На обзорной экскурсии по Санкт-Петербургу туристам обязательно показывают Биржевую площадь и рассказывают про Биржу и здание Двенадцати коллегий, а вот про дом напротив «университетов» не упоминают. А жаль, ведь здесь находится Императорский повивальный институт — место, с которого началась история акушерства и гинекологии в России.
Наука о бабичьем деле
Сейчас домашние роды — это исключение из правил, и решаются на них единицы. Но еще чуть больше века назад (а в некоторых регионах и того меньше) у женщин попросту не было другого варианта — рожали дома, а в деревнях — в бане, приглашая повивальную бабку, которая и помогала женщине разродиться. Роддомов как таковых попросту не было.
Первый родильный дом, а вернее повивальный институт, в котором не только принимали рожениц, но еще и обучали повивальному искусству (делали это так называемые «профессора бабичьего дела») появился в Санкт-Петербурге лишь в 1797 году по высочайшему распоряжению императрицы Марии Федоровны, жены Павла I. И на ее же средства.
В этой императорской родильне, расположившейся на набережной реки Фонтанка близ Калинкина моста в частном доме графини Е. А. Зубовой, было всего 20 коек, а еще повивальная школа на 20 мест. Именно здесь тогда работал выдающийся акушер Нестор Максимович Амбодик, чье руководство 1784 года «Искусство повивания, или Науки о бабичьем деле» было первым отечественным справочником по родовспоможению.
Спустя век, когда директором Института стал уже выдающийся врач того времени Илья Баландин, институт значительно разросся, а его известность шагнула за пределы России — на X международном медицинском конгрессе, который проходил в Берлине в 1890-м году, постановку дел в институте признали образцовой. Но это было лишь начало легендарной истории.
Все стало стремительно меняться с приходом на пост директора профессора Дмитрия Оскаровича Отта. В 1895 году он принимал первые роды у царицы вместе с лейб-акушером А. Я. Красовским. И вскоре тоже получил звание лейб-акушера, а еще царская чета поддержала его идею расширить Повивальный институт.
Новый устав Императорского повивального института гласил: «Императорский клинический повивальный институт, как ученое и высшее специальное учебное заведение имеет целью всестороннее научное изучение акушерства и женских болезней, а также научную разработку способов наиболее успешного врачевания больных по данной специальности».
Вот только старое здание никак не подходило для всех этих целей –места для занятий оперативным акушерством здесь не было. Да и гигиеническое и техническое оснащение старого института оставляло желать лучшего и частенько вызывало нарекания у тех, кто приезжал в столицу за знаниями.
Так что решение построить новое здание для Императорского повивального института было вполне логичным.
За работу над проектом проекта взялся профессор архитектуры Леонтий Николаевич Бенуа
В статье «К постройке нового императорского клинического повивального института» Отт писал: «Таким образом имеет совершиться крупное явление в истории русской медицины, про которое не без основания можно сказать, что Россия опередила Запад, так как нигде не существует учреждения с теми специальными задачами, которые положены в основу Императорского клинического повивального института».
По мнению Дмитрия Оскаровича, в новом родильном доме «всякая мелочь, избегая ненужную роскошь, была целесообразна устроена и строго отвечала требованиям современной науки и техники». И действительно, даже по нынешним временам новый институт был по-настоящему роскошным.
«Рассеять мрачные думы и облегчить душевное настроение»
На строительство, которое длилось почти 4 года, было потрачено 3 491 319 рублей, а строили новый институт 400 тысяч рабочих! При этом к постройке приступили только после того как Отт собрал все замечания и комментарии по проекту нового здания, разработанного им совместно с Бенуа. Чтобы собрать обратную связь, он поместил соответствующее объявление в «Журнал акушерства и женских болезней».
На открытии Императорского повивального института 24 февраля 1904 года присутствовал сам Николай II с супругой и больше всего государя поразила операционная. Более 100 квадратных метров, возможность проводить одновременно две, а то и три операции, а в амфитеатре могли сидеть студенты и наблюдать за ходом операции, не мешая врачам.
А еще при институте были оборудованы собственная электрическая станция, водопровод с фильтром для механической очистки, центральное пароводяное отопление и даже вентиляция! Причем для каждого помещения был свой температурный режим и уровень влажности. А воздух, всасывавшийся из сада, проходил не только несколько фильтров, но и обогащался водой. Так что в дни, когда на город опускался тяжелый туман, что для Санкт-Петербурга не такая уж и редкость, в палатах и уж тем более в операционных дышать было невероятно легко и свободно.
