Частный университет Universal University занимается образованием в области креативных индустрий, среди его проектов — Британская высшая школа дизайна и Московская школа кино. Юля Варшавская поговорила с директором университета Катериной Черкес-Заде о том, существует ли качественное частное образование и как влияет политика на общение с иностранными партнёрами.
Все мы знаем страшные истории про то, как делать малый бизнес в России, касается ли это всё и частного образования?
Первое, что приходит на ум, когда говорят про частное образование, — это его большое разнообразие. Ведь, как считается, нет ничего сложного в том, чтобы взять и открыть курсы чего-нибудь. Требования к частному образованию в России никак не сформированы, поэтому на рынке много умопомрачительно некачественных проектов. Приведу в пример частные уроки английского. Кто-нибудь хоть раз просил у этих прекрасных преподавателей учебный план? Каких результатов они хотят добиться и как?
Это почти никем не контролируемая зона. В нашей области — креативных индустриях — в принципе, любой деятель искусств может открыть свою мастерскую, заниматься со своими потенциальными поклонниками и развиваться. Студент побывал на серии мастер-классов, протусовался год, а потом не понятно, что у него там в портфолио.
Кто делит этот рынок?
В целом он очень неоднороден. Есть государственные институты, которые тоже предоставляют платное образование. Есть частные институты, они делятся на несколько категорий. Есть школы, которые вроде как предлагают альтернативу государственным вузам (мы в их числе, а ещё Институт «Стрелка», школа Родченко и другие). Есть частные небольшие школы. Среди них тоже много профанации. За качество образования нужно нести ответственность, а так получается, что все забывают о принципах работы и социальной ответственности.
В итоге люди мало доверяют частному образованию. Если ты сделал некачественный курс, ты таким образом размываешь доверие к рынку образования в целом.
Кроме того, есть крупные вузы, которые много лет говорили: если ты умный — поступай на бюджет, а не очень — иди на платное
Иногда объяснить, почему хорошее образование стоит дорого, особенно в креативных индустриях, достаточно сложно. Тут мы начинаем разговор об образовании как предпринимательстве. Любой образовательный бизнес в России — сложная история, это всегда низкомаржинальный бизнес. Он требует огромного количества ресурсов, если делать всё качественно. Мы ежегодно инвестируем порядка одного миллиона долларов.
Вы в своей работе с сталкиваетесь с контролем со стороны государства?
У нас есть лицензия ДО и ДПО (дополнительного профессионального образования). Мы выполняем все требования, которые необходимы для такого рода аккредитации в России. Мы её выбрали, потому что она наименее регламентирована. Поэтому мы не идём в российское высшее образование: с текущими правилами ничего толкового там сделать нельзя. Например, мы переписываем наши программы ежегодно, а в государственном высшем образовании это невозможно сделать. Мы ориентируемся на студента и на требования рынка труда.
Российская система высшего образования устроена так, что наверху кто-то решает, чему учить, а дальше эта директива спускается вниз к студентам и преподавателям
С другой стороны, мы выдаём британский диплом, он сертифицирован двумя британскими университетами. Это не наша программа обучения, а значит, она должна полностью соответствовать стандартам британского образования.
Мы даже не ставим оценки своим студентам — это делает межуниверситетская Британская комиссия. Студенты абсолютно интегрированы в британскую систему. Но всё это не так просто. Мы проходим каждый семестр проверку качества образования. Этот опыт работы в рамках международной системы мы интегрировали в российское ДПО.
Сложные международные процессы последних лет так или иначе влияют на вашу работу? Например, закрытие Британского Совета.
Конечно, наши британские коллеги читают новости, но коммуникация с ними построена на личных взаимоотношениях. Будем честны, Британия не очень любит своих политиков, а в Америке сейчас не очень любят президента. Все сходятся на том, что мы — деятели культуры и образования — сейчас единственные, кто отвечает за международную коммуникацию.
Я считаю, что культура и образование должны эти политические процессы нивелировать. Этим мы и занимаемся. Я благодарна коллегам из Университета Хардвордшира (The University of Hertfordshire), которые фактически после закрытия Британского совета, на следующий день, приехали к нам валидировать программы. Конечно, мы очень волновались, так как находимся в академической среде и отвечаем, в каком-то смысле, за будущее. В целом, не могу сказать, что наши западные коллеги теперь реагируют на нас иначе.
С момента кризиса мы и есть тот самый «саратовский сыр пармезан»
Все те люди, которые из-за изменения курса или по политическим причинам вернули детей из зарубежных школ, привели их к нам. В общем, мы балансируем на середине. Наша задача — дать максимальное количество как российской экспертизы, так и зарубежной. Мы искренне считаем, что это самый верный путь.
