, которые он испытывал по отношению к своему нездоровому телу, оценить, как именно он его описывал, на что обращал внимание. Конечно, его слова оказались донесены до нас не им самим, но одним из его экзорцистов, Шарлем Блендеком. Однако и способность нашего автора говорить о физических страданиях других людей также заслуживает внимания. И с этой точки зрения история одержимости Лорана Буассонне представляется не менее ценной.
Фото на обложке: Shutterstock AI / Shutterstock / Fotodom
Источники
- Абеляр 1959 — Абеляр П. История моих бедствий / Издание подготовили Д. А. Дрбоглав, Н. А. Сидорова, В. А. Соколов, В. С. Соколов. М., 1959.
- Blendecq 1582 — Blendecq Ch. Cinq histoires admirables, esquelles est monstré comme miraculeusement par la vertu et puissance du S. Sacrement de l’autel a esté chassé Beelzebub, prince des diables. P., 1582.
Литература
- Гуревич 2005 — Гуревич А. Я. Индивид и социум на средневековом Западе. М., 2005.
- Тогоева 2006 — Тогоева О. И. «Истинная правда». Языки средневекового правосудия. М., 2006.
- Тогоева 2014 — Тогоева О. И. «Мужская» и «женская» одержимость в сочинениях французских демонологов XVI–XVII вв. // Адам и Ева. Альманах гендерной истории. Вып. 22. М.: ИВИ РАН, 2014. С. 183–205.