Были при институте и механическая прачечная, хлебопекарня и канализация. По словам Отта, каждый гвоздь был вбит и каждый винт был привинчен не случайно, а по тем или иным соображениям.
В «Записках о моей деятельности» Л.Н. Бенуа писал: «С Д. О. Оттом мы работали очень дружно и согласно, он проводил свои идеи твердо и неуклонно, ставил свое детище на ноги, а я ему в этом помогал, и дело получилось из ряда вон выходящее. Оборудование и меблировка, за чем особенно наблюдал Д. О. Отт, были доведены до полного комфорта, даже скажу — роскоши: все простого рисунка, но не уступали великолепию современных гостиниц на Западе. Это же касалось медицинских и хирургических аппаратов — все шло от первоклассных заграничных фирм».
Больше всего поражало обустройство палат.
В то время как не у всех в стране было центральное отопление, ванная и туалет в доме, здесь было все!
Умывальники с горячей и холодной водой, пеленальный стол, ванночки для новорожденных и даже ванна для рожениц.
Ванна, конечно, нужна была не для праздности, а для терапевтических целей: ее назначали в случае чрезмерно сильных или слабых схваток или при утомлении роженицы. У каждой кровати стоял телефон, сняв трубку которого можно было слушать органную музыку, передаваемую из актового зала.
Орган, по словам Дмитрия Оскаровича являлся «средством лечения и исцеления больных, иногда подолгу вынужденных находиться в постели». И да, каждая койка была оснащена обязательной электрической лампочкой и индивидуальными предметами гигиены.
Новорожденные дети в палатах размещались вместе с матерями — то самое совместное пребывание, которое при советской власти на долгие годы канет в Лету, и начнет лишь потихоньку возвращаться вместе с всемирной инициативой «Больница доброжелательная к ребенку». А тогда в палатах были даже специальные паровые шкафчики, которые подогревали белье для новорожденных и рожениц! И это обычные палаты на 6 коек, а были еще и на 3 человека и даже индивидуальные палаты класса люкс!
Отта нередко упрекали в расточительстве. Мол, все было обставлено слишком роскошно
Но он верил, что все это необходимо дабы «смягчить эту с виду суровую больничную обстановку, внося в нее все, что дает возможность забыться страждущему, рассеять его мрачные думы и облегчить душевное настроение». Так, при гинекологическом отделении была обустроена наполовину крытая веранда, на которую вывозили женщин прямо на кроватях, чтобы они могли подышать свежим воздухом.
А вот в самой работе института Отт ничего менять не стал. Дежурили врачи бригадами. Вечерний обход проводил ответственный дежурный врач или его помощник и на них обязательно присутствовала группа врачей-слушателей и другие дежурные специалисты. Младшие дежурные врачи таким образом набирались опыта, постепенно становились старшими — так создавались уникальные кадры.
С заботой о врачах
Отт думал не только о роженицах и детях. О врачах, акушерках и даже низшем (как сейчас сказали бы «младшем») медицинском персонале здесь тоже не забывали. Для врачей и фельдшеров был выделен целый «квартирный флигель», а низший медицинский персонал, отвечавший за обслуживание бытовых нужд Института, квартировался в меблированных комнатах на первом этаже главного корпуса.
«А чтобы прислуга соблюдала в помещениях чистоту и сама опрятно и чисто была одета, несомненно требуется дать самой прислуге возможность жить в светлом и гигиеничном помещении, иметь возможность самой хорошо вымыться и при необходимости сменить платье и белье — это аксиома. В таком же образцовом помещении, как Императорский клинический повивально-гинекологический институт, удовлетворение этого требования выступает особенно настойчиво, поэтому вся прислуга, имеющая соприкосновение с клиническими отделениями института, не только вся помещена в стенах его, но находится на полном его иждивении. Квартиры для прислуги отведены по преимуществу в помещениях, устроенных в нижнем этаже главного корпуса… Для остальной прислуги имеется особый четырехэтажный флигель, разбитый на отдельные комнаты и маленькие квартирки, в которых и помещаются служащие», — говорится в книге 1910 года, посвященной акушерско-гинекологическим учреждениям России.
