«О! выщчи ифругкты». Почему правил орфографии так много и точно ли все они нам нужны

«Какая же сложная эта орфография, давно пора упростить», — часто сетуем мы. Или некоторые из нас. Но можно ли взять и сделать все проще? Автор интернет-издания о русском языке и лингвистике «Изборник» Арсений Анисимов объясняет, почему все именно так, и предлагает новый взгляд на правила, которые не хочется учить. На примере книги Михаила Панова «И всё-таки она хорошая. Рассказ о русской орфографии», написанной более 50 лет назад.

С первого по одиннадцатый класс школьники учат или повторяют многочисленные правила русской орфографии. Одна неверно выбранная буква на ЕГЭ может помешать поступить в вуз мечты, а случайная ошибка в резюме — произвести плохое впечатление на работодателя. Михаил Панов пишет: «Кажется, будто орфография всем приносит только неприятности и благодарить её не за что. Дайте нескольким людям тему для рассказа „Орфография подвела!“ — и каждый придумает свой сюжет или вспомнит какой-нибудь особый случай».

Самый простой способ избавиться от ошибок — отменить правила орфографии. И оставить только одно: каждое слово можно записывать любыми способами, лишь бы читалось как произносится. Так, глагол «растёкся» с помощью букв можно изобразить по-разному: «растёкся», или «ростёкся», или «разтёкся» и так далее. Выходит, что писать без правил надо, тоже соблюдая правило, хотя оно единственное и нетрудное.

Михаил Панов предлагает представить город, в котором нет орфографии: «От знакомых нам городов он отличается разве что вывесками. Написано: „ремонд Шлябб“ — и нарисована шляпа с заплатой. Немного дальше — „Овасчи и фруккты“. На рисунке — репа, морковь, яблоки. Недалеко снова такая же вывеска: „О! выщчи ифругкты“, — и повторяется рисунок. Иной читатель, пожалуй, возмутится: зачем же так нелепо писать? Неужели не ясно, что и проще и понятнее „Ремонт шляп“, чем какой-то „ремонд Шлябб“?»

Такие написания выглядят странными только для грамотных людей, которые привыкли к определённому облику слов. Но для жителей вымышленного города вывеска «ремонт шляп» не кажется более правильной, чем «ремонд Шлябб».

В вымышленном городе без орфографии много мелких проблем, которые вместе создают большие неприятности. Например, судебное следствие замедляется. Нужно время, чтобы основательно заключить: двадцать различных буквосочетаний, часто встречающихся в деле, передают не двадцать разных фамилий, а одну и ту же.

«Чтение в этом городе — дело серьёзное и требует полного внимания. Мы с вами каждый день читаем и всюду видим строго единообразные написания. Слово не разгадывается каждый раз заново, а узнаётся как старый знакомый», — замечает Панов. Под буквенной маскировкой слова «Фтторнег» не сразу угадывается знакомое «вторник». Чтобы понять слово, нужно не слишком много усилий, но если так «замаскирован» весь текст, чтение быстро утомит.

Орфография сберегает нашу нервную энергию, позволяет с минимальными усилиями понимать написанное

В городе без орфографии строчку читали бы на полсекунды дольше. А значит, на книгу в 300 страниц тратили бы два-три лишних часа. Читали бы меньше, а утомлялись бы сильнее. Всю работу выполняли бы, мягко говоря, медленнее. Трудно предвидеть во всех деталях, как многообразно отразилось бы на современной стремительной напряжённой жизни отсутствие стандартного письма.

Получается, нам всё-таки нужна орфография. Но можем ли мы упростить её правила? Почему бы просто не писать так, как слышим? Пусть каждая буква обозначает отдельный звук, а мягкий знак — мягкость на конце слова. Но за простой идеей кроется много трудностей.

Например, люди, которые живут в разных регионах России, разговаривают по-разному. В северорусских говорах распространено оканье: в слогах перед ударением там различают звуки [о] и [а]. А в регионах, где акают (например, в Москве или Воронеже), школьников учат проверять эти безударные гласные, чтобы правильно написать слово. В слове «вода» там произносят [а], но пишут «о», потому что есть проверочное «в[ó]дный». Носители северорусских говоров говорят не [вадá], а [водá], и им не нужно дополнительно проверять это слово.

Если бы наша орфография была фонетической, причём основанной на московском варианте русского языка, то жителям севера пришлось бы не ориентироваться на своё произношение, а следить, падает ли ударение на [о]. Это значит, что фонетическая орфография для всех удобна не будет. При этом оканье — далеко не единственное возможное диалектное различие.