Катерина Черкес-Заде станет одним из спикеров фестиваля креативных индустрий G8 (Greateight). Он пройдёт 4 и 5 октября на территории дизайн-завода Flacon и Хлебозавода. Цель фестиваля — объединить творческих людей со всего мира и создать среду для развития креативной индустрии.
В чём разница между вашим дипломом и дипломом государственного вуза?
В целом, родители — единственные люди, которым всё ещё действительно нужен диплом. Больше диплом не нужен никому: ни работодателю, ни студенту, особенно если он работает в креативной индустрии. Единственное, что он должен сделать — прийти с флешкой или портфолио и показать, что он умеет. Объяснить это родителям очень сложно.
Другой вопрос — международный диплом. Он дает дополнительные преимущества и открывает карьерные возможности за рубежом. Они думают: если у ребёнка будет международный диплом, это даст ему дополнительные преимущества. Российский диплом в международном контексте будет нужно подтвердить, а британский — нет. Это, наверно, главное отличие и наше преимущество на британских программах высшего образования.
Что касается навыков и умений, то пока родители, к сожалению, думают вообще не об этом. Это большая проблема. Две недели назад ко мне пришёл разбираться один папа, почему его 18-летнего сына не взяли на британский бакалавриат. А не взяли его потому, что он не подготовил портфолио.
Папа в течение часа пытался «решить» со мной вопрос. Потому что людям кажется, что в России подобные вопросы всегда можно «решить»
Они не понимают, что мы действительно набираем в бакалавриат только тех детей, которые обладают определёнными знаниями.
То есть для большинства родителей «бумажка» важнее знаний?
Здесь есть очень забавное противоречие. Вы хотите, чтобы ваши дети получили образование? Чтобы были знания, умения? Или вы хотите диплом? Если последний вариант, то можно пойти в любой российский вуз — и закрыть вопрос.
На мой взгляд, задача родителя сегодня — выстраивать карьерные и учебные траектории. Потому что в 16 лет невозможно определиться с будущем навсегда. Мы до сих пор считаем, что нужно выбрать профессию и идти с ней по жизни. Хотя любой выбор ребёнка в итоге не решит ничего. В 22-23 года он захочет пойти учиться куда-нибудь ещё, потому что его к этому будет толкать рынок. Все образовательные программы успеют поменяться. Чтобы оставаться конкурентоспособным, придётся учиться, учиться и ещё раз учиться.
В реальности в России последние два года школы посвящены исключительно подготовке к ЕГЭ. В связи с этим 16-18 лет вылетают из сознания ребёнка. Родителям нужно взять ответственность на себя за то, чем занимается ребёнок в это время. Нужно пытаться толкать его к тому, чтобы пробовать всё: от музыки и рисунка до разработки онлайн-игр. Именно такие вещи работают на профориентирование. В целом с детьми сейчас очень много занимаются, а толку никакого.
Родители отправляют ребёнка на музыку, спорт и разные языки, у него не остаётся свободного времени. После этого он как зомби заходит в любой вуз
Только к 23-24 годам начинает хоть что-то про себя понимать. Детям нужно давать свободу для того, чтобы заработало самоопределение. Всё остальное время нужно вкладывать в языки и творческое развитие.
В какой-то момент важно дать ребёнку возможность перейти с родительской траектории на собственную. Первое образование закроет только часть нужных современному человеку компетенций. Если появляются новые технологии, то через год он выйдет из университета и просто не сможет трудоустроиться. Когда мы говорим про базовое образование, нужно понимать, что это просто часть образовательной траектории.
На что нужно обращать внимание при выборе частного образования? Кому можно доверять и почему?
Во-первых, нужно съездить в школу и посмотреть, какая там среда. Это имеет первостепенное значение, если мы говорим про креативные индустрии. Она должна быть проактивная, открытая, современная.
Выяснить всё достаточно просто: нужно сходить на пару мастер-классов в эту школу и понять, как там всё сформулировано, просто почувствовать это.
Во-вторых, важен преподавательский состав. Это должны быть практики, профессионалы своего дела, у них должна быть экспертиза в области преподавания.
В-третьих, конечно, качественная образовательная программа. Она формируется из очень многих категорий. Насколько вообще востребованы ученики этой школы? Где они работают и сколько зарабатывают? С какими реальными работодателями работает школа для того, чтобы студент получил крутые и интересные брифы в портфолио? Как работает центр по связям с индустрией? И, главное, как индустрия отзывается о школе. Репутация очень важна.
На фестивале G8 всех гостей ждут дискуссии, мастер-классы и лекции. Полную программу фестиваля можно посмотреть здесь. Вход платный, билеты можно купить на сайте фестиваля.
Фото: u.university
