«Я, конечно, не Александр II… но лицо я тебе раскрепощу». Комик Миша Кучеренко — об увольнении из школы

В своем предыдущем интервью «Мелу» стендап-комик Миша Кучеренко рассказал массу диких историй о школе, где он, будучи 22-летним выпускником вуза, проработал год. А это продолжение истории — с объяснением, почему ни в эту, ни в какую-либо другую школу Миша больше никогда не вернется.

«Это вообще дикий треш, так нельзя»

Когда я пришел работать в школу, мне было 22 года. И выглядел я как десятиклассник. Разумеется, мне было тяжело: меня не могли и не хотели воспринимать всерьез. Поэтому я включал строгость. Дети очень ловко прощупывают почву: вы мирно разговариваете, где-то посмеялись, и — хоп! — они уже перешли на «ты», теперь я их братан. Это моментально надо обрубать.

С другой стороны, я старался разговаривать с детьми на их языке, буквально теми же словами, пусть и соблюдая дистанцию. Каждую неделю, например, устраивал чаепития, и наши откровения порой доходили до пределов абсурда:

Ученик: Вы представляете, какой кринж?

Классный руководитель: Это вообще дикий треш, так нельзя.

Мне очень помогали мемы и отсылки. Пятиклассники, у которых я был классным руководителем, не смотрели стендап, они тусовались в тиктоке. Мне тикток не нравился никогда, но я тоже бывал там по долгу службы. Иногда снимался с детьми в трендовых видео или держал телефон, пока они записывали вирусный танец. Они выкладывали его на свои 5–7 просмотров и были счастливы.

А мне было весело за ними наблюдать, о некоторых ситуациях я потом рассказал в своем стендапе. Например, я услышал, как один ребенок сказал другому: «Слушай, я, конечно, не Александр II…» Я уже подумал: «Ничего себе! Это что сейчас будет? У нас история еще даже не началась». А он закончил фразой «…но лицо я тебе раскрепощу» и полез драться.

Благодаря стендапу у меня сокращалась дистанция с детьми постарше. Я занимался им со второго курса, с 2018 года, выкладывал шутки в соцсети, и они все смотрели, даже если я скрывал. Они видели, что я не седая женщина, которая не понимает, о чем они говорят, поэтому им было интересно со мной общаться. У меня даже был стендап, на который пришел весь одиннадцатый класс. Я тогда подумал, что это было бы очень круто, объединило бы их, — и позвал. Сказал пацанам в клубе: «Вы меня простите, но я очень хочу, чтобы дети пришли, поэтому сегодня без пошлых тем и никакого мата».

«Пиши заявление по собственному. Ты свое отработал»

Учителям и администрации школы никогда не нравилось, что я занимался стендапом. У меня были коллеги, которые испытывали ко мне антипатию и с радостью сливали начальству любой мой косяк. Они следили за мной, даже когда я пытался все соцсети от них закрыть. У меня в то время было мало шуток про школу, и я ни в коем случае не называл ни ее номера, ни имен, ни района, но все всё равно знали, что я что-то рассказываю про них, и им было неприятно. Меня вызывали к директору, наказывали: «Вы поаккуратнее, не материтесь, эти темы не поднимайте». А мне было 22 года, я был максималистом и думал: «Ну да, сейчас прям, конечно».

В то время в комедийном комьюнити очень модно было шутить про секс — все с этого начинали, как в КВН с шуток про бомжей. И я рассказал непристойную шутку про куннилингус. Сейчас мне за нее очень стыдно, но тогда она заходила на ура. Меня вызвала начальница, я подумал: «Да господи, что опять?» Я пришел, и первая же ее фраза меня убила: «Михаил, ну не должен педагог делать куннилингус». Я прям не понял. Я же не держал всё время в голове эту шутку, у меня сразу начался поток мыслей: «Что? Кто увидел? Где?» Это был самый смешной диалог в моей жизни, откровенно тарантиновский.

Меня отчитали, но я, будучи экспрессивным творческим юношей, поступил следующим образом: я дописал эту шутку. Типа, захожу в кабинет, а начальница говорит мне: «Михаил, ну вы же понимаете, что педагог не должен делать куннилингус». И я отвечаю: «Марья Ивановна, вы чего? Закройте двери, и решим вопрос».

В контексте 10-минутного выступления это звучало весело, но начальница не оценила

Кто-то неравнодушный слил ей видео, она всё приняла на свой счет и сказала: «Пиши заявление по собственному. Ты свое отработал». Хотя я, конечно, ни в коем случае не хотел ее обижать, я очень многим обязан этому человеку, и мне перед ней до сих пор стыдно.

