О трудных подростках часто рассказывают ужасы — сделал вот так, потом ещё так и так. Справиться невозможно, ужасный ребёнок! Психолог Елена Савчук рассказывает несколько историй о том, какими бывают трудные дети и что, собственно, превращает ребёнка в проблему для всей семьи и даже общества.
Я шесть лет работала психологом в специальной школе для девиантных подростков в Москве. У нас учились дети, которые по разным причинам не справлялись с учёбой в обычных школах: были какие-то диагнозы, стойкие нарушения поведения, состояли на учёте в детской комнате милиции или просто прогуливали обычную школу. Детей из последней категории у нас было много, потому что, как правило, серьёзные психологические проблемы не дают ребёнку задержаться надолго в классе, в коллективе, просто стабильно существовать в системе. Часть таких школ в Москве закрылась, в том числе та, в которой я работала с 2005 по 2011 годы. Но некоторые продолжают работу.
Наша школа была школой полного дня для учеников с пятого класса. Дети приходили утром и уходили в семь часов вечера. Сначала обычные уроки, а потом разные кружки. Например, у нас был очень сильный театральный кружок, там вела занятия актриса горьковского МХАТа. Дети любили театр и охотно участвовали в постановках, было странно и неожиданно в мае видеть, как со сцены читают Шекспира те, кто в сентябре все свои реплики укладывал в пять слов, четыре из которых матом.
Обязательный элемент в работе с детьми — встречи с психологом, это уже наша сфера деятельности. В нашей команде было три детских психолога и один семейный, то есть полноценная психологическая служба, которая дополнялась дефектологом и социальным работником. Среди учеников были очень разные ребята и по бэкграунду, и по тяжести тех самых поведенческих расстройств, которые нам нужно было преодолевать.
История первая. Ваня
Эта история произошла в самом начале моей работы. В первый рабочий день руководитель службы предложил мне выбрать кого-то из детей. Посоветовал взять того, кто полегче — для начала. Я сказала: «Что значит полегче, дайте мне кого-нибудь потяжелее!». Он согласился попробовать и предложил поработать со старшеклассником Ваней. Я на линейке смотрела на Ваню, симпатичный улыбчивый мальчик. В анамнезе — семья алкоголиков, много бытового насилия, компания, в которой его сделали форточником.
Подошла к нему, познакомилась, говорю: «Если ты не против, я тебя завтра с какого-нибудь урока заберу, нам надо будет работать вместе, так что начнём уже сейчас общаться». Он вежливо мне ответил, что ему приятно, очень рад, конечно, пожалуйста. Я про себя подумала, какой чудесный. На следующий день договорилась с учительницей музыки, чтобы она его отпустила ко мне. Та обрадовалась: «Да хоть насовсем забирайте, лишь бы глаза мои его не видели». Мне стало ещё удивительнее, вроде хороший мальчишка.
Удивление моё продолжало нарастать, пока мы беседовали. Проговорили минут сорок, он очень связанно отвечал на все вопросы, контролировал речь, мало матерился. За минут пять до конца достал рюкзак из-под стола и говорит: «Я вам подарок принёс!». Я поблагодарила, стала отказываться, объясняла, что мы не имеем права принимать подарки, да и не за что пока. Он настаивал.
Открыл рюкзак, достал скомканную в шар газету и развернул. Мне на стол вывалилась оторванная кошачья голова: пахнет разложением и кишит насекомыми
Я понимала, что надо отреагировать. Хотелось убежать и закричать, но ясно было, что это не про нас. Суть подарка была ясна: Ваня ждал реакции, устроил проверку, которую проходили все наши психологи и новые учителя.
Мне ничего в голову не пришло, я посчитала до десяти и сказала, что не знаю, как реагировать и поэтому обсудим это позже. Он ушёл, а я осталась с головой на столе. Вышла в коридор, походила, подышала. На перемене он вернулся и спросил, всем ли учителям и психологам я уже рассказала про голову. Ответила, что никому не рассказала и не расскажу, если голову уберёшь. Он её собрал, завернул и ушёл. С этого момента у нас с ним пошла работа, очень хорошая и продуктивная. Сейчас с ним всё хорошо. Последний раз, когда я о нём слышала, у него была нормальная работа и даже учёба в каком-то колледже.