Императорский повивальный институт в то время не имел себе равных ни в Европе, ни в России. И дело не столько в самом здании, сколько в том, какими смыслами и задачами наполнил институт Дмитрий Оскарович Отт.
Уже в 1904 году здесь был проведен I Всероссийский съезд акушеров и гинекологов, а в 1910 году — Х Международный конгресс акушеров-гинекологов, ставший «настоящим триумфом русской акушерско-гинекологической науки».
Лучшая в мире программа родовспоможения
В 1914 году в России было основано Всероссийское попечительство об охране материнства и младенчества, программы организации родовспоможения разрабатывались, разумеется, в Повивальном институте. Эти программы уже после революции легли в основу советской системы охраны здоровья матери и ребенка, которая была признана ВОЗ лучшей в мире.
Правда после революции столица переехала из Петрограда в Москву, так что Дворец материнства и детства, как институт именовался с 1918 года, больше не получал финансирования, да и академическим теперь не считался. Но, несмотря на это, в нем открываются новые лаборатории и клинические отделения, а количество научных сотрудников и врачей растет.
А вот на внутреннем убранстве института советская власть все-таки сказалась. Так, крестильню, которая работала со дня открытия Института, пришлось закрыть, а знаменитый витраж с образом Богоматери, чудом уцелевший в военные годы, был отправлен в Церковь Божией Матери Смоленской, где и находится по сей день.
В 20-е годы XX века институт все же получил статус центрального акушерско-гинекологического научного учреждения. Так что работа здесь кипела вплоть до начала великой отечественной войны. В годы ВОВ в Институте был развернут эвакуационный госпиталь на 1800 коек — один из крупнейших в Ленинграде. Но и рожениц здесь продолжали принимать. Сотрудникам по несколько раз на дню приходилось переносить больных и новорожденных с верхних этажей в бомбоубежище.
К своей нормальной работе институт вернулся лишь 23 октября 1944 года. Профессор Сергей Алексеевич Ягунов, бывший тогда директором, вспоминал позже, что «первую роженицу вышли встречать в приемный покой буквально все дежурившие в тот день сотрудники».
Но и после войны проблем хватало. Рук было катастрофически мало
Порой на 200 новорожденных было всего 4 медсестры и 3 врача. А роды, которых в сутки могло быть и 25 и 30, обеспечивались порой всего двумя врачами и двумя дежурными акушерками.
Несмотря ни на что, в стенах института продолжалась учебная и научная деятельность. Были опубликованы сотни работ, проливших свет на ряд сложнейших патологий беременности и родов. Здесь разрабатывали способы профилактики гипоксии плода и асфиксии новорожденного, а еще учились лечить эклампсию (опасное состояние в третьем триместре беременности).
350 тысяч младенцев
В 1950 году, когда аппарат УЗИ еще не был изобретен, в институте научились оценивать состояние плода при помощи созданного здесь же фонокардиографа и даже начали разрабатывать методы внутриутробного лечения.
А уже в 1951 году в России впервые спасли новорожденного с гемолитической болезнью путем переливания крови. Через 15 лет здесь же разработают иммуноглобулин, способный предупреждать иммунологический конфликт и предотвращать развитие гемолитической болезни.
В 1960-е годы Институт стал единственным в мире местом, где перинатальные потери снизили в 20 раз
Примечательно, что именно в Императорском повивальном институте, пусть тогда он уже назывался и не так, в 1986 году родился второй в СССР «ребенок из пробирки». А вообще за два века работы здесь появилось на свет более 350 тысяч младенцев.
В 1989 году институту было присвоено имя его создателя — сейчас это НИИ акушерства, гинекологии и репродуктологии им. Д. О. Отта. В институт вернули крестильню и создали копию того самого знаменитого витража. А ВОЗ отметила институт специальном сертификатом за успехи в области контроля качества гормональных исследований.
И да, сто лет назад органную музыку могла послушать любая роженица, лежа в своей постели, просто подняв трубку телефона на прикроватной тумбочке. А сейчас, если вы захотите прикоснуться к истории, отправляйтесь в большой зал Санкт-Петербургской Филармонии, где вот уже 18 лет играет тот самый орган — единственный сохранившийся концертный инструмент фирмы Walcker не только в России, но и в Европе.
Фото на обложке: Foxy9760 / Wikimedia Commons / CC0 1.0; Российская государственная библиотека; Elzbieta Sekowska / Shutterstock / Fotodom
