Почему учителя-мужчины получают в России больше женщин? Почему детей учат жестким гендерным ролям буквально с детского сада? Делимся с вами выдержками со встречи, которая прошла в профсоюзе «Учитель» в преддверии Международного женского дня. На ней эксперты обсудили гендерное неравенство в российских школах — и что с ним можно сделать.
Участники дискуссии:
- Юрий Варламов — юрист профсоюза «Учитель», ведущий встречи
- Ольга Мирясова — оргсекретарь профсоюза «Учитель» и научный сотрудник Института социологии РАН
- Игорь Вережан — журналист, родитель, автор книги «Спасибо бабе за победу! Учебник сексизма для мальчиков-героев и девочек-домохозяек. 1—11 классы» (2020)
- Юлия Островская — юрист, программный директор АНО «Центр социально-трудовых прав»
О том, почему учителей-мужчин ценят больше
Юрий Варламов: Мои коллеги и друзья подсчитали, сколько мужчин и женщин за последние 30 лет (то есть с момента создания «Учителя года») становились лидерами в этом конкурсе. И выяснилось, что за все это время 26 раз абсолютными победителями стали мужчины и 6 раз — женщины. Как бы вы отнеслись к такой статистике?
Ольга Мирясова: Для меня ничего удивительного в этом нет. Огромную роль играет проблема того, как распределяются домашние обязанности. Это касается не только учителей, но и работников любых сфер. У нас до сих пор зона ответственности женщины — это дети, все домашнее хозяйство и многие другие вопросы. А чтобы участвовать в каких-то конкурсах, совершенствоваться и, как иногда чиновники характеризуют лучших учителей, «жить в школе», нужно иметь свободное время. И не только не спешить домой выполнять какие-то обязанности, но и чтобы был человек, который сделает бытовые дела за тебя. Думаю, это ключевая причина.
Кроме того, мужчины-учителя у нас чаще себя видят в качестве лидеров. Вообще, вся социализация готовит мальчиков к тому, чтобы они стремились выступать публично, занимать какие-то серьезные посты и так далее. Это ключевые вещи, но, наверное, есть что-то еще, о чем мы не знаем.
Игорь Вережан: Насколько я помню из статистики Росстата, учительниц в средних школах более 80%. Так что это (результаты конкурса «Учитель года». — Прим. ред.) такой конкретный срез сексизма в государстве, в обществе — и, соответственно, в школе. Так же как с количеством женщин среди ректоров вузов. Общество поставило женщин на такую низкую позицию, что это везде прослеживается.
Юрий Варламов: Один из самых популярных комментариев, в котором люди пытались объяснить эту ситуацию, был такой: учитель — это такая низкооплачиваемая и непрестижная профессия, что мужчины если и идут туда работать, то только вдохновленные идеей и какими-то творческими порывами. А женщины идут в учителя от безысходности. И потому среди «учителей года» больше мужчин, чем женщин.
Юлия Островская: Не во всех странах учитель — это такая низкооплачиваемая работа, но в России это и правда так. Образование — низкобюджетный сектор, как и здравоохранение. Но мы не можем говорить, что мужчины идут в учителя от переизбытка таланта, а женщины — от его отсутствия. Это ни на чем не основано. Если же говорить об официальной статистике, у нас 84% женщин-учителей, то есть это, действительно, феминизированная отрасль. И это тоже есть во всем мире.
Ольга Мирясова: Интересный вопрос, почему одни области феминизируются, а другие нет и как это в итоге сказывается на оплате труда.
Юлия Островская: Обычно зависимость тут обратная. Сначала отрасли становятся низкооплачиваемыми, а потом, как следствие, только женщины идут в эти отрасли.
Есть примеры, когда отрасли или секторы изменяли систему заработных плат, плата повышалась, и там начинали появляться мужчины
В России низкобюджетные отрасли — это государственный сектор. Чем он еще отличается, так это тем, что там, как ожидается, работникам предоставляют гарантии, связанные с рождением и воспитанием детей. Мы знаем, что в частном секторе это не всегда делают. И это сильно влияет на карьерный выбор женщин, на которых обычно оказываются дети.
