Ваши друзья не станут вам второй семьёй. И у этого есть научное объяснение

Семейные связи ослабевают, а вот дружеские, наоборот, становятся всё более значимыми. Об этом говорят постоянно и считается, что это типичная черта постиндустриального общества. Британский антрополог и эволюционный психолог, профессор Оксфордского университета Робин Данбар уверен, что это не совсем так. Мы по-прежнему ценим семью и родственников выше друзей.

Если мы попробуем мысленно охватить всех людей, которых знаем, и распределить их по степени близости к нам, то скорее всего получится несколько групп. Внутри каждой такой группы окажутся люди, которых связывает с нами примерно одинаковая эмоциональная близость, а между группами будут наблюдаться относительно ярко выраженные «ступеньки», обозначающие различия в степенях близости. По сути, это своего рода ближние и дальние круги друзей (в «фейсбучном» понимании этого слова). По мере того как мы двигаемся всё дальше — от самого тесного круга ближайших друзей к самым дальним кругам шапочных знакомых, — становятся очевидными две вещи. Во-первых, каждый последующий круг шире предыдущего. Во-вторых, существует тесная взаимосвязь между уровнем нашей эмоциональной близости с человеком и частотой общения с ним, причём по мере удаления от центра круга к его периферии оба показателя снижаются. Эта система концентрических кругов начинается с внутреннего, самого малого круга, состоящего примерно из пяти самых близких друзей, а далее расширяется, охватывая группы, куда входит (вместе с промежуточными кругами) от пятнадцати лучших друзей до пятидесяти хороших. Предельное количество составляет около 150 друзей (теперь оно уже известно как «число Данбара»). За пределами этого внешнего круга, включающего 150 человек, находятся ещё несколько кругов общения, ещё более обширных, куда входят в основном случайные знакомые и люди, которых мы знаем в лицо или по имени, но с которыми никогда не встречались лично, и, уж конечно, никогда не поддерживали отношений (в том числе знаменитости и телеперсонажи, которых мы сразу узнали бы где-нибудь на улице, хотя они ни сном ни духом не подозревают о нашем существовании).

Люди всех упомянутых кругов — вовсе не обязательно ныне живые и здравствующие. Туда могут входить и умершие родственники, и знаменитые люди прошлого, и значимые для верующих персонажи вроде Иисуса Христа, пророка Мухаммеда, святых или богов любой религии, и даже герои любимых сериалов. Круги могут включать наших домашних животных и даже растения — если мы ощущаем с ними особую связь (ну, скажем, разговариваем с ними). Вполне возможно, что некоторые из упомянутых сущностей и существ у кого-то располагаются в самом ближнем кругу — ведь чтобы включить их туда, достаточно лишь, чтобы они были нам дороги.

Каждый из кругов приносит нам определённую пользу. Первый, охватывающий примерно пять близких людей, — наша главная опора. Эти люди оказывают нам эмоциональную поддержку, к ним мы обращаемся в первую очередь, когда нуждаемся в совете (особенно если у нас появляются сложности в личной жизни), финансовой или иной поддержке. Именно эти люди первыми придут нам на помощь, когда она всего нужнее. Обычно в их число входят ближайшие члены семьи, но наверняка там же окажется один-два друга, не связанных с нами кровным родством. Второй, более широкий круг включает ещё около десяти человек, которые вместе с пятью ближайшими друзьями образуют так называемую группу сострадания: смерть любого из них, случись она завтра, причинит нам огромное горе. С этими пятнадцатью мы больше всего общаемся, с ними мы чаще всего видимся и занимаемся совместными делами. Это они добровольно вызываются присмотреть за нашими детьми, когда нам это необходимо, или предлагают помощь, когда мы переезжаем, или что-то ремонтируем, или чиним, и именно их мы в первую очередь приглашаем на шашлыки или на ужин. От времени, отведённого на общение, этим пятнадцати мы уделяем около 60%; именно их уместно сравнить с нашими романтическими партнерами.

За пределами этих двух кругов находится ещё около 130 человек, которых мы тоже относим к своему окружению: это разного рода приятели, друзья друзей, дальние родственники. Всех их мы охотно выделяем из толпы, вернее, из тех сравнительно анонимных отношений, которые складываются у нас с остальным миром, лежащим за пределами магического круга, описываемого «числом Данбара». Люди этих внешних кругов оказывают нам самый широкий спектр услуг, информируя об окружающем мире (например, о рабочих вакансиях), и служат своего рода резервом на случай, если кто-то выпадет из ближнего круга. Специалисты называют эти внешние круги областью «слабых взаимодействий»: к людям этих кругов мы не испытываем особых чувств, да и связаны с ними порой не напрямую («друзья друзей»).

В последние годы появляется всё больше данных о том, что количество и прочность дружеских связей в значительной степени влияют на наше здоровье и на здоровье наших детей. Если у нас есть друзья, если мы состоим в браке или принадлежим к какой-нибудь тесной, сплочённой общими интересами группе (вроде религиозной общины), то это снижает риск заболеть и ускоряет выздоровление в случае, если мы всё-таки заболели.

