Если ваш ребёнок, однажды открыв набор юного археолога, теперь мечтает посвятить всю жизнь раскопкам, его есть куда отвести. В октябре в Царицыне открылась школа археологии для детей 10–14 лет. В эфире программы «Радиошкола» её руководитель, археолог Артемий Дановский, рассказал, как проходят занятия по археологии и что лучше всего получается у современных детей.
Как возникла археологическая школа и чему в ней учат
Последние девять лет я не занимаюсь археологией как настоящий учёный-археолог. Всё это время я работал в сфере образования, а потом мне предложили: «Не хочешь позаниматься с моим ребёнком? В школе у них неинтересно, а историю он хочет знать». Я сказал: «Давайте».
Во многом это случайность. По крайней мере, я не искал такую работу специально. Когда-то я написал курс для археологической школы, и он, по сути, лёг в стол. Потом появилась идея летних лагерей в Царицыне, и оказалось, что я могу провести археологическую смену — у меня ведь уже есть готовый проект.
То, что мы будем делать вместе с детьми в археологической школе, большинство из них, скорее всего, не будет делать где-то ещё. Мы предлагаем им не зубрёжку, а необычный подход и нестандартную для школьного образования точку зрения.
Когда мы говорим с детьми об исторических процессах, мы уделяем большое внимание материальной культуре. Мы подходим к изучению вещей, которые нас окружают, как исследователи: пытаемся заметить динамику развития, сравнить между собой, предположить, какой из предметов мог быть изготовлен раньше, а какой позже, отнести их к той или иной культуре. Всё это мы классифицируем, раскладываем по полочкам.
О современных детях, гаджетах и домашнем задании
У меня есть ощущение, что современные дети почти не отличаются от тех, что были раньше. Наверно, у них больше сформирована мультизадачность: они могут одновременно слушать, смотреть и делать что-то ещё. Если я, например, в школе читал под партой книжку, то я не понимал ничего, что мне в этот момент говорит учитель. Современный ребёнок может посмотреть в телефон, что-то быстренько там сделать, не рассеяться и вникнуть в то, что я говорю.
В принципе, задача быстро найти какую-то информацию с помощью телефона — это хорошее задание. Оно вполне в русле моей концепции преподавания археологии. Другое дело, что этому тоже нужно учить. У нас был такой опыт, и выяснилось, что быстренько найти они ничего не могут.
Но гаджеты на занятиях могут сильно дискриминировать детей. У кого-то хороший и быстрый телефон с большим экраном, а у кого-то — старенький, тормозящий, только для того, чтобы маме позвонить. В таких условиях я не смогу давать одинаковые задания.
Домашку задавать я тоже не хочу. Но я бы с удовольствием предложил что-то с намёком, что было бы классно одно такое особенное задание сделать, но не обязательно
Если детям по-настоящему хочется, если они заставят меня рассказать, какое задание я приготовил, если они обоснуют, что им это действительно нужно, я, так уж и быть, предложу это домашнее задание.
Самая эффективная работа — та, которую они сделают после занятия сами, по своему желанию, в своё свободное время, пожертвовав для этого чем-нибудь другим. Я буду ставить им сложные задачи, но постараюсь сделать так, чтобы они не казались очень страшными и обязательными. Я не хочу никакого насилия над детьми. Им хватает проблем в жизни и без моей археологической школы.
Как у детей появляется интерес к археологии
Примерно так же, как и раньше: книги, родители, окружающая среда. Если в ней есть пиетет к науке, уважение к прошлому, если есть информация, какой наукой можно заниматься с исторической точки зрения, тут так или иначе всплывает археология. И довольно много детей хочет к этому прикоснуться и попробовать.
История в школе: 11 вещей, которые реально бесят
С другой стороны, есть наборы юного археолога и организации, которые занимаются детским досугом: есть имитация раскопок, где можно взять мастерок, поковырять и что-нибудь найти. Так формируется положительный романтический образ археолога-первооткрывателя. Моя задача — разрушить его и показать, как это выглядит на самом деле и зачем нужно.
Конечно, я надеюсь, что в школу придут мотивированные ребята, увлекающиеся всем новым, у которых есть определённое представление о прошедших событиях. С такими детьми проще и удобнее, с ними мы можем заниматься интересными вещами, более приближенными к науке.
Но я уверен, что большую часть детей записали в школу родители, которым эта тема кажется наиболее подходящей. На этот запрос и нужно отвечать в первую очередь. Если ребёнок ещё не знает, что ему интересно, а что нет, — значит, он более-менее одинаково открыт всему.
У меня были дети от первоклассников до десятиклассников. И, конечно, между ними чувствуется разница — и в подготовке, и в аналитических способностях, даже в умении быстро писать. Между детьми 10 и 14 лет разница уже меньше.
Самый плодотворный и приятный возраст для работы и учёбы — это 12 лет. Когнитивные способности уже прут, хочется заниматься чем-то особенным
В летнем археологическом лагере мы с детьми особо не разговариваем об истории. Мы проводим его в Царицыне, и он полностью посвящён археологии именно этого парка. Дети ничего про неё не знают, когда они приходят — это всё, в принципе, чистый лист.
