Родители сами моют туалеты, посуду и варят детям рис. Как устроены сады и школы в Японии

О японском образовании есть много мифов: например, что математике в Японии учат с младенчества, а в школах — военные порядки. Мы поговорили с Екатериной Ламбар — исследовательницей, которая переехала в Японию пять лет назад и воспитывает двоих детей. Обсудили, как японские учителя решают конфликты, почему в школах поощряют ябедничество и как получается, что японские матери редко могут работать на полную ставку.

Мы с мужем оба исследователи и попали в Японию, потому что муж получил здесь контракт. Первые два года мы жили в городе под названием Татикава, в префектуре Токио. Там очень здорово, это богатый и очень ухоженный город, из лучших городов для жизни здесь: много людей, большие зарплаты. Поэтому первое впечатление было просто невероятным.

Потом мужу предложили постоянную работу в городе Цукуба, это около 50 километров на северо-восток от Токио, 45 минут на экспрессе. Цукуба — наукоград, в нем много исследовательских институтов, университет. Жизнь в Цукубе, конечно, качественно отличается от жизни в столичном округе, но город постепенно меняется. Мы живем тут три года, а всего в Азии, получается, уже семь лет: до Японии два года провели в Южной Корее. В Японии и Корее совершенно разные поведенческие паттерны у людей, очень отличается восприятие жизни. Япония вообще особая страна, она развивалась по своему пути, потому что это остров, он обособлен.

В Японию мы переехали с трехлетним сыном Александром — он родился, когда я училась в аспирантуре во Франции. Еще у нас есть дочка Мила, она родилась уже в Японии. Оба ребенка ходят в японские общеобразовательные учреждения. Это был наш сознательный выбор.

Мы некоторое время колебались, особенно когда Александр был один и мы только приехали. Был вопрос, отдавать ли его в японский или международный садик. Тогда было неясно, на сколько мы здесь остаемся. В результате все-таки склонились в пользу японского образования, и я об этом не жалею, ведь жизнь сложилась так, что мы теперь здесь надолго, если не навсегда. Сейчас Александру 8 лет, он свободно говорит по-японски. Конечно, в плане словарного запаса он немного отстает от сверстников: у него нет дома мамы с папой, которые подскажут и помогут. Но он много читает на японском, поэтому я не очень волнуюсь.

«Очень напрягает, сколько всего нужно мыть, стирать и приносить каждый день»

Детских садов тут два типа. Один из них называется «хойкуэн», и это место, куда сдают своих детей работающие родители на полный день, с утра и до вечера, с тихим часом (который здесь длится три часа). В хойкуэн ребенка можно сдать с рождения и до школы, но на это имеют право только работающие родители. А те, кто не работает, не могут сдать ребенка в детский сад, пока ему не исполнится три полных года.

Второй тип садиков называется «ётиэн», он начинается как раз с трех лет. Место в таком садике обеспечено каждому ребенку, за него не нужно биться, не нужно предоставлять никаких справок. Но есть и проблема: ётиэн заканчивает работу в половине третьего, и там не предусмотрен дневной сон. После обеда дети возвращаются по домам. Работающим родителям это не подходит. Зато такие сады с прошлого года стали бесплатными, а вот за хойкуэн придется заплатить. Интересно, что плата будет зависеть от дохода семьи, все платят по-разному. На мой взгляд, выходит довольно дорого, европейские цены. В плату включена еда и зарплаты работников садика.

Японский детский сад требует от родителей большой работы. Меня очень напрягает, сколько всего нужно мыть, стирать и приносить каждый день. Ребенку, который не ходит на горшок, нужно каждый день приносить из дома пять памперсов (обязательно подписанных!). А еще три нагрудничка, и в каждый нагрудничек вложить по одной салфеточке. Плюс три пластиковых пакетика, тоже подписанных. В эти пластиковые пакетики воспитатели в конце дня складывают использованные нагруднички, прямо с остатками всяких морковок, мокрые салфетки, туда же одежду, которую сменили после тихого часа. То есть каждый день получаешь такой плохо пахнущий сверток, который нельзя просто положить в машинку и подождать до конца недели (в Японии большая проблема с плесенью в жаркий сезон). В общем, приходится ежедневно стирать. Мне это кажется странным, ведь можно было как-то скинуться и массово выдавать те же салфетки, массово их стирать. Это было бы дешевле и гораздо экономнее по времени. Но тут принято иначе.