Ольга Мирясова: Раньше, когда нагрузка учителя была 18 часов, можно было говорить, что это гибкая занятость, которая позволяет совмещать работу и семью. Сейчас же, чтобы выполнить «майские приказы», учителей нагружают так, что уже неизвестно, проще ли работать в школе — или в офисе и на заводе.
О сексизме в школьной программе
Ольга Мирясова: Игорь, а как вы пришли к этой теме — к изучению сексизма в школьной программе и вообще в системе образования?
Игорь Вережан: Все началось с того, что одна из моих младших дочерей, Алиса, прислала мне полтора года назад, в начале сентября, прямо с первого урока труда эсэмэску: «Папа, нас ведут копать картошку, а у мальчишек 6 токарных станков!» Моя дочь к тому времени уже умела работать со всеми инструментами, которые есть дома: с молотками, пилами, лобзиком, шуруповертом, паяльником. И она восприняла такое разделение как оскорбление.
Я ей тогда ответил, что она должна пойти к трудовику и сказать, что хочет заниматься с мальчишками. Такая у меня была спонтанная идея. Но уговор был, что она должна сделать все сама. Дочь долго собиралась, боялась трудовика, потом набралась смелости, пошла и поговорила. Дядечка оказался нормальный, и он ей сказал: «Пожалуйста, только договорись с завучем».
«Моя цель — развенчать печальный образ трудовика»
Дочь пошла к завучу, и завуч три дня ее отговаривал. Один из аргументов был, что девочки скоро в рамках «программы роста» будут заниматься информатикой. Дочь начала сомневаться, но я ей порекомендовал спросить, кто будет вести информатику. Оказалось, что это та же самая преподавательница, которая учила их копать картошку. Вопрос сразу был снят, и моя дочь настояла, чтобы ее перевели к мальчишкам.
На первом уроке им дали палку и скребок, чтобы они сделали заготовки ручек для молотка. Алиса сделала все самой первой и попросила рашпиль, так как со скребком было неудобно работать. В классе никто не знал, что такое рашпиль. В общем, она справилась лучше всех, учитель ее похвалил. И после этого я начал смотреть школьные учебники. Раньше я на них с точки зрения сексизма вообще не обращал внимания.
Я посмотрел учебники дочери — и обнаружил там совершенно бредовый сексизм. Например, цитаты о том, что мальчики мечтают стать банкирами, а девочки — фотомоделями. Или что девочки «генетически» предрасположены к тому, чтобы быть эгоистичными и скрывать свои чувства. Я решил сделать полноценный анализ, и он вырос в книгу. Я анализировал учебники по всем предметам, кроме, кажется, химии.
Сексизм — это такой холст, на котором нарисовано все у нас в социуме
Поэтому даже какие-то рисунки из учебников русского языка подразумевают, что женщина и мужчина всегда будут в определенных ролях (мама, бабушка вяжут чулки, стоят на кухне, мужчины на рыбалке и так далее). Раньше я на это не обращал внимания.
Ольга Мирясова: А вы пытались что-то с этим делать в вашей школе? Разговаривать с учителями?
Игорь Вережан: Я разговаривал с учителями начальных классов, общался с ними на эти темы. Но учителя тут не могут ничего сделать, это система. Они должны идти строго по программе, даже если она странная. В одной школе, мне кажется, ничего не сделаешь, систему надо ломать всю.
О разнице в зарплатах мужчин и женщин
Юрий Варламов: Правда ли, что в российских школах есть разница между зарплатами учителей-мужчин и учителей-женщин? И есть ли аналогичные проблемы в других странах? Как они решаются?
Юлия Островская: Вообще, с разницами в зарплатах очень интересно. В целом, это проблема, актуальная для всего мира. В России тоже есть общий разрыв в зарплатах мужчин и женщин — 28%. Это официальная статистика, Росстат это все фиксирует, и в том числе в здравоохранении и образовании.