В ходе одного эксперимента, когда испытуемых подвергали воздействию вируса обычного ОРВИ, у тех, кто имел больше друзей, простудные симптомы проявлялись заметно меньше

Другое исследование показало, что у пациентов, состоявших в счастливом супружестве, раны заживали быстрее, чем у пациентов, несчастливых в браке. Получается, наш ближайший социальный круг каким-то неведомым образом защищает и оберегает нас. Впрочем, одна из возможных разгадок этого таинственного явления — эндорфины, которые вырабатываются в нашем организме при общении с родными и близкими и, похоже, поддерживают иммунную систему.

В своей книге «Связанные одной сетью» социологи из Гарварда Николас Кристакис и Джеймс Фаулер подробно разбирают значение дружеских связей в нашей жизни. Оказывается, у нас больше шансов в будущем растолстеть, стать счастливыми или впасть в депрессию, бросить курить, развестись или даже умереть, если это произошло с кем-то из нашего ближайшего круга общения. Они обнаружили заметные признаки такого явления вплоть до «друзей третьей степени» — друзей друзей наших друзей. Иногда эти более широкие дружеские круги неожиданно начинают играть важную роль в нашей любовной жизни: примерно 70% людей знакомятся со своими будущими партнёрами через кого-нибудь из родственников или через «друга в третьей степени». И напротив, лишь 3% знакомится со случайным партнёром «на одну ночь» через родственника, и только 37% — через «друзей в третьей степени». Получается, сваха никуда не делась, просто теперь её функцию выполняет целая группа. Отчасти это объясняется тем, что наши друзья как бы выступают гарантами хороших качеств потенциального партнёра, ручаясь за него за как подходящего и надёжного спутника жизни, и тем самым помогают нам избежать выбора вслепую. Такое поручительство гораздо важнее, когда мы ищем постоянного партнера, чем в случае ни к чему не обязывающего знакомства «на одну ночь».

Читайте также:

Почему одиночество опасно для здоровья, а друзья нужны каждому

При выборе партнёра мы полагаемся не только на чужие советы. Результаты опытов на животных свидетельствуют о том, что самки перенимают друг у друга предпочтения в отношении самцов. Такое впечатление, что для определения самых привлекательных партнёров они используют нечто вроде рейтинговой системы. Похожее наблюдается и у людей. Если все вокруг считают, что мистер Дарси — писаный красавец и душка, значит, скорее всего он и вправду писаный красавец и душка. Дёшево и сердито — можно не тратить время и силы на самостоятельные оценки. Это — частный случай «эффекта обручального кольца»: женатые мужчины (коль скоро на них уже кто-то остановил выбор) кажутся более привлекательными, особенно в качестве партнёра «на одну ночь» (налицо поиск хороших генов). Из повседневного опыта мы также знаем, что женщины гораздо чаще обсуждают достоинства и недостатки мужчин, чем мужчины — женщин. В одном недавнем исследовании сорок молодых женщин просили ознакомиться с фотографиями восьми мужчин и определить, с кем из них они теоретически были бы не прочь завязать роман, а затем просили выполнить то же задание повторно — но после того, как женщины посмотрели видеозапись сеанса экспресс-знакомств с участием этих же мужчин. Поскольку экспресс-знакомства проходили в Германии, а ни одна из участниц эксперимента немецкого не знала, единственной дополнительной подсказкой, которая у них появлялась, был явный интерес к тому или иному мужчине со стороны женщин, участвовавших в сеансе. Их оценки привлекательности мужчин и в качестве случайного сексуального партнёра, и в качестве постоянного спутника жизни значительно повышались после просмотра видео, если партнёрша на сеансе экспресс-знакомства проявляла к данному мужчине явный интерес; в противном случае оценка не менялась.

Сколь ни важна для нас дружба, родственные связи занимают в нашей жизни совершенно особое место

Помимо того что мы ценим родственников выше друзей, мы отдаём родне приоритет и ещё более явным образом. Мы предложили испытуемым выбрать по другу и родственнику каждого пола из каждого из четырёх главных кругов общения (то есть из кругов, включающих пять, пятнадцать, пятьдесят и сто пятьдесят человек), а затем спросили, насколько готовы они — теоретически — совершить ради них самоотверженный поступок (скажем, отдать собственную почку). Тот же опрос показал, что человек готов проявить больше щедрости к родственникам, чем к друзьям, независимо от круга, в котором те находятся. Кроме того, он всегда щедрее к людям из ближних кругов, чем из дальних, независимо от наличия родства.