Проблема в том, что у нас, к сожалению, не существует разделения. По-хорошему, никого не должно волновать, чем я, педагог, занимаюсь в свое свободное время. Однако старшее поколение считает, что, если ты работаешь в школе, надо 50 лет ходить завернутым в шаль. Если же ты со всеми сферами своей жизни не вмещаешься в рамки норм и законов школы, ты плохой учитель.

На самом деле только после увольнения из школы я расписался по-настоящему и выложил в интернет кучу шуток про школьную жизнь. Они не самые мои любимые, честно говоря, но так вышло, что они сильно попадают в людей.

«Я впервые закурил, работая педагогом»

Я понял, что школа — это не мое. Ее система была для меня угнетающей — я впервые закурил, работая педагогом.

Меня жутко бесила дедовщина. Мне часто не позволяли что-то сделать, потому что якобы я молодой и ничего не понимаю, а они работают уже 35 лет. Справедливо, конечно, но я-то знаю хотя бы, на каком языке дети говорят. Или, например, мне сначала твердили: «Модернизируй, внедряй свое». А когда я пробовал внедрять свое, мне давали по шее: «Ты фигню не твори».

Я очень люблю свою школу, это прекрасное место, но меня бесит, что у одного учителя ставок должно быть выше крыши, чтобы заработать хоть что-то. Я тоже так делал, и это кошмар, потому что ты точно будешь плохо справляться. И не потому, что ты некомпетентный, а потому что ты тупо не будешь успевать — везде всё потихонечку, помаленечку, но нигде так, как надо. Поэтому и получаешь иногда. Даже не ты виноват, но тебя сделают виноватым, потому что ты мало того что не успел всё и сразу, так еще и молодой, — чего ты хотел?

«Вы должны заняться воспитанием моего ребенка. Угомоните его»

Современные родители — это тоже мрак. Раньше воспитывали так, что учитель всегда прав, а ты дурак. И ты думал: «Ну да, наверное, я дурак». Может, это не совсем правильно, но детьми хотя бы занимались. Сейчас поголовно все родители выучили законы, решили, что образование — это услуга, которая им предоставлена, и никто не имеет права ставить их ребенку тройку. По-моему, родителей надо как-то ограничивать. Они сходят с ума.

Еще очень бесило, что многие родители приходили и говорили: «Вы должны исправлять моего ребенка». Я не могу себе представить, как это укладывалось в их голове.

Если вы не воспитываете своего ребенка дома, вы же очень плохие родители!

Это огромная проблема. С чего они взяли, что школа в лице социального педагога и классного руководителя должна заниматься не только образованием, но и полным попечительством? Я очень много раз слышал, и это прямая цитата: «Вы должны заняться воспитанием моего ребенка. Угомоните его». Я говорил, что без всяких проблем угомоню, но им это не понравится, потому что они же потом будут спорить, заслужил ли их ребенок быть на учете.

Конечно, классный руководитель всегда может быть хорошим примером, но я не няня, я педагог. Нельзя взваливать всю ответственность за ребенка, которого вы родили на этот свет, на учителей.

«В школе я всегда был эмоционально высосан»

В общем, если ты вспыльчивый человек, в школе найдется миллион поводов попсиховать. Или дети выведут из себя, или родители, или невероятные объемы документации. В какой-то момент я понял, что, если буду психовать, поседею уже к 23 годам.

С другой стороны, этот опыт сейчас идет мне на пользу: я научился быть более терпеливым. В комедии я часто выступаю в барах, на корпоративах, где стендап не должен существовать априори: пьяные люди, шум, музыка. Кто-то выкрикнул: «А-а-а! Хватит! Я могу смешнее!» Но мне дети и не такое кричали, так что я выражаю ноль эмоций.

В стендапе я должен писать каждый день минимум 3–4 минуты новых шуток, параллельно работая автором в Comedy Club, и у меня всё равно есть время на жизнь. А в школе я всегда был эмоционально высосан: нужно написать сценарии для выпускного для нескольких классов, заполнить отчеты, организовать пару мероприятий в один день, сходить на суд, и потом мне всё равно скажут: «Ну как так, Миша, ты не успел». У меня было достаточно лояльное руководство, проблемы возникали из-за того, что рук не хватало. И зарплата была просто смешная.

Я никогда не вернусь в школу, ни при каких условиях. От меня там толку будет мало, это было бы несправедливо по отношению к ученикам. Школа — это место, где ты должен мотивировать, воодушевлять, а я очень разочаровался. Есть ощущение, что там всем надо только одно — заполнил отчет, ну и ладно.

Фото из личного архива Михаила