О сельской школе и учителях: «Три комнатки: два класса и учительская»
Мы все хотим отдать детей в хорошую школу к хорошим учителям. Какие это учителя? Они много знают и понятно объясняют? Может, для звания «хороший учитель» нужно что-то ещё? Наш блогер Ксения Состина вспоминает о своих дедушке и бабушке, сельских учителях.
Каким должен быть настоящий учитель? На что он имеет право и где кончаются его обязанности? Воспитывать или просто учить? Давать знания или подавать пример? Хочу рассказать историю моих бабушки и дедушки. Они сельские учителя, почти сорок лет проработавшие в начальной школе в селе Тулуковщина Клинцовского района Брянской области.
Маленькое деревянное строение на широкой поросшей травой поляне, в двух шагах от дома бабушки и дедушки — это бывшая школа грамоты, построенная в 1890 году. Внутри три комнатки: два класса и учительская. В школе работали мои бабушка и дедушка и ещё два учителя. Дедушка — директор. В его семье учителями были его дядя и двоюродный брат, сам же он заканчивал фабричное училище, но после травмы (повредил правую руку во время практики) пришлось резко менять жизнь. Поступил в Стародубское педагогическое, во время учёбы познакомился с бабушкой. В 1943 году они оказались в Тулуковщине, и этот неказистый домик стал их школой на долгие годы.
Дети учились в две смены. Учитель начальной школы — это учитель «всего сразу». С книгой по пению для первого класса в руках бабушка шла на урок музыки, а дедушка вёл гомонящих детей на школьный двор, на физкультуру. Начальный курс обучения — четыре года. Дальше чаще всего Гордеевский интернат или средняя школа в посёлке Ольховка.
В классах было по 20–25 человек. В 1960–70-х годах стало уже меньше, по 10–15. Ученики — сельские ребята, дети военного и послевоенного времени. До наступления относительно благополучных 60-х и 70-х не хватало учебников, тетрадей, ручек. Учителя и дети писали на обрывках газет, обоев, часто самодельными перьевыми ручками. В школу ходили дети не только из Тулуковщины, но и из окрестных деревень, иногда за несколько километров.
Зимой, в темноте, по морозу, в штопаной, латаной одежде и рваной обуви, порой голодные, четыре урока, а потом долгая дорога домой
На очередном собрании родилась идея «школьного чая». Несколько лет подряд в учительской ставили большой самовар, на собранные деньги (часто вкладывая и свои небольшие средства) учителя покупали самые дешёвые бублики, приносили из дома чашки, и на большой перемене дети пили горячий чай.
В учительской — старый шкаф с книгами. Каждый год в конце августа, получив казённые деньги, бабушка и дедушка ехали закупать новые учебники. На оставшиеся деньги покупали несколько дополнительных книг. Так собрали школьную библиотеку. В небольшом селе новости расходятся быстро — с утра было слышно: «Павел Иванович за учебниками поехал!» — и вечером у школы усталых, нагруженных сумками бабушку и дедушку встречали самые любопытные ученики: «Что привезли? Можно посмотреть? Чур, я первый читаю!»
В Тулуковской школе была удивительная традиция, созданная моими бабушкой и дедушкой. В выпускной вечер они с детьми шли в ближайший городок Клинцы в десяти километрах от Тулуковщины. Там на крошечном местном аэродроме их уже ждал пилот, счастливые дети садились в самолёт и делали круг над городом. Это был прощальный подарок от учителей.
Что такое сельский учитель, особенно в 1950–70-е годы? Это и юрист, и политобозреватель, и библиотекарь, и советчик, и образец для подражания, и просто человек, на которого смотрят все. Твоя работа рассматривается внимательно и жёстко, от тебя ждут того, чего родители, уставшие от работы в поле и в колхозе, тянущие домашнее хозяйство и большую семью, не могут, не успевают, не умеют дать своим детям. Ждут интеллигентности, ума, достоинства, ждут не просто знаний, ждут практически чуда. Надо много знать, много читать и много думать, быть в курсе и подавать пример, но не натужный, а искренний пример честной жизни, интереса к своему делу, к работе, к детям.