Если упростить правописание для одних носителей русского, оно усложнится для других

Но действительно ли орфография упрощается хотя бы для кого-то? Попробуйте затранскрибировать слово «сделавший». Лингвисты могут передавать звуки речи с разной степенью детальности, это зависит от цели транскрибирования. Транскрипция, которая отражает все важные различия между звуками и при этом не детальна излишне, выглядит так: [з’д'э́лəфшый]. Символ после «л» обозначает звук, похожий на нечто среднее между [а] и [ы]. Он находится после ударного слога, поэтому произносится кратко и нечётко.

Записать слово так, как оно звучит, — непростая задача. Для этого приходится анализировать отдельно каждый звук. С транскрипцией российские школьники знакомятся в пятом-шестом классе. Если бы делать фонетическую запись было просто, пришлось бы тратить на эту тему больше одного урока? Михаил Панов показывает, как выглядел бы текст, если бы мы делали его упрощённую фонетическую запись:

«Писать пришлось бы вот так. Нат каждым словам нужна была бы падумать: каг же ано праизносицца? Кажыцца, так, а можыд быть и эдак; улавить сваё праизнашения — вещ очинь трудная. И зьдесь йищо адна труднасьть: для таво, штобы пиридадь звучания нашый речи, в нашым алфавита нидастатачна букф. Ну, как, например, пиридадь звук [ə]? Нед для ниво асобай буквы. Можна писать букву а (зьдесь я так ы зьделал), но вить можна писать и букву ы, ана таг жа патхадящя и таг жа нипатхадящя для этава звука, каг буква а. Фсё равно: и так ы так нихарашо; пришлозь бы в алфавит ввадить новый буквы, и притом — нимала. Очинь многа звукаф, самых чястых, ни имеют у нас асобых букф для абазначения».

Соседние звуки влияют друг на друга не только внутри одного слова, но и на границах слов. Произнесите без паузы сочетания «с Шурой», «с Дорой», «с Тимой» и «с Димой». Во всех четырёх случаях предлог [с] будет звучать по-разному, поскольку соседствует с разными согласными — первыми звуками имён. Удобство русской орфографии заключается в том, что она почти всегда игнорирует такие позиционные изменения.

Русский и польский лингвист Иван Александрович Бодуэн де Куртене создал особый раздел лингвистики — фонологию. Она изучает, что в звуках речи существенно, а что второстепенно. Бодуэн де Куртене ввёл термин «фонема», который обозначает звук независимо от того, какие влияния он испытывает, какие на него ложатся «отсветы и блики».

Михаил Панов приводит пример: «В слове „головка“ такие звуки: [галофка]. А фонемы /головка/. Ведь [а] появилось под влиянием безударного положения. Безударность наложила свою печать на этот звук; чтобы узнать, какая фонема, надо освободить звук от этой печати: поставить в ударное положение. Здесь-то и придется вспомнить „гóловы“. Не будь влияния безударного положения, которое ослабляет, искажает облик фонемы, и звучало бы [о]. Звук [ф], а фонема /в/: [ф] появилось под влиянием соседнего звука [к]. Глухой потребовал глухости у соседа. Но без этого соседа было бы [в]: „головок“. И вот у нас готовый результат: это слово состоит из фонем /головка/. Так мы и пишем; это потому, что орфография у нас фонемная. И когда мы пишем „с Шурой“, „с Дорой“, „с Тимой“, „с Димой“, то мы в предлоге обозначаем именно фонему, т. е. звук, отвлеченный, освобожденный от всяких влияний».

Русская орфография фонемна, и это её главный плюс, считает Панов

От фонемного принципа есть отступления. Например, в приставках на -з/-с мы выбираем согласный в зависимости от следующей буквы. Это правило нельзя назвать полностью звуковым: в слове «безвкусный» пишется «з», но произносится [c], потому что оглушается всё сочетание согласных [сфк].

Нашу орфографию можно улучшить, если изменить то, что отступает от фонемного принципа. Больше всего несистемности вносят традиционные вкрапления, потому что их приходится просто заучивать. Например, правописание наречий «вдребезги», «из-под мышек», «в обрез», «поодиночке» и прочих. В этих словах тяжело найти какие-либо закономерности.

Ещё есть правила, которые запомнить легко, но которые тоже лишают орфографию единообразия. Например, мягкий знак на конце глаголов второго лица настоящего и будущего времени — «делаешь» / «сделаешь». Мы привыкли в этой форме всегда писать «ь», но он ведь не обозначает мягкость. Да и в предложении перепутать этот глагол с другой частью речи трудно.

В этой статье мы затронули только самые главные идеи из рассказа о русской орфографии. «Изборник» и «Мел» советуют прочитать книгу полностью. Из неё вы узнаете, как двигаются глаза при чтении, какие ещё бывают типы орфографии и почему частицы «не» и «ни» обязательно надо различать на письме. Книга Михаила Панова небольшая, сам автор отмечает, что о русской графике можно рассказать в сто раз больше. Но даже этот «минимум» — обещаем! — заставит по-новому посмотреть на скучные правила из школьных учебников.

Редактор текста — Полина Меньшова