Плюс столовые приборы — вилочки, ложечки, чашечки — тоже нужно приносить с собой, а вечером мыть

И еще мы приносим рис. У нас в садике есть столовая (а она есть далеко не всегда), но там почему-то не выдают рис (в Японии рис едят как у нас хлеб, в качестве обязательной закуски к еде. — Прим. ред.). Поэтому каждый день мы должны варить ребенку рис, класть его в коробочку, которая называется «бэнто», и давать с собой. И матрасики для сна мы приносим из дома каждую неделю, вместе с постельным бельем. Вот такая вовлеченность! Она, конечно, подразумевает, что один из взрослых все время занимается ребенком и больше ничем.

В общем-то, так и есть: в Японии принято, что матери остаются в таком пожизненном декрете, не работают с появлением детей или работают совсем немного. Очень мало женщин работает полноценно или возвращается после декрета на прежнюю работу. Сейчас это постепенно меняется, но общественное мнение все еще поощряет матерей, которые остаются с детьми и посвящают им всё свое время. А муж работает с утра до ночи. Мне повезло, что мой муж не японец, мы делим с ним эту каторгу пополам.

Из хорошего: в Японии все воспитатели детских садов умеют играть на пианино. Нет специального учителя музыки, все воспитатели становятся ими в какой-то момент дня. Играют какие-то японские песенки, дети поют, танцуют, у них есть ритмика. Еще в саду лепят, раскрашивают, вырезают. Для тех, кто постарше, больше образовательных занятий вроде письма. С детьми много гуляют. Если у сада нет территории, ходят в ближайший парк: их туда отводят за ручку, а самых маленьких воспитатели возят в таких смешных тележках.

«Туалеты моют родители»

Я думала, что выдохну, когда старший ребенок пойдет в школу, но оказалось, что не получится. К школе тоже нужно мыть приборы и чашечку, а также отмывать чешки, в которых ходят дети внутри здания. В японских школах детей приучают убираться, они моют все сами, а туалеты отмывает родительский комитет несколько раз в год. Уборщиц там просто нет. Поэтому в школах довольно грязно. Это та часть японской философии, с которой я глубоко не согласна: я думаю, что лучше приучать жить в чистоте, чем плохо убираться. Но сколько людей, столько и мнений. Японцы считают, что все это полезно для развития детей.

Учеба в начальной школе в Японии продолжается с шести до двенадцати лет. До того как отправить ребенка в первый класс, нужно обязательно купить ему рюкзак — классический ранец, кожаный, с жесткой спиной и жесткими лямками, который, на мой взгляд, слишком громоздкий и тяжелый, но, с другой стороны, помогает держать спину. Все дети с этими огромными рюкзаками каждое утро самостоятельно идут в школу.

Возвращаются тоже сами — но только по начерченным маршрутам, то есть они не идут куда хотят и как хотят

Поначалу, в первый год, детям помогают добровольцы-взрослые, которые стоят на этом маршруте и машут флажками, чтобы останавливались машины на дорогах, проверяют, все ли хорошо со школьниками. Если школа находится далеко, дети собираются группами около определенной точки и идут в школу все вместе. Первые месяца два с ними ходит взрослый — обычно это чья-то мама, которая не работает.

В первом классе у нас было по пять уроков, а сейчас есть один день с шестью уроками. Это значит, что сын возвращается где-то к трем часам дня. Уроки заканчиваются в полтретьего, потом дети снова собираются по группам. Точнее, так: у них на шапочках есть ленточки определенного цвета, по которым как раз и разделяют ребят по группам. От цвета ленточки зависит, куда они потом идут — в группу продленного дня, домой или на дополнительные занятия в одну из организаций, которая их отвозит на автобусе.

