«Пришло поколение, которое видит в образовании инвестицию, а не покупку услуги»

Кажется, что образование стоит на месте, но если заглянуть на несколько десятилетий назад — всё не так. Тогда мы не знали, что такое «цифровизация», сейчас она повсюду. О том, что определяет современное высшее образование и куда оно движется, — ректор РАНХиГС Владимир Мау.

В XXI веке цифровизация станет таким же переворотом для образования, как и изобретение книгопечатанья в середине XV века. С одним большим отличием: если политические и образовательные перевороты с изобретением книгопечатанья заняли примерно 150-200 лет, то сейчас речь идёт о десятилетии, максимум двух, и это очень важно. Тогда реформация охватила несколько поколений, сейчас перемены происходят в рамках одного.

В моем представлении цифровизация меняет саму модель образования. Мы уходим от индустриального образования, но в чём-то возвращаемся к доиндустриальному.

Индустриальное образование XIX–XX века — это образование массовое и специализированное (даже узкоспециализированное). Вы должны получить профессию на всю жизнь и, как правило, на национальном языке. Затем устроиться на работу — тоже на всю жизнь. Образец ответственного человека в СССР — тот, про кого можно было сказать «у него одна запись в трудовой книжке». Лучше только, если «на заводе работает третье поколение этой семьи». Это считалось важным элементом успешного гражданина. Причём вузы давали специализированное образование, отделенное от научных исследований. Учёные в НИИ, а в университетах — преподаватели.

Вот несколько важных моментов, которые определяют образование XXI века.

Адаптивность становится важнее специализации

Прежде всего, мы возвращаемся к фундаментальному образованию, роль которого возрастает, а отраслевого снижается. Это как раз характерно для доиндустриального периода. Технологический прогресс так быстро меняет приоритеты, что университет теперь должен подготовить не того, кто сможет работать всю жизнь по специальности, а того, кто может подстроиться и работать в точке, которая сейчас востребована. Можно сказать, адаптивность становится важнее специализации.

Образование — теперь там, где наука

Для того, чтобы получить фундаментальное образование, нужно объединить его с наукой. Университет — это место, где есть учёные, которые занимаются, чем они хотят, никому не объясняя. Они преподают, общаются со студентами. Студенты должны быть частью интеллектуальной жизни, это обеспечивается людьми, которые занимаются тем, что им интересно, и получают за это деньги. Это не оправдание лени: настоящие учёные трудятся много безо всякого контроля. Да, учёные не умеют писать бюрократические отчёты, но только от них зависит прогресс. Другое дело, что настоящих учёных в принципе мало.

Отсюда естественным образом следует необходимость учиться всю жизнь. Образование XXI века — непрерывно, и это приведёт к ослаблению формального компонента. Когда образование получают не ради диплома, а ради образования, отношение к нему меняется.

Студенты выбирают сами — и предметы, и преподавателей

Индивидуализация (или персонализация) - ещё одна важная черта современного образования. У студентов должна быть возможность выбрать траекторию образования — модули и преподавателей. Это большая ответственность, потому что мы не знаем заранее, что им понадобится через пять лет. Мы должны разделить со студентами ответственность за их будущее карьеру. При этом оставить им право на риск, когда они выбирают.

Кстати, поэтому я сторонник Болонской системы образования. Когда разбиваешь шесть лет обучения в вузе на «4+2», вы позволяете студенту сменить траекторию. Советую это делать, например, в магистратуре.

Вузы говорят на одном (универсальном) языке

Язык делает систему образования единой. Когда-то это была латынь, а теперь английский. Если знаешь английский, можешь выбрать любой университет мира. Это резко обостряет конкуренцию вузов. В РАНХиГС есть ряд бакалаврских и магистерских программ на английском, много совместных с зарубежными вузами программ.

Репутация университета важнее штампа в диплома

Репутация организации и конкретных преподавателей выходит на первый план. Спрос от требований к диплому перемещается к требованиям знаний и навыков. Отдельно стоит сказать о качестве диссертаций, потому что это репутация и учёных, и вузов.

В РАНХиГС изменилась система присуждения учёных степеней. Защита проводится перед жюри из пяти-семи человек, а решение принимается открытым голосованием. В дипломе пишут конкретные имена профессоров, которые поддержали. То есть плохая работа, скорее всего, не дойдёт до защиты. У членов комиссии появляется персональная ответственность за каждую одобренную работу, причём навсегда.

Само образование тоже становится объектом научного исследования. Именно поэтому недавно Федеральный институт развития образования (ФИРО) присоединился к РАНХиГС. ФИРО будет заниматься исследованием образования всех уровней, то есть тем самым непрерывным образованием в буквальном смысле слова. А в будущем мы планируем вместе с Институтом создать педагогическую магистратуру.

Не покупка услуги, а инвестиция

На наших глазах происходит масштабный пересмотр отношения к образованию, резкий рост требования к его качеству. Лет 15 назад широко было распространено отношение: «Мы у вас учимся, поэтому вы должны дать нам диплом». Теперь говорят: «Если я трачу на учёбу время (иногда и деньги на платных программах), то мне не должно быть легко». Если будет легко — инвестиция времени и денег не будет окупаться. Это ещё один важный тренд. Пришло поколение, которое видит в образовании инвестицию, а не покупку услуги.

Из вузов должны выходить люди с широким кругозором. Идеальный выпускник — это счастливый выпускник. Счастливый потому, что благодаря образованию он может быть, как говорили когда-то, «хозяином своей судьбы».