В последнем официальном сборнике Росстата (за 2020 год) приведены конкретные цифры по сфере образования, из которых мы видим, что средняя заработная плата женщин в этой сфере — 36 000 рублей (с небольшим), а мужчин — 43 000 (почти 44). То есть женщины получают 84% от заработной планы мужчин, и в образовании у нас получается разрыв в 16%. Это ниже, чем в целом по стране, но разница по-прежнему большая.
Интересные цифры выходят: в образовании занято 84% женщин, и получают они 84% от зарплат мужчин
Я посмотрела и данные по другим странам, где существует официальная статистика. Например, хорошая статистика есть в США (Федерального бюро статистики труда). Там ситуация очень похожая: гендерная разница в зарплатах в сфере образования — 13%. Женщина получает 87 центов, когда мужчина получает доллар.
Если говорить о том, как формируется разница средних зарплат, в целом, то тут вклад вносят разные факторы. Один из них — отраслевая сегрегация. Женщины заняты в определенных секторах (то же образование, здравоохранение), где не очень высокие зарплаты. Но получается, что и внутри этих отраслей существует разрыв.
Другой фактор, который создает разницу, — вертикальная сегрегация, так называемая гендерная пирамида. Мужчин хотя и мало в отраслях вроде образования и здравоохранения, но они чаще занимают вышестоящие и лучше оплачиваемые должности.
Есть и ситуация, что даже за одинаковую работу люди могут получать разную зарплату. Но это больше касается частного сектора: в бюджетном у работодателя нет такой свободы назначения зарплат. А в частном секторе вы можете устроиться на работу, например, бухгалтером, и у вас будет коллега-мужчина, который будет получать значительно больше на такой же должности. В подобных случаях в текст трудового договора могут вносить запрет обсуждать заработную плату. И люди, которые работают в одном офисе, ничего не знают.
Кстати, подобный запрет незаконный: заработная плата не может рассматриваться как коммерческая тайна
В бюджетном секторе, где есть оклады и система заработных плат, сложнее так поступить. Но это все равно может присутствовать, просто в другом виде. Например, в том, как распределяется дополнительная нагрузка среди учителей или премии, как происходит поощрение сотрудников и предоставление им дополнительных возможностей для продвижения и повышения квалификации. За счет таких вещей складывается разница в зарплатах.
Ольга Мирясова: Хотела добавить, что стимулирующие в системе образования как раз позволяют поощрять одних сотрудников и не поощрять других. И насчет дополнительной нагрузки: в образовании вообще много бесплатной дополнительной работы. Нередко ситуация выглядит так, что к мужчине с ней не подойдут — либо им проще отказаться, чем женщинам. Это опять же связано с привычным поведением, нашей социализацией, из-за которой женщина скорее посчитает, что она «обязана» помогать, что это ее моральный долг. Это сказывается на работе.
Юрий Варламов: А что делают учителя и профсоюзы в разных странах, чтобы как-то изменить ситуацию?
Юлия Островская: Первый шаг — добиться максимально прозрачной системы оплаты труда. Чтобы работникам была доступна информация, кто, сколько и на какой должности получает. Какая существует разница в зарплатах руководителей и других работников, среднего персонала и младшего. Потом выдвигается требование, чтобы эта разница не превышала какие-то определенные проценты.
С такой информацией могут работать и профсоюзы. Смотреть, где существует проблема. Например, они могут увидеть, что работодатели больше поощряют мужчин на участие в каких-то конкурсах, что мужчин чаще направляют на курсы повышения квалификации по сравнению с женщинами. Профсоюз может ставить все эти вопросы в своих переговорах.
Традиционный инструмент регулирования заработных плат — это, конечно, коллективный договор. Во многих странах, например в Скандинавии, именно за счет коллективных договоров регулируется вопрос оплаты труда и социальных пособий.
Полностью дискуссию можно послушать тут.
Задолбали эти либерасты (