Получается, что по цвету шапочек детей разделяют и разводят по автобусам

Я даже толком не знаю, чему Александра учат в школе. Точно знаю о программе по японскому и математике, потому что только по ним задают домашнее задание и я за этим слежу. Японского много: восемь часов в неделю. Плюс физкультура, музыка, изо, а еще предмет под названием «мораль», на котором в основном рассказывают, как уживаться с другими, не делать им больно. Учебники, по которым не нужно выполнять домашнее задание, остаются в школе, поэтому я в принципе не знаю, что они сейчас проходят по морали, но я полистала эти книжки год назад, в самом начале школы, и меня они приятно удивили.

В первом классе домашнее задание состоит из задач на одной страничке, сейчас у нас стало две странички А4 и появились иероглифы, ребенок их переписывает. Каждый день у нас одно домашнее задание: это или математика, или японский. Плюс ежедневное чтение — не обязательно художественное, часто это просто чтение учебников по японскому языку. Ребенок приходит ко мне, открывает книжку и начинает декламировать с выражением. Тут есть специальные правила, как нужно читать тексты вслух. Если сын все делает хорошо, я должна поставить в его «дневник чтения» личную печать (в Японии вместо подписи используют миниатюрные личные печати. — Прим. ред.).

Я не знаю, сколько в России уроков русского в неделю у второклассников, но вряд ли у них язык восемь часов в неделю. Детям в Японии нужно выучить иероглифы плюс две азбуки, поэтому языковая нагрузка в школах очень серьезная. Сейчас в обществе идет дискуссия: думают отменить иероглифическую запись и оставить только две азбуки. Это обсуждается всерьез, потому что на иероглифы у всех уходит действительно очень много времени. Три часа в неделю, когда ребенок просто переписывает иероглифы, можно потратить на что-то другое: на углубление словарного запаса, чтение, на другие предметы или творчество. При этом лично мне было бы жалко потерять иероглифы: мне кажется, в них запечатлена красота японского языка и японской культуры.

«У японцев другая историческая память, для них доносы работают на благо общества»

В Японии со всеми учителями обязательно работают психологи от городской управы. Педагогам рассказывают, как себя вести, например, в случае буллинга. Более того, здесь используют метод тасовки классов: каждый год их перемешивают, но не вслепую, а стараясь разбить группы таких детей, которые буллят других, отправить их в отдельные классы. Они стараются сделать так, чтобы у детей не формировался единый состав класса на пять лет, из которого некуда деться: в таких условиях, если тебя начинают каким-то образом унижать, ты чувствуешь себя загнанным. Я считаю, что это очень интересный и действенный способ борьбы с буллингом.

Учителя здесь меньше кричат на детей и ругают их. Если возникает какой-то конфликт, его нужно решать через учителя — это самый эффективный способ. Поэтому в Японии поощряется ябедничанье. Хотя в России считается, что ябедничать и доносить — очень плохо.

В Японии это, наоборот, поощряется: ты спас человека, рассказав о том, что он поступил плохо

И это действительно так — до тех пор, пока человека не отправляют в ГУЛАГ и не расстреливают. У японцев другая историческая память, для них ябедничанье работает на благо общества, и я думаю, что в здоровом обществе так и должно быть. Учителя при этом не станут кричать на ребенка и вызывать в школу родителей — они попробуют поговорить с ним и узнать, почему он кого-то ударил или назвал плохим словом. Это не мгновенная отрицательная реакция, а поддержка со стороны педагога, что очень важно для разрешения конфликтов.

У нашего сына были конфликты и в детском саду, и в школе. Не могу назвать их серьезными, но они были. Мы какое-то время терпели и ждали, что это прекратится, но этого не произошло. Поэтому я просто собрала волю в кулак, пошла к учителю и сказала: «Мой сын не хочет больше ходить в садик, потому что с ним никто не играет и его называют плохими словами». На следующий день проблемы не было. Учительница поговорила с детьми, и они сказали, что не знали, что Александра это так сильно задевает. Они все поговорили в формате «А вам было бы приятно, если бы вас так называли даже в шутку?». Получается, с детьми происходит диалог, и большого давления от учителя сверху вниз я здесь не чувствую — по сравнению с тем, что видела в России. Но я пока не могу рассказать, как все обстоит в средней школе в Японии, когда у детей начинается переходный возраст и любой учитель может от этого озвереть.

