Литература в школе обычно заканчивается на Довлатове и Вампилове. Хотя до них, честно скажем, мало кто доходит. Только от подготовки к ЕГЭ отвлекаться. Есть ли в школьной программе место Пелевину, Сорокину и Полозковой и другим современным писателям и поэтам — рассказывают учителя русского и литературы.
Римма Зандман
преподаёт русский и литературу в школе № 1512, Москва
Я не против ни Пелевина, ни Сорокина, ни даже Улицкой — они все имеют право войти в школьную программу. Но лучше не торопиться. Говорить о том, что станет классикой, — точно рано. И если мы впихнём новейшую литературу в школьную программу, она сразу там потонет. А задача современной литературы как раз оживлять классику, показывать, как изменился язык.
Я даю современную прозу и поэзию каждому классу, дополнительно к основной программе. У школьников тяжело идут большие романы, лучше рассказы. Например, вместо того, чтобы делать вид, что «Тихий Дон» кто-то прочитает, проще заменить его на «Донские рассказы» Шолохова. И дополнить рассказом «Воробей» Александра Иличевского. К «Обломову» в десятом классе школьники читают небольшую повесть Валерия Попова «Любовь тигра» — там изображена точно такая же пара, что и у Гончарова, но в наше время. А рассказ «Потерпевший», в котором в зарисовках бандитского Марьино возвращается призрак Акакия Акакиевича, но он уже никого не наказывает, хорош для повторения Гоголя в десятом классе.
Современная критика тоже должна быть современной. Давать ребёнку Мандельштама и не давать критику Олега Лекманова — глупо. И язык Артёма Скворцова и Льва Оборина детям явно ближе, чем Белинский и Добролюбов.
Александр Семёнов
кандидат филологических наук,
учитель русского языка и литературы в МБОУ Гимназия, Новый Уренгой
Чтобы оказаться в школьной программе, текст должен стать классическим. В логоцентрической системе текст становится классическим, если его изучают в школе. Какое отношение могут иметь, к примеру, Людмила Улицкая и Виктор Пелевин к школьной программе? Кто-то скажет: «Никакого. О чём они пишут?» О том, с чем борется современное общество: наркотики, аборты. Я не против современной прозы в школьной программе, но Алешковского, Пелевина и Веллера я бы там видеть не хотел. Литература в школе должна учить добру. Пока добру может научить лишь классика.
Представляю. Входит учитель и объявляет: «Доброе утро, детишки! Сегодня мы анализируем повесть талантливого барда и писателя Юза Алешковского «Николай Николаевич». Тема нашего занятия «Любовь в повести «Николай Николаевич». Те, кто в теме, понимают, что урока нормального не будет, все будут смеяться и плоско шутить. Если брать Пелевина, будет аналогичная ситуация. Безусловно, глухого забора между школьниками и массовой культурой уже никогда не будет. Цензура себя оправдывает только в нескольких случаев — для запрета пропаганды насилия, национальной вражды. В остальном это точно бессмысленно.
Константин Болгарский
учитель русского языка и литературы IT-лицея КФУ, Казань
Современную прозу, поэзию и даже драматургию обязательно нужно включать в школьную программу. Нет какого-то единого критерия отбора. Вводить этическую цензуру, работать по желаниям учеников, опираться на списки РПЦ или на список бестселлеров — можно всё. В одном классе отлично воспримут «Дочь Бухары» Людмилы Улицкой, а в другом «Географ глобус пропил» Алексея Иванова. Ученикам начальной школы понравятся книги Олега Роя. Его «Джинглики» — это современное переосмысление носовского Незнайки.
В средней школе сложнее: программа и так обширная. Приходится идти на уловки: давать словарные диктанты по новым книгам или разбирать примеры односоставных предложений из современной поэзии. А ещё мы ищем отсылки к классике, например, в «Детской книге» Бориса Акунина. В старших классах он тоже в тему: в 10-м мы читали приключения Эраста Фандорина, в 11-м — «Историю российского государства» и художественные повести как пример проектной стилизации. А Дмитрия Быкова, Линор Горалик и Веру Полозкову можно сравнивать с поэтами Серебряного века.
Лада Сыроватко
переводчик, более 20 лет преподаёт литературу и русский язык,
сейчас — учитель МХК в лицее № 49, Калининград
Пелевина мы читали, но современных школьников он мало интересует. Зато совсем недавно обсуждали «Авиатора» Евгения Водолазкина. Круг имён вообще широкий — Юрий Буйда (потому что из Калининграда), Людмила Петрушевская, Иосиф Бродский. Если говорить о детской литературе, то это прежде всего поэзия: Михаил Яснов, Григорий Кружков. Мы обязательно проходим региональную литературу — даже такой билет на устном экзамене есть. Из «своих» читаем Игоря Белова, его переводы с польского, и Сергея Михайлова — оба хорошие поэты.
Марат Алимов
победитель конкурса «Учитель года Москвы”-2006,
учитель русского и литературы гимназии № 1517, Москва
Современную русскую литературу нужно изучать с класса шестого-седьмого, в старшей школе это делать уже поздно. Я бы посоветовал рассказы Татьяны Толстой из сборника «Река Оккервиль»: современная лексика, а ещё там о жизни и быте родителей этих шестиклассников.
В 9-11 классе можно попробовать Пелевина, но сам я не решился. Сорокина тоже бы не давал — он всё-таки жёсткий и скандальный. Хотя «Москва-Петушки» Ерофеева мы обсуждаем — и ничего.
Иллюстрации: iStockphoto (Natalia Kuprova, Popmarleo)
