Как вернуть детям интерес к истории: это может сделать любой учитель
История — один из самых увлекательных предметов в школе — у многих детей становится нелюбимым уроком. Почему? Потому что детям скучно бесконечно слушать и читать про даты, битвы и царей. Как сделать так, чтобы школьники не засыпали на уроке истории, рассказывает наш блогер, учитель Артём Грищенков.
К сожалению (а может, и к счастью), чем дальше мы уходим от советской школы в её образовательном и культурном контексте, тем с большими проблемами начинают сталкиваться все участники образовательного процесса. Родители хотят, чтобы было «как в детстве», учителя хотят, чтобы дети их слушались и «ходили по струнке», а дети… А дети во все времена одинаковые.
И советские, и современные российские дети хотят одного: поменьше «домашки», чтобы их пораньше отпустили домой, потому что во дворе друзья, а дома ждут любимые занятия. И это не говоря о проблемах внешней среды вокруг детей — нестандартность мира, противоречивость отношений и тотальная политизация, в которую вынуждены с ранних лет погружаться. Как учителю, понимая все эти сложности, оставаться прогрессивным и не терять интерес учеников к своему предмету?
Начиная с этого учебного года я столкнулся с этим вызовом, когда пришёл работать в школу. Если подробно не останавливаться на постепенном привыкании детей к новому педагогу, адаптации к формату уроков, то оживленность детей, а затем и их заинтересованность удалось поддерживать моим профессиональным увлечением.
Если обратиться к статистике продаж исторической литературы или публицистике на тему истории, то в топе окажутся предсказуемо Б. Акунин, М. Зыгарь, Э. Радзинский, Н. Стариков. Научно-популярная литература и non-fiction способны поддержать интерес людей разных возрастов, профессий и рода деятельности к истории, но дать научную, подтвержденную источниками, аргументированную позицию — отнюдь.
Возникает вопрос: как поддержать научный интерес детей к предмету, основываясь на программе
Решением для меня стало включение в каждый урок блока, посвященному истории повседневности. За последние 30 лет именно это направление в исторической науке стало самым быстро развивающимся и приковывающим интерес всё большего количества исследователей. Приведу лишь часть поурочных разработок, в которых удалось совместить различные форматы активности и обсуждение поднятых проблем с использованием данных маститых историков.
1. 10 класс, учебник под ред. А. В. Торкунова. Тема по КТП «Политический и экономический кризис к началу 1920-х гг. Переход к НЭПу»
Стандартный урок должен начинаться с рассказа о политике военного коммунизма, проводившейся в селах и в городе, но каждый раз, что в учебнике, что в устном повествовании всё останавливается на уровне комбедов. Я же советую говорить со старшеклассниками о том, какие изменения в повседневной жизни рядового горожанина могли произойти после проведённых мер в 1918–1921 гг.?
Обратимся к монографии Наталии Лебиной «Советская повседневность: нормы и аномалии», в которой блестяще раскрывается эта тема. Оказывается, в эти годы выделяются две городские категории: «пайколовцы» и «мешочники». Читаем: «Пайков существовало большое разнообразие, надо было только уметь их выуживать. Дело часто доходило до курьёзов. Например, в Петрограде в 1918–1921 годах милицейский паек можно было получить за организацию культурно-просветительной студии для милиционеров, а паёк матери — за чтение акушеркам лекций по истории скульптуры». А дальше можно набрасывать массу заданий для ребят, начиная от того, как изменились вкусовые ориентиры населения образца 1900 и 1919 года, до иллюстративного изображения этих людей: как выглядели и чем занимались «мешочники».
2. 10-й класс, учебник под ред. А. В. Торкунова. Тема по КТП «Культурное пространство советского общества в 1930-е годы»
Пожалуй, что из всех тем, посвященных 1930-м годам, эта является самой универсальной и свободной. В ней можно раскрыть любые темы социокультурного пространства СССР: повседневность, развитие живописи (переход к соцреализму), архитектура (переход от конструктивизма к сталинскому классицизму), а также о взаимоотношениях государства с церковью. О последней теме сейчас и поговорим.