«Дети света белого не видят»

Я очень хотела поговорить о том, что мне в японском образовании категорически не нравится, и, наверное, не нравится никому, кто живет в Японии. Здесь огромный зазор между старшими и средними школами в плане образования и поступления. Средняя школа не готовит ребенка к поступлению в старшую школу, при этом старшая школа в Японии не обязательна, их здесь гораздо меньше, чем средних. До них часто нужно ездить на автобусе, так как они далеко находятся. Например, у нас в городе на 280 квадратных километров двадцать средних школ и всего пять старших. Они по большей части расположены где-то в центре, плюс парочка на периферии. И детям приходится туда ездить. Плюс они испытывают огромный стресс, когда постоянно думают о том, что им нужно поступить в престижную старшую школу, а потом в хороший вуз.

Разделение учебных заведений на престижные и не очень начинается еще с детского садика, и это особенно чувствуется в Токио, где больше плотность населения и, мне кажется, больше конкуренция за места в хороших садах. Сложно сказать, что можно назвать «хорошим» детским садом. И, честно говоря, я даже не знаю, как определить сильную начальную школу. Ведь между школами учителей тоже тасуют, чтобы не складывалась ситуация, что в одной школе хорошие учителя, а в другой — плохие. Они несколько лет работают в одной школе, а потом их направляют работать в другую. Никогда не знаешь заранее, куда тебя отправит префектура. В частных школах, наверное, никого не тасуют — возможно, там другая система, но я с этим не сталкивалась.

При этом престиж школы в Японии имеет огромный вес, и родители с малых лет возят детей на какие-то дополнительные занятия. Мне это кажется немного неоправданным. У меня нет ни одного знакомого, который не водил бы ребенка в «дзюку» — хотя бы с третьего класса. Дзюку — это центры дополнительного образования: дети ходят туда, как на занятия с репетитором. Там меньше классы и учат хорошо писать тесты. В общем, это не как у нас — пару лет работать с репетитором по профильному предмету перед поступлением в университет.

Ребенок с малолетства сидит сначала в школе шесть часов, после этого возвращается домой, дай бог, если что-нибудь съест, и идет на дополнительный японский или дополнительную математику. Я уже говорила, что детей развозят на автобусах на такие занятия после школы, это целая инфраструктура. И все это очень дорого, но с экономической точки зрения всем удобно, когда есть такое несоответствие между уровнями образования, которое дает школа и которое необходимо для поступления в вуз. Вся эта система дает большой оборот денег в экономике. Но родители задумываются, а скольких детей они смогут водить по этим дзюку.

Ребенок же, получается, света белого не видит: возвращается вечером, делает уроки — и все, времени уже ни на что нет

Дети целыми днями сидят за партой. При этом в дзюку нет искусств, пения, игры на музыкальных инструментах, какой-нибудь лепки — ничего такого, чтобы ребенок отдохнул и разгрузился после целого дня сосредоточенной работы в школе. Их только загружают еще больше. Здесь считают, что маленький ребенок может много чего впитать — и пусть он впитывает. Мне кажется, на детях тут прямо ездят, как на лошадях, и это довольно пагубно сказывается на всем, и особенно на отношениях между родителями и детьми. Все очень устают от этого и тратят большое количество денег и нервов.

В целом же у меня довольно светлое впечатление от местного дошкольного и начального образования. Кроме большой нагрузки на родителя и, возможно, чрезмерной зубрежки иероглифов, меня все устраивает. На мой взгляд, самое главное в образовании — это люди, принимающие в нем участие: воспитатели, учителя, тренеры. И до сих пор нам доводилось общаться только с хорошими, доброжелательными людьми.

На обложке: ученики начальной школы в Наре. Фото: Shutterstock / Stephane Bidouze