Дедушка был депутатом сельского совета. Помогал людям, чем мог и умел, всегда и всем. Дедушка и бабушка выписывали очень много газет. К ним часто приходили по вечерам, просили вслух почитать газеты, потом объяснить, рассказать, «перевести» сухие строчки на понятный язык: «Что ж, Павел Иванович, как считаешь, будет война с Америкой или нет?» В конце концов дедушка просто начал ходить по вечерам в колхоз и читать вслух газеты — это было нужно, правильно, этого ждали. В послевоенных газетах печатались номера выигравших облигаций государственного займа. Дедушке приносили облигации и просили, чтобы он хранил их у себя и сверял номера. Когда он предлагал переписать нужные цифры, односельчане удивлялись: «А зачем?» Дедушке доверяли безоговорочно. В 1964 году бабушка и дедушка купили первый в селе телевизор. К ним все приходили смотреть фильмы и выпуски новостей, потом разбирали и перипетии фильма, и мировые проблемы.
Раскрываю старую папку и перебираю грамоты с портретами вождя мирового пролетариата: «Павлу Ивановичу Беляеву за активное сотрудничество в газете „Труд“», «Павлу Ивановичу Беляеву за активную общественную работу в обществе охраны природы», «Павлу Ивановичу Беляеву за пропаганду педагогических знаний среди родителей» и много-много других.
У бабушки было меньше времени: работа, дом, хозяйство и трое детей. Всё надо успеть, всё сделать. Ещё выслушать односельчанок, которые приходят за советом, помочь, поговорить, подсказать. Как быть с непослушным сыном, как жить с непутевым мужем, как связать, вышить, сшить «чтоб в доме было, как у вас, хорошо?». По вечерам после работы, проверки тетрадей, составления учебных планов, домашних хлопот, уложив детей спать, бабушка вязала или вышивала, а дедушка читал ей вслух. Представьте: тихо тикают часы, потрескивает огонь в грубке (это маленькая печка), уютно стучат спицы, негромко читает дедушка. В выходные шли за грибами или ягодами, дедушка по дороге наизусть читал стихи русских поэтов, множество стихов, а бабушка — своего любимого Пушкина.
Сама суть жизни — не учить уча, а учить своим примером, скромной, неяркой, но при этом насыщенной, занятой, трудовой жизнью
Не жаловаться, не кричать, не пугать учеников истериками и вызовом родителей, а иметь негромкий, но удивительно веский авторитет. Мои бабушка и дедушка — пример того, когда профессия оказывается призванием, становится званием «Учитель», «Великий Учитель».
В 2015 году мы ездили в Тулуковщину. Я не была там больше двадцати пяти лет. На кладбище нашли дедушкину могилу. Аккуратная и ухоженная, с покрашенной оградой, с завязанным по традиции тех мест свежим пасхальным рушником. На памятнике — фамилия, имя, отчество, годы жизни. Фотография и подпись «Великий Учитель» — это сделали его ученики. Я смотрела на дедушкину фотографию и вспоминала слова Виктора Астафьева:
«Прошли годы, много, ох много их минуло. А я таким вот и помню деревенского учителя — с чуть виноватой улыбкой, вежливого, застенчивого, но всегда готового броситься вперёд и оборонить своих учеников, помочь им в беде, облегчить и улучшить людскую жизнь. Уже работая над этой книгой, я узнал, что звали наших учителей Евгений Николаевич и Евгения Николаевна. Мои земляки уверяют, что не только именем-отчеством, но и лицом они походили друг на друга. „Чисто брат с сестрой!..“ Тут, я думаю, сработала благодарная человеческая память, сблизив и сроднив дорогих людей, а вот фамилии учителя с учительницей никто в Овсянке вспомнить не может. Но фамилию учителя можно и забыть, важно, чтоб осталось слово „учитель“! И каждый человек, мечтающий стать учителем, пусть доживет до такой почести, как наши учителя, чтоб раствориться в памяти народа, с которым и для которого они жили, чтоб сделаться частицей его и навечно остаться в сердце даже таких нерадивых и непослушных людей, как я и Санька».
Вы находитесь в разделе «Блоги». Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
