Это не школа. Почему работа с одарёнными детьми лучше любой другой

Больше года назад из матери-кукушки обыкновенной я превратилась в мать-кукушку командировочную. Первая поездка в Образовательный центр «Сириус» обернулась семью последующими. Сейчас уже трудно представить, что когда-то жизнь моя была декретной и направления «Литературное творчество» в ней не значилось.

Обычно у меня не меньше трёх работ одновременно, иногда случается и шесть. В минуты трудовой интоксикации я начинаю представлять, что ко мне является некто и предлагает выбрать одну-единственную работу из всех. Я люблю школу и люблю писать тексты, иногда бывает приятно что-нибудь редактировать, а сочинять упражнения для учебных пособий по русскому языку и вовсе чистый гедонизм. Весь этот список мне друг, но «Сириус» дороже.

Нет ничего приятнее и ничего труднее работы с одарёнными детьми. Тех, кто приезжает в Сочи, чтобы три недели с утра до вечера слушать лекции о литературе и учиться писать стихи и прозу, не нужно мотивировать. С ними чувствуешь себя как в бородатом видео «Математики шутят». Только вместо математиков литераторы.

Конечно, немного завидуешь, что в твоём детстве всего этого не было. Но хотя бы сейчас, в молодости, появилось. Вот ты уже не странноватая девочка из кружка «Анализ художественного текста», а педагог, окружённый странноватыми девочками и мальчиками. Вместе вы анализируете чужие художественные тексты и пишете свои. Нет ничего приятнее.

Комплекс самозванца подсказывает, что ты провалишься и, в общем-то, недостойна здесь находиться. Дыры в образовании накануне очередной командировки кажутся заметнее и навязчивее. Многие дети знают не меньше, некоторые — больше.

Читайте также:

Пушкина в школе превращают в набор неживых штампов. Как вернуть к нему интерес?

Это не школа. Почти каждая поездка требует новой авторской программы, новых лекций и мастер-классов. Различаются темы смен. Стажёрам разрешено побывать на одном направлении дважды. Дети повторяются, а значит, преподавателю повторяться нельзя. Всякий раз необходима серьёзная подготовка. Нужно заткнуть комплекс самозванца, чтобы не нудил, и дыры в образовании, чтобы не бросались в глаза. Всякий раз приходится прыгать выше головы. Даже при росте 158 сантиметров нет ничего труднее.

Мне, как школьному учителю, известно, что такое «плохо» и что такое «хорошо» среди «плохо». Никто ничего не прочитал, все шумят и в гробу видали классиков. Никакого пиетета к посмертному величию русской литературы. Плохо. Один человек из класса всё же что-то прочитал и готов об этом говорить. Солнце русской поэзии — наше всё. Хорошо, но плохо. В «Сириусе» же хорошо практически всегда.

Здесь мальчик в трениках, без доли иронии обращающийся к приятелю «братан», наравне с другими читает на занятии Проппа

Здесь дети, работая в группах, не реагируют, когда спустя полчаса уточняешь, сколько ещё времени им нужно на анализ стихотворения. Они так увлечены обсуждением, что, кажется, не остановятся, если их не остановить.

Здесь девочка пишет за сорок минут такое большое и умное эссе о переплетении символов маски и тени, что все потихоньку начинают смеяться от невозможности момента. И всех ненадолго сближают восхищение и радость. Мальчик интересуется: «А так можно было?». Преподаватель впервые за две недели немножко плачет от смеха.

Здесь, видя в ноутбуке столбик текста, заранее готовишься к худшему, потому что подростки обычно пишут плохие стихи. А потом читаешь:

Здесь хорошо. Нет ничего приятнее и ничего труднее, чем вместе с учениками прыгать выше головы. Если работа мечты существует, а она существует, то мне известен точный адрес.