В учебниках, в частности, у А. В. Торкунова рассказывается об изъятии церковных земель, утвари, переоборудовании и закрытии, а в случае с Храмом Христа Спасителя и Страстным монастырём — подрывах церковных учреждений. Все эти явления уже дают оценку взаимоотношениям и притеснениям со стороны власти, но я решил дополнить эти положения историей повседневности.
Этюды к картине быта российского города 1917-1991», ссылаясь на комсомольские собрания Ленинграда от 1924 г., Лебина указывает, что: «…предлагалось заменить церковные праздники революционными. Например, начать постепенное превращение старой Троицы в новый праздник окончания весеннего посева. Вознесение сделать днем Интернационала, в Духов день — годовщину расстрела рабочих в июле 1918 года, в Преображение — торжества по поводу ликвидации белогвардейского мятежа, а Успение объявить днём пролетарской диктатуры». При подобных изощрениях над многовековыми традициями совсем скоро уже у Советской власти начнутся проблемы с трактовками новых праздников. Так, в 1931 году ленинградский детский журнал «Чиж» опубликовал стихотворение Александра Введенского «Не позволим», где были такие строки:
«Не позволим мы рубить молодую елку,
Не дадим леса губить, вырубать без толку.
Только тот, кто друг попов, ёлку праздновать готов.
Мы с тобой — враги попам. Рождества не надо нам».
Проблема заключалась в том, что уже через 6 лет в 1937 году в атеистической стране состоялась первая ёлка. Вовсе не удивительно, что новый старый ритуал с рождественской елкой так с удовольствием приняли. Это безусловно очень характерно для 1930-х годов.
3. 10-й класс, учебник под ред. А. В. Торкунова, тема по КТП «Политическая система СССР в 1930-е годы»
В рамках этой темы принято говорить помимо последовательной централизации власти и создания культа личности еще и о в геометрической прогрессии увеличивающихся репрессиях. Говоря об этой дискуссионной теме, можно коснуться статистики арестов, статьи, по которым были осуждены сотни тысяч человек, почитать с учениками воспоминания и ряд источников об атмосфере в ГУЛАГе. Но на мой взгляд, очень большой и значимый пласт в повседневной и социокультурной жизни советского общества в этот период не охватить только этими фактами. Ещё одной темой, которая выходит за рамки школьного курса это то, как обычные граждане воспринимали деятельность органов ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ.
Интересные подробности мы находим в монографии А. Архиповой и А. Кирзюк «Опасные советские вещи». Авторы отмечают, что в 1930-е годы система избегания прямых именований при описании деятельности НКВД была частью советской речевой повседневности. Для обозначения «органов» часто использовали эмоционально-нейтральные конструкции: позвонить куда следует, вызвали туда, вернуться оттуда. Устойчивым обозначением лагеря становится неопределенное «там». Причиной появления подобных конструкций был не только страх, но и отсутствие какой-либо информации об этом месте. Ведь многие родственники даже не знали о том, что произошло с их близкими после ареста. В мемуарах Евгении Гинзбург находим такие строчки: «И взгляд… Пронзительный взгляд затравленного зверя, измученного человека. Тот самый взгляд, который потом так часто встречался мне ТАМ».
Подведём итоги. При добавлении в уроки блока, посвященному истории повседневности, школьники с интересом вступают в дискуссии, обсуждают как те или иные явления могли подействовать на общественное благополучие в будущем.
История перестаёт быть предметом с чётким фиксированным набором обязательных дат, событий и явлений, которые должен узнать ребёнок.
История становится для него живым организмом, клубком миллионов жизней, судеб не только его страны, но и его семьи.
Поэтому так важно, чтобы через истории повседневности своей семьи и традиций привить любовь и уважение к истории своей родной страны.
Вы находитесь в разделе «Блоги». Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