Как проходят занятия и почему именно Царицыно
На занятиях у меня всегда вопросов гораздо больше, чем ответов. Например, я могу попросить детей показать на карте, где мы находимся. Если дети слабые, можно использовать карту с названиями, если посильнее — какие-то можно и убрать. Совсем крутые — давайте оставим только контуры.
Тут нет каких-то ограничений по сложности. Даже взрослого и хорошо подготовленного человека всегда получится напрячь.
У меня не будет каких-то суперидей, которые можно использовать, скажем, преподавая химию, где всё взрывается. В археологии мало возможностей для веселья. Эта наука регламентированная, все её шоу в виде полевых исследований должны проходить в соответствии с законодательством, к ним нельзя так просто подступиться.
До 14 лет нельзя заставлять ребёнка работать, все родители должны это знать. Так что до этого возраста участвовать ни в каких раскопках нельзя
Родители вместе с детьми могут стать волонтёрами в археологической экспедиции и предложить ребёнку поработать там. В этом случае действительно можно приходить на раскопки и работать в своё удовольствие, но без всякого элемента принуждения, под полным контролем и ответственностью родителей.
В этом году мы точно не будем проводить раскопки. Имитировать неинтересно, всем понятно, что это неправда. Мы будем, скорее всего, имитировать какие-то методы кабинетной работы. Если позволит погода, будем ходить, смотреть на то, что нам может предоставить природа и окружающая среда. В Царицыне есть на что посмотреть, есть что потрогать.
Парк — удачный объект с точки зрения обучения археологии. Дело в том, что это кусочек ландшафта, не сильно затронутый застройкой, сохранившийся с давних пор, когда люди стали осваивать бассейн Москвы-реки.
Случайным образом получилось так, что в Царицыне есть памятники разных эпох. В других районах Москвы такого в принципе нет: всё либо под застройкой, либо уничтожено, либо вообще никогда не существовало. В Царицыне есть хорошая эпоха бронзы, эпоха железа, есть ранние славяне, средние, Московское царство, XVIII век, XIX, XX.
При этом практически все памятники немногослойные. То есть не так, что на одном объекте было поселение эпохи бронзы, потом на нём же — эпохи железа и что-то ещё, а потом на него поставили новостройку — и всё исчезло. Нет, в Царицыне это всё раскидано в разных местах и находится в каком-то роде в нетронутом виде.
В Москве нигде больше нет таких мест, чтобы одновременно были и такие мысы, и курганы, и разрушенные постройки, от которых остались только фундаменты, и такие постройки, которые сверху были перестроены в нечто другое.
В провинции часто бывает так, что археолог совмещает несколько функций. Одновременно он работает в музее, преподаёт в педучилище, а ещё он местный главный краевед и учитель истории в школе. И чтобы ему всё это эффективно совмещать, он всех своих школьников и студентов с большим удовольствием гонит работать в экспедиции, которые возглавляет от музея, например. Потому что они имеют право заниматься археологическими раскопками, школы — не имеют.
Такие истории в провинции всплывают часто. Но потом быстро стухают — потому что это практически полностью держится на энтузиазме одного человека.
Об истории в школах и хороших педагогах
Историю в школах преподают плохо, никто её не знает после выпуска. Дети не понимают логики исторического процесса, не помнят ключевых фактов. А если что-то остаётся у них в голове — это каша из каких-то имён, дат и прочих символов. Они могут помнить, например, имена российских монархов, но это ничего не значит.
Есть учителя, которые с этим борются и стараются делать всё хорошо. И среди детей всегда есть разделение на маленькую и большую группы. Первая группа в восторге, говорит: «Круто, замечательный историк, как классно он рассказывает, что в голове всё укладывается». А вторая группа говорит: «Что это было? Лучше бы нам просто перечислили имена и заставили зубрить даты».
Очень многое зависит от индивидуального увлечения ребёнка, субъективных качеств человека. Нельзя взять и сделать что-то, чтобы понравиться. Хотя есть харизматичные люди, у которых большой опыт воздействия на детскую психику. Например, некоторые школьные и институтские педагоги знают, что у них есть пара фишичек в запасе, которые растопят любое сердце. Я знаю двух таких специалистов. У остальных, которые думают, что они так умеют, на самом деле ничего не получается.
Для меня обратная связь, конечно, важна. Но я не хотел бы всех обзванивать и спрашивать: «А на следующее занятие придёте?»
Не придёте — это ваше право, свобода выбора. Мне важно, что я не так сделал при создании курса, что это стало неинтересно и не нужно. Если мне объяснят: «Мы переезжаем в Канаду», — это одно дело. А если скажут: «Знаете, вы рассказываете то же самое, что учитель истории в школе», — это уже другое.
Полную запись интервью с Артемием Дановским слушайте здесь. Разговор прошёл в эфире «Радиошколы» — проекта «Мела» и радиостанции «Говорит Москва» о проблемах образования и воспитания. Гости студии — педагоги, психологи и другие эксперты. Программа выходит по воскресеньям в 16:00 на радио «Говорит Москва».
