Преподаватели литературы в школе и вузах берут произведения современных авторов на своё усмотрение. Филолог, профессор НИУ ВШЭ Олег Лекманов считает, что «живым» авторам на уроках вообще не место, а многие современные писатели и поэты — скука смертная (даже Oxxxymiron). А ещё рассказывает о своих принципах преподавания.
«Безумно трудно преподавать предмет, который детям совсем не нужен»
У нас проблема не в уроках литературы как таковых, а в конкретных учителях и школах, где эти уроки проходят. Помню, на четвёртом курсе, году в 1990-м, я пришёл устраиваться на работу учителем в школу рядом с домом. Пришёл безо всяких наводок, с бухты-барахты, с улицы. В учительской меня встретили две тётеньки с халами на головах. «О! Мужчина!», — громко сказала одна другой. «Я, собственно, к вам… учителем литературы…», — пробормотал я. «Прекрасно… Школа у нас хорошая. Вот Дима Иванов написал недавно замечательное сочинение „Руки матери“. Где у нас Дима Иванов?» — обратилась одна тётенька к другой. «Да сидит же за изнасилование!» «Аааа… Вспомнила… Но перед этим он такое хорошее сочинение сдал. Так что сейчас будем вас оформлять…». Я поспешил уйти оттуда.
В моём рассказе нет никакой насмешки, а только восхищение, честно. Безумно трудно преподавать любой предмет, который детям совсем не нужен — это просто подвиг педагогического самоотвержения какой-то. Я бы так не смог.
В хороших школах — у педагогов Льва Соболева, Константина Поливанова, Надежды Шапиро — дети в старших классах учатся увлечённо. И никакие новые технологии, насколько я знаю, эти учителя не используют. Интернет, презентации безусловно помогают в учёбе и работе. Важно только понимать, что никакие технологии не заменят мозга. В конечном итоге всё будет зависеть от таланта, добросовестности и трудоспособности. Иначе получится имитация, а использование технологий сделает её очевидной и жалкой.
Вообще, по моему мнению, образованию в России, как и всему, страшно мешает система, отстроенная при Путине. Абсолютно все новые инициативы, спускаемые сверху, — вредны и ни к чему не ведут, кроме показухи, воровства и бюрократии. Это относится и к ЕГЭ, и к попыткам отменить ЕГЭ или вернуть сочинение в школе. Только отдельные люди, только небольшие коллективы единомышленников могут сделать в современной России что-то хорошее.
«Я учу студентов не начитывать материал, а анализировать его»
Я за разнообразие педагогических тактик. Там начинается гадость, где кончается творчество и в ход идёт самоуверенность. Собственно, единственное условие живучести коллектива, в том числе педагогического, это не допускать принципа «Я (и только я) знаю, как надо, слушайтесь меня!».
Среди моих друзей-преподавателей есть сторонники традиционного вузовского образования (читаем большие объёмы текстов). И у них вырастают отличные студенты. Мне самому больше нравится подход, при котором весь год мы можем читать только один текст, привлекая другие для сравнительного анализа. То есть мы не начитываем материал, а учимся его анализировать. Но, повторю: боже упаси меня от того, чтобы этот метод абсолютизировать.
Моя политика как лектора в вузе состоит в том, чтобы было интересно и структурно чётко организовано. С ужасом вспоминаю себя студента: я вставал и начинал долго что-то говорить, путаясь в своих мыслях и к концу монолога забывая о том, что хотел сказать сначала. Понадобились годы преподавательского опыта, чтобы перестроить мозг и языковую манеру.
Мне кажется, просветительство — это одно из самых благородных занятий в современной России
Его можно сравнить с воспитанием бытовой культуры: «Не сморкайся в занавеску, читай Пушкина!». Важно только не снобствовать, не считать себя «королём духа», а студента или любого другого собеседника «смердом». Уважение не сымитируешь, фальшь сразу чувствуется. И конечно, добросовестно готовиться к каждому занятию — не халтурить.
Что касается современных студентов, то я не стал бы их объединять в какую-то аморфную группу. У меня два-три человека на курсе хотят стать филологами, ещё пара десятков собирается получить «серьёзное образование» (прежде всего, языки выучить), остальные, что называется, отсиживают номер. И так было всегда, ничего по большому счёту кардинально не изменилось.
«Читать всех этих Прилепиных — скука смертная и тяжёлый труд»
Почему и за что сегодня помнят поэтов и писателей прошлого? Всё банально: за талант и ещё за умение попасть в больное место, в нерв современности или вечности. Есть такая точная формулировка — «поцелованный богом». То есть тот, чей талант очевиден и иррационален. Или так воспринимается. Такими были Пушкин, Есенин, Маяковский, Высоцкий. В общем, те гении, которых в кино и в театре сыграл (или ещё обязательно сыграет) Сергей Безруков.
Современных русских писателей я для себя делю на две категории. Про первых (их мало) — я знаю или хотя бы предполагаю, зачем они пишут, что их заставило взяться за перо (точнее сесть за компьютер). Про вторых (их большинство) — я этого не знаю. Ощущение, что они выполняют какую-то скучную домашнюю работу. Читать всех этих Прилепиных и так далее — тяжёлый труд и скука смертная. Два самых позитивных впечатления последних десятилетий в русской прозе для меня — это «Ложится мгла на старые ступени» Александра Чудакова и «Памяти памяти» Марии Степановой. Ещё «Занимательная Греция» Михаила Гаспарова.
Культурное сообщество в России сегодня разбилось на кластеры. Нет писателя, которого любили бы все, цитаты из которого перетекали из круга в круг. Кто был последним таким автором? Довлатов, может быть? Чтобы ничего не ругать огульно, я стараюсь всё новое читать и слушать. Но вот, если честно, статью про Oxxxymiron’a не смог по заказу написать — стало безумно скучно, и я бросил на середине (допускаю, что дело во мне). А вот стихи Веры Полозковой, особенно детские, меня пробили. Вообще, интересно, как много прекрасных женщин поэтов сейчас пишет: Мария Степанова, Линор Горалик, Елена Фанайлова, Евгения Лавут, Полина Барскова. И это я наверняка ещё многих забыл.
В школе и университете должно быть много разных методов. Но сам бы я, наверное, никогда не стал включать в свой филологический курс живых писателей. Ничего не отстоялось ещё, мы слишком близко к этим прозаикам и поэтам. Мы даже внутри того же пространства, что и они. И не можем в разговоре о них быть доказательными — разве что убедительными. Но это дело не филологии, а критики. И потом говорить о живых писателях в школьном курсе — это ведь всё равно, что хоронить их. Зачем? Пусть они живут, пишут и нас удивляют.
Иллюстрации: Shutterstock (Eugene Ivanov)