Несколько лет назад мы провели более конкретный эксперимент по выявлению альтруизма: попросили испытуемых выполнить довольно болезненное упражнение — присесть спиной к стене, расставив бедра и колени под прямым углом, как будто сидя на стуле, — только без всякого стула. Это упражнение на укрепление четырёхглавой мышцы бедра изначально придумано для горнолыжников. Поначалу такое положение тела кажется удобным. Но через две минуты поза начинает причинять мучительную боль. Через пять минут люди просто падают. Единственным участником нашего опыта, кто продержался в этой позе больше десяти минут (почти вдвое дольше, чем любой другой), оказалась бывшая балерина. Мы присваивали участникам равные очки за каждую минуту, которую они сумели продержаться в «горнолыжной» позе, и просили их повторить упражнение до шести раз — всякий раз во имя одного конкретного человека. В число этих шести людей входили: они сами (совпадение генов на 100%); один из родителей, брат или сестра (совпадение на 50%); бабушка или дедушка, тётя или дядя (совпадение на 25%); кто- то из кузенов (12,5%); лучший друг своего же пола (0%); и, наконец, благотворительная организация «Спасите детей». Благотворительную организацию взяли как точку отсчёта: ведь легко было предположить, что все захотят помочь детям, а значит, будут стараться ради них изо всех сил.

Биологов вряд ли удивит тот факт, что количество боли, которое люди готовы вынести, напрямую связано со степенью их родства с теми, ради кого эта боль терпится. Зато остальные скорее всего поразятся, узнав, что почти во всех без исключения случаях детская благотворительность оказывалась на последнем месте, причём с большим отрывом. Далее, количество боли, с которой испытуемые готовы были мириться, возрастало по мере увеличения степени родства с тем, ради кого приносится жертва. Больше всего участники эксперимента старались ради себя самих. Так что можно распрощаться со всеми нашими радужными представлениями об альтруизме и со всей прекраснодушной чепухой вроде «Повести о двух городах», где Сидней Картон благородно идёт на гильотину вместо другого человека, осуждённого на казнь.

Читайте также:

7 вещей о привязанности, которые должен знать каждый родитель

Однако в ходе этого эксперимента (который, кстати говоря, мы повторили пять раз — на двух разных континентах, в двух совершенно не сходных между собой по культуре странах) были сделаны два других, гораздо более интересных открытия. Во-первых, женщины в целом оказывались гораздо самоотверженнее: кривая зависимости между временем, в течение которого они оставались в заданной позе, и степенью родства с объектом жертвы у женщин оказывалась не такой крутой, как у мужчин. Похоже, женщины проводят не столь резкие границы между близкими людьми из своего круга общения, как мужчины. Кроме того, они выказывали куда больше щедрости к друзьям, чем мужчины: как правило, к лучшей подруге они были щедрее, чем к кузине или кузену. Это опять-таки указывает на то, что женщины в каком-то смысле общительней, чем мужчины, и умеют устанавливать более тесные отношения с людьми, не связанными с ними родством. Во-вторых, лучшим предсказателем степени родства (и, следовательно, готовности терпеть боль ради данного родственника) выступало количество времени, проведённого с этим родственником в течение первых десяти лет жизни. В эти чрезвычайно важные для формирования личности первые годы создаётся крепкая эмоциональная связь, которая сохраняется на десятки лет. Из чего следует, что продолжительность дружбы влияет на её крепость (об этом мы ещё поговорим). Вообще-то в детстве каждый из нас проводил больше всего времени с ближайшими родственниками — просто потому, что родился в своей семье. Этим, возможно, объясняется, почему мы способны устанавливать такие крепкие связи с приёмными родителями или приёмными детьми, хотя они нам и не родня по крови. Что в свою очередь свидетельствует о том, что, хотя эволюция требует от нас стремиться к максимальному распространению собственных генов, она не регулирует (и не может регулировать) наше поведение напрямик. Она лишь заставляет нас выбирать такого и. о. родственника, который в перспективе может повысить шансы для наших генов. При этом периодически случаются биологические аномалии: например, человек привязывается к приёмному ребёнку или пасынку (падчерице) так же крепко, как к родным детям. Впрочем, замечу: подобное всё-таки бывает не так часто, как хотелось бы думать некоторым хорошим людям (и, как ни печально, пасынки и падчерицы, как и усыновленные и удочеренные дети, часто становятся жертвами дискриминации).

В начале этой главы мы задавались вопросом, одинаково ли мы относимся к близким родственникам и к близким друзьям? Ведь и к тем и к другим мы испытываем крепкую эмоциональную привязанность, которая складывалась долгие годы. Зато к дальним родственникам и приятелям (или друзьям друзей) мы относимся иначе. В итоге же разнообразные эксперименты показали, что родственные и дружеские отношения — всё-таки очень разные явления, и, похоже, за ними стоят совсем разные эмоции. Конечно, между ними есть некоторое сходство: и на крепость дружбы, и на близость с родными влияет совместно проведённое время. Однако родство имеет над нами власть, какой нет у дружбы. Особенно она наглядна в случае дальних родственников. Если к вам в дверь вдруг позвонит какой-нибудь давно позабытый четвероюродный кузен и попросит о ночлеге, вы наверняка впустите и приютите его. Если же это сделает какой-нибудь друг вашего друга, вы скорее всего направите его в ближайший хостел.