4 трогательных истории из практики коррекционного педагога

«Пускаю мыльные пузыри, строю башни из гигантских кубиков, катаю машинки, делаю салют из кучи игрушек, выполняю функции лошадки в игре „По кочкам“». Так блогер «Мела», коррекционный педагог Анастасия Боровая рассказывает о своей работе. И делится маленькими историями о больших и важных событиях, от которых так хорошо и радостно на душе. И у взрослого, и у ребёнка.

У меня есть на работе таз с крупой.

И дети многие любят в ней копаться. Я и сама люблю. Но каждый раз, когда достаю ребёнку этот таз, я держу в голове мысль: «Блин, опять крупа будет по всему ковру. Ползать потом собирать». И я, правда, иногда ползаю и по зернышку собираю.

И каждый раз я всё-таки достаю крупу, тем более, моему дружбану Гошану, который эту крупу всегда обожал. И вот в порыве страсти Гоша, конечно, часть рассыпал. И я уже начинаю думать: «Блин…» и убирать таз со словами: «Так не надо».

И тут Гоша бежит в угол, где стоит щетка с совком, и спокойно собирает крупу. Какая же это нормальная ситуация! И как это прекрасно (в моём случае еще и неожиданно). И, на самом деле, это и есть цель всех занятий, которые я веду. Если рассматривать это как цель, то отличное средство для достижения этой цели — давать событиям случиться. Давать крупе рассыпаться, машинке сломаться, воде пролиться, чашке разбиться, шарику лопнуть, а иногда и ребёнку — упасть. Иначе не возникнет необходимость и желание сделать что-то выходящее за рамки формального занятия. (Кстати, моя нежная душа была так растрогана, что я отдала Гоше таз обратно после уборки.)

И только один вопрос остаётся у меня к себе: почему до меня раньше не дошло, что крупу можно собирать щёткой?

Дети смешно экспериментируют с именами и вообще «называниями».

В субботу, когда я вошла в зал для занятий, Камиль сказал внезапно: «Привет, Настюха!»

Миша года четыре назад решил называть меня Настюшей, а Анну Михайловну сократил до просто Михалны.

Чтобы у девочки Насти не было каши в голове, когда мы только начали заниматься речью, решили, что я буду Асей.

Макару трудно было произнести именно НастЯ, поэтому он звал меня НастИ. Хороший результат, если учесть, что арбуз он в то время называл «пля»

А Варя моё имя нормально выучила, а вот Снежану никак не могла выучить. Поэтому она стала называть нас Настя и Ненастя.

А еще Вову все раньше называли Вовкой, но нам пришлось срочно переучиваться, так как по заданному образцу Вова стал называть тётю «тёткой», дядю «дядькой», а бабушку «бабкой».

Я сама в детстве почему-то стеснялась называть людей по имени-отчеству, поэтому няню свою Веру Сергеевну года в четрые либо никак не называла вообще, либо обращалась к ней «Эй!». А уж в музыкальной школе обратиться к учительнице по скрипке «Елена Георгиевна» — это вообще был конфуз. Но ближе к школе всё-таки научилась. А есть дети, которые пока меня вообще никак не называют, потому что не могут говорить пока. Трудно это, наверное: Настя есть, а слова нет.

Как-то раз на игровой группе играли в шарады.

Тот кто показывал, загадывает новое слово тому, кто угадал. И вот папа из одной семьи загадывает слово девочке девяти лет (из другой семьи). Девочка не растерялась и очень доступным образом изобразила слово «сопля». Ну ок, подумали взрослые, сопля так сопля, хотя, конечно, странненькое слово взрослый загадал ребёнку. Проехали.

Но тут часть родителей вокруг загадывавшего папы начинает иррадиировать смехом. Оказывается, что девочке загадали совсем даже не соплю, а просто-таки цаплю. «Сопля» — одно из немногих слов, которое дети отгадали сразу. Она намного ближе абстрактной птицы, она буквально под носом. И соблазн говорить с детьми языком их понятий велик, если есть задача, чтобы они тебя понимали.

Но взрослые на то и взрослые, чтобы загадывать цаплю вместо сопли. И где-то есть черта, которая разделяет, что можно, а что нельзя взрослому

Что носиться с пульверизатором вместе с ребёнком можно, а вот плевать с балкона — нет. Что делать салют, покрывая комнату ровным слоем игрушек можно, а бросаться едой — нет. Охраняют эту границу, конечно же взрослые. Но иногда зона отчуждения уж очень большая. Вокруг территории пульверизатора и салюта вырастает бетонный забор. И тогда встреча на границе затрудняется. Приходится кричать издалека. А когда плохо слышно, то вместо цапли может послышаться сопля.

На работе за неделю около 150 раз рублюсь в «По кочкам, по кочкам», разбрасываю около 15 кг игрушек, совершаю более 200 циклов игры в догонялки, строю порядка 10 башен, в сумме около пяти минут прыгаю на детском батуте, примерно 300 раз запускаю игрушечные машинки, выдуваю бессчётное количество мыльных пузырей, «стопяцот» раз запускаю с неприличным звуком сдувающийся шарик, примерно четыре раза пою «Придёт серенький волчок и укусит за бочок». Именно такое времяпрепровождение сопровождается наиболее сильным ощущением взрослости.