Почему я рассказываю об этом случае? Не только из-за головы и моих эмоций. Это была показательная история о том, что важно выстроить границы. Как только человек начинает понимать, где он, а где другие, где его ответственность, а где — чужая, вот с этого момента ситуация начинает выравниваться. Проблема границ была общей для наших школьников. Они не понимали, где их желания, а где окружающих, что происходит с чувствами, да и вообще на чувствах не концентрировались и не умели их осознавать и адекватно выражать. Базовыми чувствами у них были тревога и агрессия, две стороны одной медали: когда одного много, но выразить нельзя, сразу появляется другая. Все действия в итоге направлены на то, чтобы как-то себя обезопасить.
История вторая. Петя
Я уже некоторое время работала, после Вани у меня было много других сложных детей. Среди самых сложных во всей школе — Петя, который терроризировал абсолютно всех. Петя был абсолютно непредсказуем, наблюдался в психиатрической больнице. У него был друг Игорь, они были не разлей вода. Я работала с обоими. Однажды они устроили на перемене ужасные разборки, их никак не могли отправить на урок. Завуч попросила меня помочь, я решила забрать Игоря с собой на беседу — нам важно в тот момент было их разделить. Петя вытащил из кармана презерватив, демонстративно им помахал, отдал другу, в итоге в мой кабинет всё равно пошли оба.
Я пропустила внутрь Игоря, а Петя рукой заблокировал дверь. Просила его отпустить, он категорично заявил, что нет, не отпущу, а вы мне ничего не сделаете. Я сказала, что в любом случае закрою дверь. Он в ответ: «Придётся вам сломать мне руку». Потянула на себя аккуратно дверь, он убрал руку и ушёл. Через 20 минут меня срочно вызвали к директору: «Вы Пете руку сломали, он сказал, что это „психованный психолог“ сделал, его на скорой помощи увозят, пишите объяснительную!». Объяснила всё директору, но самой стало страшно. Ходила и думала, что дальше. Спас меня от этих мыслей быстрый ответ из травмпункта: рука была сломана, но давно, неправильно срослась, свежих травм нет.
Из этой истории могло бы быть много выводов, но я хотела бы сказать, что плохое поведение (и очень плохое) — часто единственный способ для ребёнка привлечь к себе внимание. Семьи и не только. Ведь на это окружающие точно среагируют! Кстати, есть ещё один вариант — заболеть. Это опасная история. Причём даже не разовыми «заболеваниями» перед контрольными, а тем, что входит в привычку. Ребёнок начинает жить в сценарии «хочу маминого внимания, значит надо заболеть». Дети перестают выражать свои потребности вербально и начинают болеть, соматизировать тревогу.
История третья. Егор
Среди учеников, с которыми я работала, был приятный и достаточно ровный мальчик Егор. Без критических проблем и ярко выраженных отклонений. Вдруг буквально на глазах он стал в школе очень агрессивным — по коридору мимо не пройдёшь, обязательно достанется. Всех бил, дёргал, оскорблял. В школу вызвали его родителей для разговора с семейным психологом. Психолог опаздывал, я начала беседовать с мамой. Спросила, что у них происходит дома, что могло спровоцировать изменение поведения.
«Сегодня это бред, завтра — научное открытие»
Мама с ходу начала говорить, какая у них прекрасная семья, инженер и воспитатель детсада, никто не пьёт, двое детей, сын старший (как раз мой пациент) чудесный, дома замечательно себя ведёт, во всём помогает. И тут же мне говорит: «Если он себя плохо в школе ведёт, вы его наказывайте!». Решила спросить, наказывают ли дома. Мама в ответ спокойно сказала: «Он знает, что у нас есть палка специальная. Я этой палкой его бью, если он плохо себя ведёт. Сейчас он стал большой, так что приходится его привязывать сначала».
Через некоторое время мальчик пришёл в школу весь избитый, с переломом. Школа, конечно, должна была отреагировать. И отреагировала — врачи, освидетельствование и всё остальное по стандартному протоколу. История была развернута. Оказалось, что ребёнка дома били постоянно, вот в такой вот снаружи совершенно благополучной семье.
В какой-то момент мальчик сказал, что мечтает сесть в тюрьму, чтобы домой не ходить. Закончилось всё именно так. Он оказался в тюрьме
Когда мы говорим про агрессию, важно помнить, что трудные подростки — это на 100% семейная история. Ребёнок начинает себя как-то странно вести очень часто потому, что это обусловлено потребностями семьи. Может реагировать на дефицит внимания, может на агрессию. Иногда он делает то, что никому в семье делать нельзя. Такое бывает в семьях, где абсолютно вытесняют агрессию. Часто именно ребёнок становится тем самым единственным агрессивным членом семьи. Все остаются в своих милых масках, всем хорошо. Зато условный Ваня или Петя превращается в козла отпущения в семье.
