Представим ресторан, где вместо блюд — грамоты шеф-повара. Скорее всего, в такой ресторан никто не пойдёт. Но при этом в школы, которые показывают свои грамоты, места, рейтинги, количество победителей в олимпиадах, бегут толпами. Учитель Александр Закуренко объясняет, почему школам приходится гнаться за местом в рейтинге. И как это уничтожает образование.
В головах родителей и детей сложилась логическая связь между рейтингом школы и качеством образования. Хотя результаты образования (тем более, качественного) видны только после школы — уже во время поступления или дальнейшей учёбы.
Дело школы — научить учиться, а не продвигать рейтинги. Да, такое образование нельзя оценить, за него не получишь ни грант, ни аплодисменты. Может, когда-нибудь выпускники поблагодарят и порадуют своими успехами. Но чиновникам благодарность вчерашних школьников не нужна, а успехи бывших учеников они вообще не отслеживают. Им нужен быстрый заметный результат, который бы ещё и деньги приносил. Потому что современная логика государства — не тратить на образование, а зарабатывать на нём. И это далеко не единственная постановка смысла образования вниз головой.
Содержанием образования теперь стали ЕГЭ, олимпиады, проверки, аттестации. Что вообще такое «содержание образования»? Это умение мыслить. Через решение задач, книги, поиски и ошибки. Но зачем сегодня читать, решать задачи, учить стихи наизусть, знать географию? Для оценки — отвечает нынешняя система (то есть для рейтинга).
Сейчас уровень учителя, к сожалению, определяют не качество знаний или умений, которые он даёт. А рейтинг и количество «топовых» детей. Даже неважно, умеешь ли ты учить детей. Потому что в голове чиновника критерия «уметь учить» — нет. А вот критерии «занятые места» или «правильно заполненный журнал» — есть.
Как я уже сказал, сейчас школы выбирают по месту в рейтинге. Так появились «элитные» школы — но элитные, опять же, не по качеству образования, а по хорошим результатам ЕГЭ и победам в олимпиадах. И чтобы такие школы снова и снова выбирали, результаты в них нагоняют: дают дополнительные часы на подготовку к экзаменам, проводят тренинги по решению олимпиадных задач. Причём все эти дополнительные услуги идут не в основное время, а отдельно — за деньги. Школа превратилась в рынок, который продаёт вместо знаний и смыслов места, выдуманные чиновниками.
В системе образования, по сути, сложились две структуры: непосредственно школа как место, где проводят время до поступления, и система подготовки к ЕГЭ, ради которой и выбирают школу. Структуры подготовки к экзаменам и олимпиадам, репетиторы — это, на мой взгляд, и есть коррупция. Результаты ЕГЭ материализуются в оплате курсов или репетиторов. Сама школа уже ни к чему не готовит.
В нынешней системе образования уничтожены 9 и 11 классы. Весь год детей готовят к выпускным или переводным экзаменам. Если посчитать количество часов, которые отобрали у школы на все это проверкообразные страшилки, времени учиться просто не остаётся.
Именно тут становится очевидно, что система ЕГЭ и олимпиад победила школьное образование. Экзамены больше не вырастают из содержания предмета, и проверяют не знание предмета и не умение мыслить. Это отдельные, спущенные сверху задания. И для того, чтобы их сдать, построено отдельное, нигде и никем не контролируемое сообщество репетиторов и тренеров, курсов и занятий, центров и команд — «государство в государстве».
Любой практикующий учитель прекрасно знает, что с него требуют не уровень преподавания, а баллы ЕГЭ. А если школа претендует на высокий результат в рейтингах, то и участие его учеников в олимпиадах. Почему бы тогда честно и откровенно не переименовать школу в комбинат подготовки к поступлению? 9 и 11 классы отменить, программы убрать и натаскивать детей на результат. И лучше, чтобы те, кто результат определяет (то есть чиновники) — назывались учителями. А учителей перевести в ранг ассистентов по правильному заполнению электронных журналов.
И трат меньше, и рейтинг выше.
Фото: Shutterstock (Malykalexa, Who is Danny). Иллюстрации: Shutterstock (OXG)
Получается, учатся они чему угодно, только не пониманию сути предмета.